Эль Муджах низко поклонился своему господину, а затем изобразил неуловимо короткий жест кистью. И практически сразу же под своды трапезного зала стража, придерживая под руки, ввела изможденного и обезображенного мужчину. Он вяло переставлял свои ноги спотыкаясь практически на каждом шагу, и только лишь могучие Аль’сура, крепко держащие гостя под локти, не давали ему растянуться плашмя на пышных коврах.
На приведенного Кавимом купца было в самом деле жалко смотреть. С первого взгляда становилось понятно, что этот бедолага лишь чудом пережил заключение в застенках Исхироса. И вряд ли уже когда-нибудь вообще оправится от последствий тяжкого плена.
– Как твое имя? – воззрился на искалеченного соотечественника амир.
– Меня зовут Зулхар Ибн Гулла, мой повелитель!
Измученный купец попытался изобразить глубокий почтительный поклон, но не удержал равновесия, и стражам дворца пришлось его спешно ловить, чтоб он не расшиб себе лицо. Потому правитель, видя, что его собеседник находится не в самом лучшем состоянии, приказал усадить его на пол прямо перед собой. И хоть простолюдину вообще не полагалось сидеть в присутствии правящей особы, никто из приглашенных вельмож не проронил ни единого слова на этот счет. Если правитель решил, что его сие не оскорбляет, то кто они такие, чтоб спорить?
– Чем ты занимался в Исхиросе? – Продолжил расспросы Фатир Эль Шех, когда купец неуклюже пристроил свое пострадавшее тело на подушках.
– Я просто торговал, мой повелитель! Причем, я даже не был какой-то примечательной фигурой, а просто возил товары из Махи в Джамли и обратно…
– Тогда поведай мне и моим гостям, что приключилось с тобой на чужбине?
И Зулхар Ибн Гулла, заламывая руки и заливаясь слезами, принялся излагать свою историю. Чем больше он говорил, тем сильнее портилось настроение у собравшихся на пиру вельмож. Все ниже опускались их насупленные брови, все чаще хрустели сжимаемые в гневе кулаки и срывались с уст сдавленные проклятья.
Единственное, о чем мужчина умолчал, так это лишь о том, какойименно товар он привозил из Исхироса. И, конечно же, беглый работорговец не посмел упомянуть о мальчишке с проклятым именем, с которого и начались все его злоключения…
***
Получив столь болезненную пощечину, командующие вражеской армией побоялись снова лезть на рожон. Вместо этого они сосредоточили усилия на уничтожении наших фортификационных построек. Поэтому вот уже который день третье кольцо подвергалось усиленной бомбардировке огромными глыбами из не менее гигантских требушетов. Вместе с тем имперцы принялись расчищать себе путь для грядущего штурма сквозь опасный пригород, призвав себе на помощь разрушительную и опасную стихию – огонь.
Слишком свежи были воспоминания легионеров о мощных разрывах и столбах пыли, превращающих день в сумерки. Потому они попытались уничтожить заложенные мной артефакты методом пожога ветхих лачуг, прежде чем снова рисковать идти на приступ. И должен сказать, что при такой плотной застройке деревянные хибары должны были выгорать целыми гектарами, если бы не одно «но». И этим «но» оказался я.
Силой своей Искры я насылал шквалистый ветер, который раздувал пламя до температур кузнечного горна. Несчастные окраинные домики сгорали дотла в круговороте огненных смерчей за считанные минуты, но и это же не позволяло огню перекидываться дальше. Подобным образом мы с имперцами играли уже никак не меньше пары седмиц.
Чтобы склонить чашу весов на свою сторону, генералы Иилия даже разыскали некоторое количество Владеющих воздухом, которые попытались продавить меня голой силой. Однако их это не спасало, ведь тягаться с Грандмастером они явно не могли. А уж когда наступала ночь, и я мог призвать себе на помощь крылья, не опасаясь свидетелей… Тогда шансы нападающих и вовсе стремительно падали к отрицательным значениям.
