Остается разрезать этот куб камня на пластины, поможет мне в этом Риса.
А вот и мелкий бесёнок — легка на помине.
С лестницы спускалась заспанная Саитана. Немигающим, гипнотизирующим взглядом я уставился на кареглазку в пижамке. Выражение недоумения на её лице постепенно сменялось тревогой, и к столу, где я сидел за плюшками и чаем, она подошла уже несмело и застенчиво.
— Дядя Джерк, твой взгляд меня пугает, — сказала она, зябко передернув плечиками.
— Честному человеку нечего бояться, — веско произнес я.
— Как порядочной девочке-волшебнице, — скорчила она умильную рожицу, каким-то шестым чувством определив, что я просто прикалываюсь над ней — меня пугала необходимость врать дяде Джерку, потому скажу честно: я больше не буду тырить мороженое ложечками!
— Это что, сразу на килограммы перейдешь? — ужаснулся я. — Ты же растолстеешь, деточка!
— Кто-то же должен быть толстым в нашем городе, — лицемерно вздохнула Риса, — так и показать гостям некого. Ну какой приличный город без своего толстяка или толстушки? Принесу себя в жертву ради репутации Самура.
— Ты только представь, — начал увещевать её, — вечер, бассейн: у Каи заплыв брассом, а у тебя жиром.
— Зато толстым девочкам дешевле принимать ванную, — срезала она меня.
На шум спустилась Кая и услышав причину спора, сказала, что лично присмотрит за Рисиными килограммами, а мороженое заменит автохонная самурская тыквенная каша. Мне кажется, это её больше всех монстров на свете напугало. Пользуясь моментом, я схватил Рису в охапку, убедив её в необходимости срочного побега.
— Бежим сейчас же! — торопливо прошептал ей на ушко, — пока фея-крёстная твои тапочки в колодки тюремные не превратила!
Сказку про Золушку я им в адаптированном варианте, кстати, уже рассказывал.
Уволок Рису за двор, прямо в тапочках, под её довольное пищание. Там опустил в снежок, накинул на неё свой меховой плащик, вынул из инвентаря куб и спросил, может ли она его прямо по видимым линиям пластин разрезать с максимальной точностью.
— А я думала у нас настоящий побег, — с напускным сожалением заявила Саитана, кастуя первую воздушную косу, — будем странствовать по континенту, убивать чудовищ, спать в придорожных канавах и есть подгорелых медведокентавров.
Куб я водрузил у стены бани и поставил линиями вверх так, чтобы Рисе было удобнее кидать косу сверху вниз.
— То, что ты описала по-другому называется, — поправил её, — испытательный срок для будущего члена Ордена пилигримов. С той поправкой, что скорее пилигрим станет ужином для медведокентавра. Хватит слушать перенавраные женские романы от Суры. Бомжевать и жрать крыс, совсем не прикольно!
— Не знаю, не знаю, — задумчиво сказала она, делая второй разрез, — мороженого нельзя, крыс нельзя, а тыквенная каша такая противная.
— Жила-была девочка, — поведал ей, — очень любила мороженое. Как проснется, сразу любить начинает. Хотели ей мама с папой одежду купить, посмотрели, как она мороженое любит и плюнули. Потому что хрен её знает, какой у неё размер на следующий день будет.
Она от моей гипотезы вероятных последствий растолстения расстроилась так, что чуть следующее заклинание не сфейлила. В общем весело провели время и, главное, с пользой.
Хлебнув утреннего чая и закусив омлетом, я с ними распрощался и двинулся к Исхиросу. Пока принцесса с няшкой-земляшкой дрыхнет, столько дел надо успеть.
Исхорос тоже уже встал, его я обнаружил во дворе мастерской, рядом с гигантским циферблатом, поставленным на каменные блоки. Видимо сейчас начнут покрывать его лаком. Сам кузнец задумчиво изучал какой-то лист бумаги в руке.
Увидев меня, он засиял словно Врата Обливиона.
— Первый лист книги про нашу принцессу, — поделился он радостью, — только на станке откатал.
Я взял титульный лист, который между прочим еще обрезать пришлось. Стандартов никаких нет, с хозяйства графа Лавулина, откуда нам пришла поставка бумаги, листы в тюке привезли разными. Пришлось отдельную пару человек выделять на обрезку.
