Видение вдруг вздрогнуло и замерло остановившимся кадром. На фоне застывшей картины вспыхнула иконка Мико, а я услышал все тот же хрипловатый голос, в котором чувствовалось огромная усталость:
Значит, мы добрались до Звезды. Или она добралась до нас. Что ж, это должно было произойти рано или поздно. Лучше, конечно, поздно… Надеюсь, ты нашел мой подарок в Башне Пустоты. И уже знаешь многое из того, что узнал я.
Послушай, что я тебе скажу...
Глава 21
Послание Прометея очень многое меняло. Теперь я точно знал, с кем имею дело.
Мико?
Мико: Грэй, я не могу рассчитать возможные последствия…
Я вновь увидел космическую рубку Звезды и холодный, жесткий взгляд гранд-координатора. Он лучше других понимал, что мой предшественник спрогнозировал цепочку вероятностей. Готов ли он к «возможным последствиям», как сказала Мико?
Голова шла кругом. Я попробовал сосредоточиться и осмыслить ситуацию, но тут же понял, что единственный вариант – доверится словам Прометея. Сколько же времени мой предшественник потратил на Черной Луне, пытаясь рассчитать все концы и подготовить на них свой ответ? Прометей, совершенно очевидно, был не всеведущ – он не предусмотрел встречу с Даат, одержимого Ахриманом Левшу, Совет Архонтов и еще много чего, но Звезда была важным пунктом в его планах.
И сейчас он давал мне шанс.
— Посмотрел? Понял, кто ты и откуда?
— У меня осталось еще несколько вопросов… — произнес я.
На тонких губах собеседника появилась недобрая усмешка. Она мне очень не понравилась – такие люди, как гранд-координатор, ничего не делают просто так. И если я здесь, а он говорит со мной, значит, я ему зачем-то нужен…
— Я отвечу на твои вопросы предельно честно, если ты обещаешь также ответить на мои. Это в твоих же интересах. Согласен?
— А у меня есть выбор? — глубоко вздохнул я.
— Тогда спрашивай, — снисходительно разрешил космо.
— Получается, все мы были первыми Инками еще до запуска «Инкарнации»?
— Мишель, ты знаешь его как Левшу, ведь рассказал о Сибирском Инциденте. Это засекреченная информация. Тебе известно, что первые Инки появились на Земле в момент контакта с Синей Птицей. Именно они стояли у истоков системы Стеллара. Я был… одним из них.
— А мы? Те, кого ты послал на Землю?
— Нет. Вы были экспериментальной группой, набранной из офицеров-добровольцев Звездного Флота. Первыми удачными образцами А-людей, искусственно созданными в рамках проекта «Стеллар» незадолго до Импакта. Скажем так, прототипами Инкарнаторов. На вас отрабатывали технологию слияния человеческой анимы, онтоприона и когитора. И, собственно, успех программы, закончившийся вашим созданием, и стал главным аргументом в пользу запуска «Инкарнации».
— И ее запустил ты.
— Ее запустили вы по моему приказу. Был план… на случай «Рагнарока», существовали секретные защитные протоколы, о которых знали только гранд-координаторы. Я оказался единственным выжившим из всех. Я активировал их, чтобы спасти человечество от гибели. «Инкарнация», кстати, была далеко не главной. И не является главной сейчас.
— В системе Стеллара нет звания гранд-координатора. Получается, ты стоишь выше системы и действуешь вне ее правил?
Он слабо улыбнулся, будто услышав очень наивный вопрос:
— Правила системы Стеллара и ее ранги созданы для Инкарнаторов. Систему ведь разработали люди в рамках поставленной нами задачи. Гранд-легаты – администраторы, способные вносить изменения и формировать директивы. А гранд-координатор – это тот, кто ей управляет и назначает гранд-легатов.
— Назначает?
— Естественно. А ты как думал?
Теперь я понял, почему количество гранд-легатов всегда было спорным. Получение этого звания зависело от воли Звезды. Как и доступ к Ядру… И это означало, что Инков все время сознательно вводили в заблуждение. Но как же директива «Гранд-легат», оставленная Прометеем?!
— Значит, стать гранд-легатом, ликвидируя Тревоги, нельзя? Это звание недоступно для простого Инка, его можешь присвоить только ты?
— С чего ты решил? Нет. Теоретически это возможно.
— Но зачем? Я не вижу в этом логики.
