Погружаюсь в матрицу-образа. Здесь уже иллюзия не проканает, надо, что-то более серьёзное, чтобы управлять человеком на расстоянии. Прикидываю на ходу.
«Мозг — это замок, а подсознание — это отмычка. Если подберу отмычку, то, тогда, я взломаю его мозг».
Ухожу в матрицу-образа ещё глубже. Роюсь в ней, будто разгребаю старый хлам на чердаке. Действую скорее по наитию, чем осознанно. Ищу то, на что ляжет взгляд. Со стороны кажется, что на этой уйдёт вечность, хотя, на самом деле, поиск занимает несколько секунд.
«А! Вот оно!», — кричу я.
Я нахожусь по ту сторону реала. Передо мной стоит почерневший от времени деревянный комод. В нём несколько выдвижных ящиков. На каждом ящике цифра, от единицы до восьми.
Пробегаю взглядом по номерам. Мне, почему-то кажется, если я выберу правильный ящик и открою его, то я смогу поместить в него то, что мне нужно.
Веду пальцами по железным ручкам ящиков. Я чувствую холодный металл. Представляете? Секунда за секундой я ухожу всё глубже в Вирал, хотя вокруг меня падает снег и свистит ветер.
Не знаю, откуда у меня эта способность. Наверное, об этом говорил Видящий? Стоп! Почему мне в голову приходят эти мысли. Видимо, это — побочный эффект слияния наших пси-матриц.
Палец замирает на ящике с номером семь. Почему бы нет? Мне всегда нравилась эта цифра. Семь дней недели. Семь нот. Семь основных цветов. Семь грехов. Подходит.
Тяну за ручку. Открываю ящик. Заглядываю в него. Пусто. Ладно. Значит в него надо что-то вложить. Например, идею или образ. Думаю. Как заставить человека разрезать себе горло от уха до уха? Меня осеняет. Нужно сделать это на себе. Виртуально конечно, а потом, этот опыт, положить в ящик и задвинуть его в комод, тем самым поместив идею в мозг человека.
Звучит просто. Вопрос, как это провернуть, а главное, сработает ли это? Мысленно представляю, как я беру нож. Втыкаю его в горло. Больно! Реально больно, словно я делаю это по-настоящему. Хриплю. Чувствую, как лезвие режет плоть. Надо выдержать!
Набираюсь мужества, и я, точнее мой цифровой двойник, перерезает мне горло. Меня мутит. В глазах темнеет. Кровь льётся по груди и капает на пол. Слабею. Я дохну и, будто вижу себя со стороны. Мертвеца с перерезанным горлом. Отторгаю от себя эту картинку. Вкладываю её в ящик. Резко закрываю его.
Комод уходит на второй план. Дело сделано. Это — должно сработать. Меня выбрасывает в реал. Снег и ветер на месте. Штурмовик тоже. Держу его на прицеле. Поднимаюсь с колена. Иду к нему.
Он не видит меня, но может засечь через тепловизор. Снег проминается под тяжестью моих ног. Палец прижимает спусковой крючок пулемёта. Я, в любую секунду готов дать очередь. С такого расстояние бронежилет его не спасёт. Превращу его в решето.
Штурмовик прекращает стонать. Поворачивает голову. Смотрит на наст и на следы, будто возникающие из ниоткуда.
Он поднимает автомат. Кладёт его себе на грудь и, лёжа на спине, наводит на меня ствол. Я решаюсь отключить стелс-броню. Выныриваю из облака электрических разрядов. Раненный смотрит на меня сквозь прорези для глаз баллистической маски. Я уверен, что он не выстрелит.
— Ты, — шипит он, — тварь!
Я гляжу на него, не мигая. Он пытается надавить на спусковой крючок автомата. Пытается, но не может. Будто кто-то держит его за руку. Это — мой цифровой двойник управляет его моторикой.
— Сними маску! — приказываю я.
Штурмовик подчиняется. Я стою в трёх метрах от него. У него серые глаза. Сухое обветренное лицо и коротко стриженные волосы. Человек, как человек. Не зная, что он — потрошитель, никогда не догадаешься, чем он занимается.
— Убери оружие!
Штурмовик, нехотя, откидывает калаш в сторону. Чувствую себя всемогущим.
— Достань нож.
Штурмовик хрипит. Пускает слюни. Его руки дрожат. Тело хочет одного, а подсознание приказывает другое. Закладка срабатывает. Он вытаскивает нож.
