— Значит, Серафима, говоришь, звали твою спасительницу? — после продолжительной паузы, возникшей по окончании моего рассказа, первым тишину решился нарушить Митюня.
Здоровяк прибыл в офис вместе с Борисычем. И повел себя со мной после длительной разлуки непривычно сдержанно. Проигнорил мою попытку обняться, ограничившись, как и начальник филиала, лишь вялым рукопожатием.
— Да. Она такая мощная женщина, высокая…
— Кажется, я ее знаю, — перебил Митюня, отвернувшись к Борисычу, и, отвечая на его удивленный взгляд, продолжил: — Нет, лично мы не знакомы. Но Лиза о ней рассказывала. Серафима — опытный сталкер, пользующийся у артефакторов серьезным уважением. Типа, ежели эта дама берется за заказ, она железобетонно добывает нужные трофеи к означенному сроку. Правда и дерет за услуги безбожно. Крайне неуступчивая в плане денег тетка, за лишний евро глотку перегрызет.
— Ишь ты, а нашего практиканта, мало того спасла, еще и знакомому гонщику поручила, чтоб в Нижний Серегу доставил с ветерком, — хмыкнула Светка. — И, до кучи, даже трофеями поделилась… Че-то не вяжется с образом крохоборки.
— Ну я ж в аномалии не сидел сложа руки, а помогал Серафиме. Если б не я, в одиночку с курильщиком она б точно не справилась. Вот в благодарность за тот совместный бой Серафима и организовала мне поездку в родной город.
По совету Марины, я сохранил в секрете активацию теневого сердца, рассказав ясновидящим лишь о подселении через крестраж в тело темной сущности, не упомянув о сложившихся, благодаря артефакту Хаоса, между нами доверительным отношениям. Из-за этой недосказанности, пришлось умолчать и о своем участи в схватке Серафимы с Линдой, неожиданно ставшей для меня пропуском на свободу. Потому теперь приходилось так вот коряво выкручиваться.
— Ишь ты, — покачал головой Митюня, — с курильщиком он ей помог.
— А я Сереге верю! — поддержал наставник. — Он искренне говорит — это ж видно!
— Оттиск крестража еще раз покажи, — попросил впервые за вечер подавший голос Борисыч.
Я снова задрал до горда футболку, демонстрируя скалящийся маринин лик на животе.
— Ничего странного не замечаешь? — обернулся начальник к Митюне.
— Борисыч, я не спец по этой дряни, — поморщился здоровяк. — Надо Лизе показать. Она — артефактор, ей и карты в руки.
— Это само собой, — скривился Аркадий Борисович. — Потом, Лизавета, разумеется, сделает подробный анализ. Но главное очевидно уже сейчас. Митюня, ты ж опытный ясновидящей, и такие простые вещи должен подмечать на раз. Ну же?..
Заинтригованный настойчивостью шефа, я сам сверху покосился на татуировку на впалом животе, но тоже не заметил там никаких бросающихся в глаза перемен. Все выглядело точно так же, как в первые минуты после получения мною крестража.
— Глаза девицы на оттиске, — вместо здоровяка неожиданно откликнулась Света. — Они широко распахнуты. Что невозможно, при спящем крестраже.
— Умничка, — похвалил администратора Борисыч и, повернувшись ко мне, хитро прищурился: — Практикант, ты точно все нам рассказал?
— Как на духу, — соврал я.
— Ну-ну, — покачал головой начальник и, отвернувшись обратно к Митюне, потребовал: — Твое решение?
— Источник проблемы очевиден, — после короткого раздумья заговорил здоровяк. — Отвезу, пожалуй, парня к Лизке. Пусть просканирует пацана своим навыком. Думаю, она сможет артефакт смастерить, чтоб дрянь эту в теле практиканта смог заблокировать, а со временем и полностью вытравить ее к чертям. Тогда, уверен, все наладится само собой… — он еще что-то продолжил затирать, про богатого буратино, которому теперь есть чем забашлять за недешевый индивидуальный заказ, но дословно разобрать помешала союзница, белугой взвывшая еще после столь нелестного отзыва о ее крестраже:
Ты слышал?! Нет, ну ты это слышал?!Скажи этому ушлепку, что сам он дрянь редкостная! А лучше пусти, я сама ща все ему выскажу!
