По рядам солдат бегала Янмей и раздавала всем окуляры, которые те натягивали на шлемы. Пинар с Леонаром так же разносили аптечки, полные снадобий и свёрнутых в рулоны змеелистников.
…Уже поздно ночью ремесленники собрались в Мастерской Промышленной Магии.
Тафари аккуратно вытащил зеркальце из шкатулки, и посмотрел на сосредоточенного Кланки. Он сидел на деталях разобранного усилителя.
— Готов? — спросил Следопыт бурозубика.
Тот поправил шлем и кивнул.
На медных проволочках Итиро закрепил зеркало в проёме. Все напряжённо ждали. И вот, наконец, зеркальце завибрировало.
— Ура! — захлопала Янмей, — я знала, что получится!
На двери написали адрес: «Медовые холмы, Дагхэд, тайная комната в гардеробной Алаун» открыли её. В зеркальце была чёрная муть.
— Алаун, ты здесь? — спросил, приблизившись вплотную к тёмному проходу, Тафари.
— Да, — словно из колодца с размножающимся эхом донеслось оттуда.
Янмей взяла в руки бурозубика, поцеловала его в маленький лобик и сказала:
— Береги себя.
Она поднесла его к зеркальцу. Кланки махнул рукой и исчез в темноте. За ним стали просовывать в зеркало детали. Последним втиснули на ту сторону бутыль-плод. И закрыли дверь.
— Остаётся надеться, что у них всё получится. И они справятся, — вздохнул Тафари.
Он, с тайной надеждой, снял зеркальце с державших его проволочек, открыл и постучал. Но оно покрылось сеточкой трещин ибольше не работало так, как прежде.
…Алаун очень обрадовалась появлению Кланки. Она целый вечер ждала его в тайной каморке, спрятанной в гардеробной. Пространство этой комнатушки, и без того узкое и тесное, было забито визидарскими учебниками и ауксилами, так что девушка здесь еле умещалась. Но только в этом месте замка она чувствовала себя свободной и по-настоящему защищённой.
Появившись из мутного пространства и подхваченный Алаун, Кланки церемонно раскланялся и, коснувшись пальчика девушки, поцеловал её ноготок. Но за бурозубиком тут же стали появляться детали усилителя, и Кланки с Алаун пришлось срочно принимать груз, чтобы ничего не закатилось, не затерялось и не разбилось. Последним они получили воняющий плод, который выскользнул из рук Алаун и чуть не упал. Но она успела его подхватить.
Когда пространственная дыра в зеркальце затянулась, оно треснуло и развалилось. Кланки сел на ближайшую книжку и вытер пот.
— Теперь нам никто поможет. Сможем ли мы собрать усилитель? — засомневалась Алаун, оглядывая груды мелких деталей.
— Это не проблема, — махнул лапкой Кланки, — у нас только одна сложная задача — объединить его с созданным тобой усыпляющим ауксилом. Успеем ли мы за стуки? Ведь войска откроют Спасительные ворота на границе завтра с первыми лучами солнца. И к этому времени все в подвалах Дагхэда должны заснуть. Где тот амулет Хьюго, о котором ты говорила? Он нам очень скоро понадобится. Ты достала его?
— Хьюго носит амулет Мощи на шее, не снимая. Он даже спит в нём. Я решила напоить Хьюго одуряющим порошком. Когда он заснёт, и я легко добуду амулет. Возможно, мы даже успеем вернуть его на место. И тогда никто ничего не заметит, — успокоила Алаун бурозубика.
— Тогда, — вскочил Кланки, — поскорее приступим к работе!
…Алаун приходилось отвлекаться и уходить, когда её звали к столу или Хьюго хотел с ней поговорить. Но как только была возможность, девушка возвращалась в каморку к Кланки и помогала ему, чем могла.
Глубоко за полночь усилитель был собран.
— Мы молодцы, — похвалил Кланки девушку и себя, удовлетворённо осматривая работу, — теперь надо немного вздремнуть, а то мне уже не помогает даже жевание таты, да и ты совсем бледная.
— У меня всегда такая кожа, — улыбнулась Алаун, — ведь я неживая. Но отдохнуть надо. Ты спи здесь, а я пойду к себе.
…В это время в Стоунбоне проснулся Пит. Он лежал, думая о том, что покой вокруг совсем скоро сменится шумными построениями, а потом в Стоунбоне снова станет тихо. Как было тихо четыреста лет. Вернутся ли они сюда? И, если да, то все ли?
