— Это поэтому ты напихал в наши рюкзаки всякой высокотехнологичной мелочи?
— Ты энергощиты мелочью называешь? — усмехнулся солдат. — Да в Узле у тебя их с руками оторвут. Почти все штурмовые бригады погорели во время импульса. Энергощитов минимум. Изготовление — довольно ресурсоемкое. А сейчас есть множество вещей, имеющих гораздо больший приоритет. Промышленные принтеры и так пашут день и ночь без остановок. Того и гляди, сами погорят.
— Мне сейчас от этой горы щитов толку ноль. Лучше бы нормальный боевой нож, с плазменной дугой. Или любое другое оружие ближнего боя.
— Ты уж прости, — сонно произнес солдат, прощупав активно заживающую шишку, — я с перепугу о тебе и не подумал в этом плане. Схватил свой родной Багратион‑95 и все.
Брас постучал рукой по кобуре на бедре.
— Даже про гарнитуры и радиосвязь позабыл. Мой косяк. Такого дерьма, как та гудящая теневая штука, я еще не встречал в своей жизни. Ну ничего, доберемся до Узла — сообразим тебе хоть нож, хоть штык, хоть серп и молот. Любой каприз. Ладно, буду спать, так что первая вахта твоя.
Я ничего не ответил. Да оно и не требовалось — боец уже во всю сопел. Вымотался не меньше моего, плюс голова. Надел обруч с визуальными комплексами, аккуратно осмотрел улицу. Тишина. Сигналки тоже молчат. Вроде все спокойно.
Чтобы чем–то себя отвлечь и не отключиться самому, достал из рюкзака дрона, которого так толком и не рассмотрел. С виду — как большое страусиное яйцо, только серой камуфляжной раскраски, с тонкими линиями стыков. Очевидно, эта штука раскрывалась при активации. Но как ее активировать?
— Никак, — жестоко обломала меня Ева.
— Ну зашибись теперь. И на кой я его тогда второй день таскаю?!
— Успокойся, Каин. Воспринимай свои действия, как инвестицию в будущее. Чтобы запустить дрон, его сначала нужно зарядить, а затем сменить профиль пользователя и настроить под себя. Для данного действия потребуется ППК или любое аналогичное устройство.
— Нда, прости Ева, — я, как обиженный ребенок, повертел в руках высокотехнологичную игрушку, в которую забыли вставить батарейку. — Выжат, как лимон, поэтому на все реагирую резко.
— Я знаю. Поэтому не обижаюсь, — успокоила меня напарница.
— Так почему ты сказала брать именно эту модель? Там же их штук десять лежало.
— Американская модель BDI‑74 «Flying Egg» отличается повышенной прочностью корпуса, особенно в собранном состоянии. За неимением возможности тестирования, я предположила, что этот дрон с наибольшей вероятностью окажется исправным.
Хмыкнув, я улыбнулся:
— Какая ты у меня хозяйственная.
— Не забывай ценить это, — ответила повеселевшая Ева.
— Разумеется.
Настроение как–то само сбой улучшилось, и, если бы не периодические приступы кровавого кашля, ночь вообще можно было бы назвать неплохой.
В дорогу двинулись с первыми лучами солнца. Нам предстоял последний рывок. Брас сказал, что при удачном раскладе до ЖД вокзала не больше часа пути. Но с раскладом не повезло. Первый час мы потратили только на то, чтобы пропустить мимо себя две группы измененных, вышедших на охоту. Нюхачей среди них не оказалось, поэтому обошлось без стрельбы. Мы просто хоронились за машинами и обломками, как мыши от голодного кота, ожидая пока выродки протопают дальше.
С третьей группой оказалось сложнее. Целых пять выродков окружили покореженную груду из машин и камней, пытаясь что–то оттуда выковырять. Я уже наблюдал похожую сцену раньше. Измененные клокотали, рычали, гребли когтями каменное крошево и скребли металл. Было понятно, что это у них надолго. Нам пришлось сделать солидный крюк, чтобы всех их обойти. Мой проводник никак не мог взять в толк, почему именно сегодня, и именно в этом районе такая активность чудищ.
Тем временем мне постепенно становилось все хуже. Кашель не усиливался, хотя и не переставал докучать, зато появился озноб. Ева доложила, что у меня растет температура.
Наконец, уже ближе к полудню мы преодолели границу Мурановского района и приблизились к ЖД вокзалу. Солдат заранее предупредил, что к станции мы подходить не будем. Места там открытые, случиться может всякое. Поэтому мы загодя повернули, двигая вдоль больших и малых логистических складов, и перевалочных пунктов. Укрытий здесь наблюдалось не очень много, зато и оголодавшие измененные редко захаживали в места, где раньше не жили люди.