Вот и сейчас я стоял, облокотившись на полуразрушенный зубец, и играючи разбивал попытки вражеских Владеющих направить огонь вглубь пригорода. Иногда, чтобы поддерживать страх имперцев, я создавал крохотные воздушные сферы, размером едва ли больше песчинки, и забрасывал их в полыхающее нутро очередного дома. Там враждебная стихия быстро уничтожала нити моей Искры, сдерживающие конструкт, и высвобожденный кислород мгновенно сгорал, порождая звучный взрыв.
– К осаждающим прибыло очередное подкрепление, – поделился со мной уже известной информацией один из трибунов народных легионов. – На сей раз это объединенные отряды аристократических родов семнадцати провинций под командованием домина Лаода Иэрос.
– И какова теперь приблизительная численность вражеской армии? – Отстраненно поинтересовался я, больше увлеченный тем, чтобы затянуть в эпицентр раскаленного торнадо неосторожного Владеющего.
– Никак не меньше двухсот пятидесяти тысяч, домин, – тут же отчитался офицер. – Но новые воины непрестанно пребывают, и наше положение ухудшается с каждым новым днем. Я боюсь, что к исходу следующего осколка количество противников перевалит за триста тысяч…
– Выходит, Иилий понял, что с наскока нас не взять, – задумчиво пробормотал я, – и прислал дворян в поддержку регулярной армии? Практически собственноручно расписался в своем бессилии. Интересно, и как высокородные восприняли это?
– Мне неведомо, домин, – по-военному прямолинейно ответил трибун на этот заведомо риторический вопрос. – Однако растущая мощь императорских войск тревожит всех, кто вам доверился. Многие уже начинают сомневаться в вас, особенно аристократы.
– Ну а ты сам, трибун? Тоже сомневаешься во мне?
Я перевел на смертного взгляд янтарных нечеловеческих глаз, и офицер нервно сглотнул слюну, явно борясь с желанием отступить от меня.
– Моя жизнь принадлежит вам, Святейший! – С раболепным придыханием ответил он. – Я готов расстаться с ней по первому же приказу!
– Тогда прыгай.
– Ч-что?
– Прыгай со стены, – невозмутимо повторил я, кивая подбородком в направлении пригорода.
– Прямо отсюда? – Нервно уточнил трибун.
– А чем тебе не нравится это место?
Немного помявшись, мужчина сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, а потом без какого-либо перехода рванул к обрушенным зубцам. Я только и успел ухватить его за широкую поясную перевязь и затащить обратно. Командир легиона смотрел на меня, недоуменно хлопая ресницами, и, кажется, еще не совсем осознавал, что произошло.
– Совсем шуток не понимаешь, – усмехнулся я, воздевая офицера на ноги.
Собеседник ничего мне не ответил, все еще пребывая в состоянии глубокого ошеломления. То ли от моих действий, то ли от своих собственных. И ему явно требовалось немного времени, чтобы прийти в себя. А потому, раз уж выпала возможность, я собирался вернуться к своему прерванному занятию…
Однако мои планы оказались в очередной раз нарушены появлением на стене пары высокородных господ. Титульных представителей семейства Эстуан, если уж быть совсем точным. Поэтому мне пришлось поспешно набрасывать капюшон на лицо, чтобы скрыть от аристократов желтизну своего демонического взора.
– Домин Атерна, мы можем поговорить с вами?! – зачастила Эония, опередив даже своего смурного спутника. – Пожалуйста, это очень важно!
Что примечательно, ее супруг после этого обращения рассержено засопел. Вероятно, он сам намеревался начать беседу, и явно не с просительной ноты.
– Зачем же так официально, домина? – Мягко поинтересовался я. – Вы же знаете, что я готов выслушать вас в любое время. Что стряслось?
– Йеро… он попал в плен к имперцам! – дрожащим голосом поведала целительница.
– Интересно знать, каким же это образом? – не удержал я ядовитого сарказма. – Если вы не заметили, то город в плотной осаде, а выходы за пределы стен тщательно охраняются.
– Данмар, пожалуйста, не думай о нем плохо, – всхлипнула женщина, уловив в моих словах намек на сомнительные связи ее отпрыска. – Не подозревай моего сына в предательстве!
– А что, по-вашему, я должен еще думать?