— Логика простая. Мы не могли исключать гибели всех гранд-координаторов, вообще всех, причастных к управлению проектом. Необходима было оставить лазейку, возможность добраться до администрирования системой самим участникам протокола «Инкарнация». Самым верным и упорным, выполняющим директивы по защите человечества. И еще… это отличная морковка.
— Морковка? – не понял я.
— Да, морковка. Которая маячит перед мордой лошади, чтобы та бежала быстрее, — сказал координатор, — Хотя ты вряд ли поймешь эту ассоциацию. Забываю, что говорю со стертой личностью, не помнящей старых земных идиом.
— Я понял. Стимул, — сказал я, — Все остальные эмиссары Звезды, кроме меня, погибли?
— Почти все. Некоторые… изменились. Предали. Ты видел Мишеля. А-энергия – это огромная сила и одновременно огромный соблазн, — произнес он назидательно, — Без преувеличения, это врата в Ад. Нельзя заглянуть туда и остаться прежним. Все, что мы пытаемся сделать – это закрыть их.
— Чужими руками? – не сдержался я, — Что вы можете знать об А-энергии, наблюдая в сенсоры за поверхностью?
— Гораздо больше, чем известно тебе. Во времена, которые вы называете Утопией, тысячи лучших умов человечества изучали Грань и влияние Азур на живые организмы. Чтобы создать протокол «Инкарнации», были проведены сотни экспериментов, а метаморфозы первых Инков разбирали на молекулы лучшие ученые. Мишель кое-что рассказал тебе о Ядре, онтоприонах и создании Инков, но он не восстановил память в полном объеме. Когда он применил свои знания в первый раз, это вызвало Красную Тревогу и его пришлось разжаловать. К сожалению, это его не остановило… Кстати, что произошло на подводной базе? Что вызвало Прорыв и как ты выжил в его эпицентре?
— Я расскажу, но позже, — ответил я, — Значит, Ядро и онтоприоны. Дело в них, верно?
— Верно. Чтобы ты понял, я объясню на примитивном уровне. Существуют симбионты человека, вроде бактерий, грибков или микроорганизмов. Все они в некоторой степени управляют нашим телом. Для питания им нужны определенные вещества, а человеку хочется сладкого или соленого. Или он испытывает жажду. Подсознание обрабатывает эти сигналы таким образом, что они кажутся человеку собственными нуждами. В животном мире есть примеры паразитов, заражение которыми полностью подчиняет жертву потребностям незваного гостя. Теперь возвращаемся к Инкам и Азур… Что есть онтоприон Стеллара? Собственно, такой термин выбран азурологами, потому что его агрессивное поведение очень напоминает белковый инфекционный прион, но невыясненной онтологической природы. Он инфицирует не физическое тело, а А-сущность. Кстати, азурологи утверждают, что такое поведение свойственно для хищных созданий Грани, что косвенно подтверждает азурическое происхождение Бина Ши. В целом онтоприон Стеллара, это агрессивный паразитический симбионт, трансформирующий аниму. Но для изменений ему необходима пища. Азур. Энергия А-пространства. Поэтому, среди прочих негативных эффектов онтоприон вселяет жажду Азур, поглощение которой приводит к неконтролируемым последствиям. Из первых Инков, инфицированных Синей Птицей, выжили далеко не все. У нас ведь не было когиторов и интерфейса. Это… целая серия долгих и кошмарных историй. Многие вообще перестали быть людьми. Именно поэтому А-энергия запрещена на Звезде. Параграфы кодекса Звездного Флота написаны кровью, и только его строжайшее соблюдение сохранило чистыми наш разум.
— И, зная все это, вы все равно создали Инков, выпустив на волю тысячи онтоприонов? – усмехнулся я, — А-Людей, залогом развития которых является активное поглощение Азур?
— Да. Попытка использовать невоспроизводимые технологии врага. Инкарнаторы – это инструмент, экспериментальное оружие человечества. Недаром «Инкарнация» была защитным протоколом исключительно для «Рагнарока», конца света из-за внешних азур-факторов! Предполагалось, что она будет запущена, если у человечества не останется других шансов выжить. И «Инкарнация» считалась крайне рискованным проектом именно из-за опасности потери контроля. Ваши когиторы и интерфейс – это попытка сделать процесс прозрачным и управляемым. Контролировать трансформацию, сохранить людям разум и использовать во благо человечества… Но, к сожалению, даже они не дают стопроцентной гарантии, как мы убедились… за эти триста семьдесят лет.