Беда, как это водится, поджидала нас перед самым финишем. Помимо пустой километровой зоны, вокруг войсковой части вводился запрет на здания выше пяти этажей полосой на еще один километр. Но было пару исключений: шпиль городской радиовышки, расположенный по другую сторону вокзала от нас, а также массивное здание краеведческого музея, напоминавшее своей формой пирамиду с отсеченной верхушкой. Вот к этому чудаковатому образцу архитектуры мы и направлялись. К сожалению, не для того, чтобы получить дискурс в историю. Брас хотел осмотреть окрестности и понять, не угрожают ли нам внезапно активизировавшиеся измененные. Потому как целый километр по открытой местности нес в себе большие риски.
Чудаковатый фасад музея уже виднелся дальше по улице, когда я в очередной раз оглянулся. На мгновение меня переклинило, а затем я поспешил окликнуть Браса. Мы увидели, как позади, в двухстах метрах ниже по улице в абсолютном молчании несется целая свора собак. Вроде бы обычные одичавшие дворняги всевозможных мастей и размеров, вот только их было по меньшей мере полтора десятка. Достаточно, чтобы не побоятся напасть даже на вооруженных людей.
— Бежим! — дернул меня за собой солдат, сам прибавляя ходу.
А перед моими глазами вдруг всплыли зубы дохлой псины, которую я встретил в свой первый день на поверхности. Если у этих шавок такой же частокол в пасти, то даже прокачанный в Узле защитный костюм долго не выдержит.
— Беги и не оглядывайся, — не сбавляя шага гаркнул Брас, немного повысив голос. — Оторваться мы все–равно не сможем.
Вот тут он словно читал мои мысли. Никаких шансов убежать. Уж точно не в бронежилетах и с рюкзаками. Благо, что солдат не растерялся:
— Значит так, слушай меня. Добегаем до тех вон перехлестнутых машин. Я торможу, отстреливаюсь. Ты бежишь еще двадцать шагов, тормозишь, отстреливаешься быстро, но не спеша. Желательно метко. За это время отбегаю я, меняю магазин, торможу, стреляю. И так по кругу. Запомни: я слева, ты — справа! Не перепутай. И ради бога, не сунься под ствол… И следи за моими командами.
— Принял, — сдавленно выдал я, потихоньку начиная задыхаться. Бежать вверх по улице, хоть и пологой, давалось нелегко. Зато в этом помогала усиленная выработка адреналина. Почувствовал себя, как в детстве, когда забрался к кому–то на дачный участок, и вдруг осознал, что табличка «Во дворе злая собака» висит не просто так. Бежишь и думаешь, что же случится раньше: натянется собачья цепь, или этот четырехлапое чудище отгрызет тебе задницу?
В назначенной точке Брас резко дал по тормозам, и за моей спиной начали шипеть производимые словно по метроному выстрелы. Я отсчитал двадцать шагов, обернулся и чуть не прихудел. За нашу короткую пробежку стая успела сократить отрыв более чем в два раза. Быстро опомнился. Вскинул Рельсу, припал к простенькой оптике. Сделал пробный выстрел. Мимо. Со стороны вроде бы как все просто, словно стрельба в тире. Но все мишени небольшие, находятся в постоянном движении, а у меня самого так вообще грудь вверх–вниз из–за учащенного дыхания.
Кшшш! Кшшш! Кшшш! Стреляю по собакам, а звуки, будто голубей гоняю. Странные мысли лезли в голову, пока Рельса отбивала десять выстрелов. Я даже дважды попал. Неплохой результат. Вот только потери как–то не особо волновали дворняг, и свора не сбавляла хода. Я кинулся дальше, едва не забыв о предупреждении Браса, в самый последний момент вжавшись в левую сторону. Мы повторили комбинацию еще раз. А потом солдат крикнул, пробегая мимо меня:
— Не пойдет! Меняем на Аэс…
Его слова оборвались заглушенные тихим, но яростным рыком. Я резко обернулся, одновременно делая шаг в сторону. И только это позволило мне разминуться с прыгнувшей на меня бойцовской псиной. Кстати, похоже этим я немало ее удивил. Две пули с Рельсы тут же ушли ей в спину, не дав подняться. Тело сработало на автоматике, еще до того, как горячая волна испуга прокатилась по позвонку и взорвалась в груди огнем.