— Перережь себе горло!
Человек, правой рукой, подносит лезвие к шее, а левой, пытается его отпихнуть от себя. Борьба идёт не на жизнь, а на смерть. Кончик ножа чиркает по шее, в месте, где заканчивается воротник камуфляжного костюма.
Я мысленно приказываю штурмовику:
«Вгони его по рукоятку!»
Он подчиняется. Нож медленно погружается в плоть. По шее течёт кровь. Человек хрипит. Глаза выпучиваются. Штурмовик с ненавистью смотрит на меня и, внезапно выпаливает:
— Ты сдохнешь!
Он перерезает себе горло. Тело обмякает. Я смотрю на человека и, во мне, что-то умирает вместе с ним. Перед глазами вспыхивает сообщение:
Вы получили ещё 100 баллов за жесткость!
Еще 50 баллов и вам будет доступен уровень «Апгрейд».
Модифицируйте тело и оружие в зависимости от поставленной задачи.
Зарабатывайте очки и…
— Да иди ты! — я отмахиваюсь от сообщения.
Тут же появляется новое. На этот раз от системы обнаружения целей.
Внимание!
Опасность!
К вам приближается дрон!
Я кручу головой по сторонам, одновременно, подняв ствол пулемёта. Дополненная реальность выстраивает траекторию полёта беспилотника. До него триста метров. Система захватывает цель. Работаю на опережение, как зенитная установка. Я почти дожимаю спусковой крючок пулемета, как в голове взрывается фейерверк.
Кричу от боли. На несколько секунд теряю зрение, а когда прихожу в себя, то вижу, что в паре метров от меня висит небольшой дрон. Четыре винта молотят воздух. Беспилотник глядит на меня через чёрный зрачок камеры наблюдения. Оружия нет. Чистый разведчик. Юркий и скоростной.
Приводы винтов поворачивается на шарнирах. Дрон облетает меня по кругу. Смотрит. Сканирует. За этой бездушной машинкой чувствуется человек. Не оператор. Эти хрени летают под управлением программаторов. Наблюдатель.
Он изучает меня. Не нападает, хотя, мог бы посечь винтами. Чего-то ждёт. Я стреляю из «Печенега». Беспилотник разлетается на части. Они падают в снег. Я поворачиваю голову. Смотрю в сторону лаборатории, откуда я убежал.
Тот, кто через него смотрел на меня, явно находится там. Главарь. Большой босс уровня. Как в играх. Это — был вызов. Я его принимаю. Наклоняюсь над штурмовиком. Быстро снимаю с него экзоскелет. Мне сейчас пригодится активная модель. Придётся быстро бежать, маневрировать и, если что, отступать.
Стоп! Что я делаю? Мне нужно уходить отсюда, а не изображать из себя Рэмбо. Но, что-то говорит мне: «Это твой шанс! Убей главаря и разом покончи со всем этим кошмаром! Только так ты спасёшь свою семью!»
Я прислушиваюсь к своему внутреннему голосу. В принципе — неплохая идея. Я уже не тот, кем был вчера. Сколько людей я убил? Десять человек? Пятнадцать? Двадцать? Не хочу считать. Главное — подготовиться к бойне.
Смотрю на счетчик патронов. Он показывает — боезапас пулемёта двести выстрелов. Немного. Возьму ещё автомат штурмовика и все его магазины. А ещё пистолет и нож.
Выдёргиваю нож из рук мертвеца. Прикрепляю лезвие к магнитному фиксатору разгрузки. Снимаю свою экзу, надеваю активную. Вешаю калаш на плечо. Засовываю магазины от автомата по подсумкам. Щёлкаю фиксаторами. Подгоняю приводы под свой рост. Включаю зажигание. Завожу роторный движок. Он мерно урчит. Вибрация незначительная. Хорошо сбалансирован. Прокачиваю гидравлику. Беру пулемёт. Теперь, я готов.
Открываю газ на полную. Срываюсь с места. Роторный движок мерно урчит за спиной. Приводы пружинисто отталкивают ноги. Перед глазами маячит карта местности с объёмным изображением локации и моих врагов.
Я возвращаюсь туда, откуда началась эта безумная ночь и не обращаю внимания на окрик, который лупит мне в спину:
«Идиот! Что ты делаешь?! Вернись!»
Что-то заставляет меня бежать всё быстрее и быстрее, а в голове, как заноза сидит одна мысль: «Убей всех — спаси себя…»