Заныло плечо — Питер потёр кожу в том месте, где извивалась саламандра. С каждым днём она разгоралась всё больше, но сегодня жгла, полыхая ярко-алыми линиями, переливаясь и подрагивая. Пит вздохнул и прочёл молитву, которая висела перед его глазами над портретом Делмара Иму:
— Спаси и укрой нас ветер, поддержи исохрани вода, направь и помоги земля, дай нам мудрости и терпения огонь, — шептал Питер.
Он встал и начал собираться.
Через два часа, в предрассветном сумраке, войска Визидарии были построены на поле близ Эо Мугна. Все деревья в округе давно оголились. Но священный дуб стоял, покрытый золотыми листьями. Он протягивал над воинами ветви, осеняя их светом, словно хотел обнять и защитить. Над полем повисла такая тишина, что было слышно, как куры, на крыльце сторожки Мак Дары, спорили о погоде. Будто и не было здесь сотен солдат.
Питер выехал из ворот, в сопровождении ремесленников. Каждый из них сегодня надел сиреневый пояс предков и тот самый плащ, который им когда-то придумали сами визидарцы. Лица ремесленников были суровы и собраны. Даже Янмей выглядела сильно повзрослевшей. До этого шли долгие споры, брать ли её с собой. Практически все ремесленники были против. Но Янмей, послушав их рассуждения, по-взрослому сказала:
— Я — Прославленная. Нас десять. Мы едины, словно десять пальцев рук. В сражении нужен каждый. Если не возьмёте, я всё равно сбегу и поеду с вами. И это не обсуждается.
Так всё и решилось. И когда девочка, одетая в шлем и латы, проезжала мимо солдат, все и ей отдавали честь, как главному Полководцу.
У Питер меж глаз пролегла суровая морщина. Он выехал вперёд, развернул Вульфа перед строем и окинул внимательным взором войска. Здесь были все. Он видел Мак Дара, Носика, Сиридина, Максимилиана… И многих тех, с кем успел познакомиться, сблизиться, подружиться. Взгляд Пита выхватил рыжего паренька. Как же его? Лапе! Сын хозяев «Двух унций». Лапе был очень серьёзен и, не отрываясь, смотрел на Пита. Полководец прочёл в его глазах решимость и непреклонность. Он легонько кивнул парню, а тот почтительно склонил голову.
Визидарцы были одеты в шлемы, на которые нацепили очки теней. На каждой груди гроздьями висели амулеты из зубов вулуокулов и обереги от огня из драконовых ручек. Посверкивало начищенное оружие. Перебирали копытами лошади, нетерпеливо пыхали паром драконы, запряжённые в летучие островки.
Визидарцы-тролли, возвышались над другими, словно горы, держа на плечах любимые дубинки. Сколько на учениях ни убеждал их Питер освоить браунинг, но те отказывались, тряся палицами, которыми, правда, при всей своей медлительности, управлялись весьма ловко.
Пит перевёл глаза на гномов. Их грозные шлемы и вид компенсировали небольшой рост. Знамёна гномов на длинных флагштоках были самыми яркими. На каждом их них в визидарском круге был изображён…
— Стурла, а что на ваших знамёнах? Никак не разгляжу? — повернул голову к другу полководец.
— Это, как говорил дед Таисуке — ину. Те собаки, которых он взял с собой. Очень они нам полюбились. Маленькие, но верные и бесстрашные. Как мы, — объяснил Стурла, и, поймав улыбку Итиро, растерянно спросил, — а что, их нельзя было изображать? Они что, не преданные?
— Преданные, преданные, — успокоил Итиро.
Леонар поглядывал на Огонька. Его привязали к одной из повозок в медицинском обозе. На лошади была новая попона с крестами и большими карманами для быстрой переноски лекарств.
У дружинников одно плечо было покрыто толстым кожаным надплечником. На нём сидели ястребы.
— Друзья, — обратился Питер к войскам, — пришло время защитить нашу отчизну. И даже если не всем нам дано вернуться, мы будем бороться до конца. За наших предков, за наших потомков. И за самих себя.
Рев одобрения пронёсся по рядам.
— Ну что ж, — полководец поднял руку, — в путь.
В это время, дуб Эо Мугна, перекрывая гул визидаров, зашумел, заволновался, тряхнул ветвями и вдруг разом сбросил листву. Её тут же подхватил ветер и закружил над строем, опуская на головы солдат.
