— Эо Мугн нас благословляет, — пробежало по рядам.
Один лист упал и на седло Пита. Он подобрал его и сунул за пазуху. Затем подстегнул Вульфа, и поскакал вперёд. Войска медленно двинулись за ним.
Постепенно повозки, перемежавшиеся с марширующими отрядами, летучими островами, растянулись почти на милю.
Прославленные ехали все вместе. Итиро повернулся к Янмей и спросил:
— У тебя сегодня не предсказательное настроение? Скажи, что нас ждёт?
Янмей задумалась, а потом ответила:
— Сегодня мой дар закрыт. Судьба решается сейчас. Никто не знает, победим ли мы или нет. Всё зависит от нас.
Итиро сжал зубы. А Янмей добавила:
— Но если мы одержим победу, то у нас будет много свадеб.
— Ого, — удивился, улыбнувшись Итиро, — чьих?
Тут мимо них проехал Уильям и украдкой нежно взглянул на Бёрнис. Сегодня Уильям, одетый в темно-зелёную рубаху, поверх которой были доспехи, скреплённые ремнями, был невероятно хорош. И решительный взгляд Бёрнис смягчился. Она хотела что-то ему сказать, но тут вперёд вырвался Стурла.
— Подождите вы, про свадьбы говорить, — перебил всех гном, — сейчас не до них.
Он сердито пришпорил коня, подъехал к своему отряду и вдруг звонко затянул свою боевую песню.
Гномы её подхватили. А затем и все остальные.
Даже дальние хутора округи слышали в тот день, как уходили отряды. Визидары останавливали работу, поднимали лица вверх, прислушиваясь. И кто про себя, кто вслух, начинали молиться. «Спаси и укрой их ветер, поддержи и сохрани вода, направь и помоги земля, дай им мудрости и терпения огонь», — шептали визидарцы. И летели к воинам легкие, как облачка Музы. От каждого сердца, от каждой молитвы, вливаясь в армию и делая её на каплю сильнее.
Когда армия проезжала мимо кенотафов, они начинали светиться, духи воинов отдавали честь проходившим мимо отрядам и тоже вливались в их ряды. Так армия незаметно множилась душами.
…К вечеру, уже в потёмках подъехали к границам. Кормак и Кереван ждали прибытия войска. Они залезли на крышу дома Носика и оттуда вглядывались в горизонт. Сначала меж холмов они увидели море огоньков. Это каждый воин зажёг огниво. А над огоньками клубилась ещё одна армия из душ и Муз. Кормак и Кереван слезли с дерева и, когда войска подъехали ближе, уже ждали их на дороге. Они выскочили навстречу Прославленным и стали махать руками:
— Хорошо, что вы успели! — кричал Кереван, — стены то защитной, считай, почти и нет! Мы боялись, что ещё немного и всё! Каждый день за стеной мелькает всё больше теней!
— Прилипнут своими страшными рожами и висят. Жуть, — добавил Кормак.
— Завтра с утра выходим за пределы защиты, — успокоил их Питер, — без паники. Сейчас помогите прибывающим отрядам разместиться.
Он оглянулся. В сумерках войско за ним представляло из себя бесконечный растекающийся млечный путь.
Лагерь разбили от Горячих топей до самого холма ясеня Биле Ушнега.
Многие из воинов ходили к священному дереву. Они, по старой визидарской традиции, обходили Холм Вечности три раза. А после взбирались по корням до ствола, и пытались залезть по веткам до вершины дерева, чтобы положить в двенадцать его дупел по белому камешку. Сегодня у Биле Ушнега одновременно можно было увидеть визидарцев всех видов и мастей: из троллей и гномов. Из русалок и эльфов. Но просили они у ясеня одного — победы. Каждому в ладони дерево скидывало по листку, обещая помощь.
Ночью, когда в лагере стало совсем тихо, погасли все костры, кроме одного — большого, раскидывавшего искры высоко в темноту, у палаток Прославленных. Ремесленники сидели вокруг огня и разговаривали. Янмей дремала, крепко сжимая в руках маленький шлем.
— Ах, только бы с ней ничего завтра не случилось, — тихо с нежностью сказала Пинар, прикрыв ноги девочки своей кофтой, — Леонар, надо дать Янмей задание в медицинском лагере, чтобы она помогала нам с ранеными.
— Да, — кивнул Леонар.
— Надо бы отдохнуть, а спать не могу, — сказал Питер.
— Точно, — подхватил Тафари, — я всё время думаю, как там Кланки с Алаун? Справятся ли они? До выхода войск за ворота осталось… — Тафари взглянул на часы, — осталось всего пять часов. На Алаун и Кланки сейчас вся надежда.