Ну-ка цыц! — поморщился я. — Наш союз уже в шаге от разоблачения. Вот, Борисыч как зыркает недоверчиво. Хочешь в открытую о себе заявить? Тогда чего ради скрытничать меня просила?
Мои мысленные увещевания смогли обуздать напор обиженной Марины. Бывшее исчадье перестало вопить, успокоилось, и я снова смог слушать собеседников за столом.
— …две недели и в хвост, и в гриву, — что-то втолковывал Борисыч уже Александру. — Дай подопечному хоть недельку передышки. Успеешь еще нагрузить его по полной. А пока, я согласен с Митюней, лучше ему несколько дней погостить у Елизаветы.
— И так уже две недели псу под хвост, — осмелился возразить Александр.
— Саня, ты меня понял?! — спросил Борисыч, поддав голос металла.
— Понял, — проворчал понурившийся наставник.
— И чтоб никаких в это время от тебя звонков и поручений!
— Да понял я, понял.
— А раз понял, гони вещи практиканта, — влез в их диалог Митюня. — Не в майке же мне его на улицу вести.
Наставник сунул руку во внутренний карман пиджака, и жестом фокусника извлек оттуда по очереди: сперва мою косуху, и следом знакомый рюкзак.
— Держи, практикант, — бросил мне на колени полученные вещи Митюня.
— И больше не теряй, — хмыкнула Светка.
Потянув за молнию рюкзака, внутри я обнаружил тетрадки с лекциями, пожеванный кошелек и айфон. Последний за пару недель, разумеется, полностью разрядился, и на мою попытку активировать экран, прикосновением к сканеру пальцем, ожидаемо ответил презрительной чернотой.
— Позже с телефоном наиграешься, — фыркнул Митюня. — Одевай куртку, и за мной.
— Это твое окончательное решение? — донесся нам с спину странный вопрос Борисыча, когда, вместе со здоровяком, мы зашагали к выходу из офиса.
— Угу, — откликнулся Митюня, не оборачиваясь.
И мы вышли в подъезд.
Интерлюдия 9
— Девушка, что случилось? Вас беспокоит боль в руке? — хирург выскочил из-за стола навстречу элитной клиентке, и самолично придвинул ей стул.
Кокетливо поправив непослушную прядь розовых волос, Линда аккуратно опустилась на предложенное место, тяжко вздохнула и огорошила врача неожиданным ответом:
— Напротив, доктор, с рукой настолько все здорово, что я решила — пора снимать гипс.
— Шутить изволите? — хмыкнул хирург, возвращаясь в кресло за столом. — Вам же этим утром только его наложили.
— Так ведь уже вечер, доктор, — улыбнулась Линда. — И поторопитесь, пожалуйста, у меня через час запланирована важная встреча в другом конце города.
— Вы что это, серьезно?
— Разумеется. Повторяю, поторопитесь.
— Но позвольте, девушка! У вас же там, насколько я помню, двойной перелом со смещением лучевой кости!
— Все верно. Так и было написано в выданной утром справке, доктор.
— Но с такими травмами не шутят! Для полного восстановления вам необходимо носить гипс еще минимум месяц!
— Уверяю вас, доктор, рука уже в полном порядке. Снимите, и сами убедитесь.
— Но это решительно невозможно!
— Снимайте, прошу вас, — широко улыбнулась Линда. — Под мою ответственность… А это вам за заботу.
Она положила на край стола извлеченный из клатча конверт.
Недовольно хмурясь, хирург потянулся к презенту и, заглянув внутрь, ошарашенно заморгал. Две стоевровые купюры мигом прекратили его дальнейшие препирательства.
Через пять минут, звонко цокая каблучками, из кабинета хирурга выскочила избавленная от гипса розоволосая девушка в розовом осеннем пальто и, на ходу разминая освобожденную правую руку, зашагала по коридору в сторону выхода.
Оставшийся в кабинете хирург, проводив до порога щедрую клиентку, тут же метнулся к внушительной стопке медкарт сегодняшних пациентов и стал лихорадочно ее перебирать.
Нужная карта отыскалась в самом низу. Вытащив из нее рентгеновский снимок руки, доктор добрую минуту тщательно разглядывал ее на свету ослепительно-яркой потолочной лампы — так долго, что под конец у бедняги даже заслезились глаза.