Некий наклон просматривался, а это значит формовочную рамку надо будет отрегулировать. Но сама печать, на удивление выглядела вполне прилично. О чем я поведал Исхиросу.
— И вот что, — сказал я ему, пока он собирался со мной в ратушу, — мне тут Создатель подсобил, навел на мысль.
Он застыл, превратившись в одно большое ухо.
— Эм, отвернись на секундочку, — неловко соврал я, — мне нужно использовать секретное заклинание призыва.
Он послушно отвернулся, а я вытащил из инвентаря пластины самурского известняка. Глуповато выгляжу, кузнец не дурак, при всем его диковатом виде. Шарит в металлах и камне, один из лучших в королевстве за свою профессию, теряет разум только при виде принцессы. Про мой инвентарь уже догадался, зуб даю. Клятву с него возьму, приму в круг избранных, но пусть сначала Дар мастера себе ухватит, оформит отношения с Создателями официально. Итак, моя «ученическая группа» разрастается вполне себе бодрыми темпами.
— Вот, — обвел руками пластины, — это то, что заменит нам гравюры. Техника переноса рисунков с них будет быстрее, дешевле, эффективнее. Думаю, даже без станка можно обойтись или сделать примитивный, не с самым высоким механическим давлением.
— На плите рисуется красками заготовка и переносится на бумагу? — несколько недоверчиво переспросил он.
Выглядели плиты несерьезно, понимаю его. На металле гравюру вырезать или травить кислотами охренеешь, это даже не литеры отливать. Хотя и с ними проблема такая, что Исхирос за несколько дней набрал их только на титульное оглавление «про принцессу, гениальную и изумительную и её подвиг в унасекомливании великана». Ну да, на самом деле подвига не было, я печатаю книгу, полную вранья и пафоса, но я всегда могу сказать про художественный образ. Авторский произвол и всё тут. Недовольны? Найдите себе принцессу, пойдите в горы и ищите своего великана, а меня прошу от великой культрегерской миссии не отвлекать.
— Техпроцесс такой, — начал объяснять ему, — поверхность надо обработать, обезжирить, потом карандашом, краской масляной нарисовать рисунок. В карандаш добавить жира или краску развести мылом. Если краска сильно масляная, придется ждать пока подсохнет, но это всё путем эксперимента выясняется. После травишь щелочью, кислотой, уксусом, да хоть лимонным соком заливаешь. Омыть водой, нанести краску с олифой на камень, приложить лист бумаги и валиком прокатать. Разберешься. Проблема в том, что цвет так только один можно перенести, потому на роскошный, яркий рисунок от четырех до семи плит понадобится.
На бумаге я ему рецепт добавления в олифу конопляного масла написал: запах там не самый приятный, зато дешевле выходит, а в качестве получаемой типографской краски не сказывается.
Сама бумага мне не очень к тому же понравилась: сероватая, не самая приятная. Я вспомнил про каолин, это белая глина и оживился. Как выдвинемся в столицу надо заглянуть к графу Лавулину и всучить ему за монетку-другую рецепт обеления бумаги.
Мы совместно двинулись в ратушу, где с утра было рабочее совещание по всем затеянным процессам: от рубки леса, до повышения грамотности населения. Ибо кто читать-то будет будущий бестселлер с подвигами Аиши? Грамотных в королевстве, по моим прикидкам, основанных на аналогии с земными исследованиями средневекового историка Роберта Хьюстона, было от пяти до десяти процентов. В городах конечно больше и качественнее: в том смысле, что минимальный порог грамотности в умении написать своё имя, выглядел для горожан зашкварным, но для серва охрененно круто. Так-то будущий тираж в тысячу экземпляров как пирожок горячий улетит в столице. Даже неграмотные самурцы книгу купить такую захотят, хотя бы в качестве символа, на картинки поглазеть. Однако, новый рынок уже надо столбить, да и вообще реформы готовить.
Там, в зале совещаний ратуши, я оглядел всех присутствующих глав гильдий, рабочий состав администрации города, всех поздравил с зачисткой пещер и толкнул небольшую речь.