— Я думаю, брат, они это понимают, как никто другой, — похлопал его по плечу Питер, — если нужно, они и жизни не пожалеют.
— Знаю… — голос Тафари дрогнул, — они такие…Она такая… единственная… Понимаешь?
Следопыт, замолчав, посмотрел на Пита.
— Понимаю, — кивнул тот и встретился глазами с Мэдлин, сидевшей напротив.
— Я хотел сказать, — Пит осёкся. Он обвёл товарищей взглядом, — может, это не вовремя, но мы с Мэд…Мы с Мэд…
— Любите друг друга, — сонно сказала Янмей, — мы все знаем.
Мэдлин покраснела.
— Стурла прав, — тряхнула она косами, — не до любви. Сейчас Визидария больше нуждается в нашей любви.
— Главное, чтобы Алаун и Кланки успели установить и включить усилитель, — сказал, зевая, Стурла.
Он встал, посмотрел туда, где мерцала почти растаявшая стена, и отправился в палатку, чтобы хоть немного вздремнуть. За ним потянулись и остальные. У костра остались лишь Пит и Мэдлин. Он обнял её, прижал крепко и сказал:
— Мы должны победить. Должны…
…Алаун зашла в мастерскую Хьюго. Там только что закончилось собрание Хозяина с консунтами, и Хьюго был безумно весел:
— Стены почти нет! — сказал он радостно Алаун, — ещё чуть-чуть, и я положу к твоим ногам волшебную страну. Готова стать её королевой? Малумы наготове. Ты видела сегодня их построение? У нас теперь сильнейшая армия во всей Визидарии. Да и, возможно, во всём мире.
— Да-да, — девушка выглядела напряжённой, — я принесла тебе вкусного настоя. Выпей, он бодрит.
Алаун протянула ему большой бокал.
— Ты так странно выглядишь, — прищурился Хьюго, — может, хочешь меня отравить?
Он нахмурился, грозно двинулся к ней, но увидев, как остекленел взгляд Алаун, весело рассмеялся.
— Шучу же я! — сказал он.
Взял из её рук бокал и отхлебнул. Но тут в кабинет ворвался Джейкоб.
— Хозяин, надо обсудить ещё кое-что, — сказал учёный возбуждённо.
Хьюго посмотрел на Алаун, и, подтолкнув её к двери, быстро проговорил:
— Иди, дорогая, иди. Здесь тебе делать нечего.
— Но ты же выпьешь настой? — с досадой спросила Алаун.
— Да. Обещаю, — кивнул Хьюго и захлопнул дверь.
Сколько ни подслушивала девушка, стоя под дверью, но разобрать ничего не смогла. Она вернулась к Кланки.
— Ну что? — спросил он нетерпеливо, — Хьюго заснул? Ты принесла объединяющий амулет?
— Нет, при мне он выпил лишь глоток. Но этого слишком мало, — покачала головой Алаун, — Хьюго пока в кабинете. Но скоро должен пойти спать.
— У нас почти нет времени, — схватился за голову бурозубик, — мы не можем подвести ремесленников.
— Время ещё есть. Мы справимся, — попыталась как можно твёрже сказать Алаун, чтобы успокоить бурозубика, хотя сама была в панике.
Кланки замолчал. Он посмотрел на усилитель, внутрь которого встроил песочные часы с впаянным в них перстнем Воли и сам себя похвалил:
— Отличная работа, Кланки!
Но потом сердито забегал вокруг прибора, заложив лапки за спину:
— Прибор мы собрали, но он не заработает, пока ты не достанешь амулет!
— Нам остаётся только ждать, — присела на пол рядом с ним Алаун и вдруг увидела в стороне плод с глазами, о котором они с Кланки в суете позабыли.
— Надо же, мы с тобой привыкли к запаху Оживителя, — сказала она, взяв плод в руки.
Она крутила воняющий кокос, разглядывая, но боялась из него отхлебнуть. Не запаха она страшилась. И не смерти. Вдруг ей надолго станет плохо? Вдруг питьё испортилось и не сможет помочь, а она потеряет время и не успеет включить усилитель? Нет, раствор она выпьет лишь тогда, когда убедится, что армия малумов вместе с Хьюго заснула. И, обмотав тряпкой странную бутыль-плод, она засунула его в тайный карман подъюбника.
Наконец, через два часа в коридорах подземелья стало тихо. Алаун подняла бурозубика и положила его в карман передника. Сначала они отправились в мастерскую и нашли там пустой бокал — значит, Хьюго выпил зелье. И теперь наверняка спит у себя. Алаун побежала к спальне Хьюго. У двери она прислушалась. В комнате было тихо. Кланки заёрзал у неё в кармане, подгоняя Алаун. И девушка, стараясь не шуметь, медленно открыла дверь.
