Борга они не вспоминали, хотя Аурелия исправно записывала в тетрадь все свои видения, как и обещала ему в момент отъезда. Тем более, что у Аурелии появились новости. Теперь она понимала, что может рифмовать. Может быть, странные, не совсем ей понятные стихи, но они казались ей очень важными, как будто формировались они сами где-то в глубине ее собственного или какого-то чужого сознания, обретали ее голос и создавали новые частички вселенной… Эти странные впечатления Аурелия не могла не записать, не могла не поделиться со своим старшим мрачным другом.
Эта часть пути показалась им необычно легкой и веселой, тем более, что в воздухе уже чувствовалось начало настоящего тепла, означающее окончание дождливой затянувшейся весны и скорое приближение жаркого лета, когда они смогут наслаждаться звездным небом, останавливаясь на ночлег в лесу.
Аурелия настолько привыкла быть частью дороги, частью природы, что чувствовала, как задыхается внутри душных, пыльных и грязных постоялых дворов, с их многочисленными гостями и неприятными хозяйками, которые все выглядели, словно неудачные копии одной и то же грузной и неопрятной паучихи. Впрочем, сегодня им еще предстояло провести ночь на очередном постоялом дворе, и они устало пересекли его порог, стряхивая с длинных плащей пыль долгой дороги.
* * *
Падающие на пол пылинки увели сознание Аурелии в пустыню… Легкий ветер пересыпает светлый, почти белый песок, отчего он напоминает волны. Аурелия грустно смотрит под ноги, и, видя колею, ведущую вперед, идет по следу. Ей невыносимо тоскливо и тяжело, ноги с трудом подчиняются ее воле, утопая в песчаных волнах, шелестящих под ее ногами. Пройдя пару десяткой шагов, она останавливается и понимает, что стоит на краю крутого обрыва. Отвесная очень высокая каменная стена уходит вниз, а там – море, из воды которого выступают ступени. Их – всего три, они заканчиваются площадкой, упирающейся в эту же отвесную стену на небольшой высоте.
Аурелия разводит руки в стороны и собирается сделать шаг вперед – с обрыва. Застыв на минуту, девушка опускает руки, смотрит вниз – видя сквозь слезы и небольшую толщу прозрачной чистой воды острые выступы каменистого дня.
Губы разбиты о душу чужую,
Больше тебя я уже не ревную…
Сердце – в осколки о волю чужую,
Больше тебя я уже не держу…
Слезы в глазах о прошлом моем,
Больше уже мы не будем вдвоем…
Руки тебя отпускают, и я
Помню о том, что расстались любя…
В следующий момент, она решительно и обреченно вновь разводит в стороны руки и делает шаг с обрыва, чувствуя внутри наступившую, наконец, легкость и полное спокойствие.
Аурелия стоит на краю обрыва и смотрит вниз, на падающую белокурую девушку, раскинувшую руки, как крылья. Ее легкая фигурка медленно, но неотвратимо приближается к камням. Аурелия чувствует, что тело, как будто перекраивается, добавляется ее привычный рост, и она отчетливо понимает ужас того, что уже ничем не может помочь этой одинокой молодой девушке, с приближением которой к камням в сердце Аурелии расширяется зияющая дыра потери.
* * *
– Ты видела? – каркающий голос пытался вернуть испуганное сознание Аурелии к действительности. – Помнишь, я обещал тебе помочь ее спасти?
Ноги подкосились, и если бы Верес не подхватил ее вовремя на руки, она безвольно и бессильно опустилась бы на пол.
– Здравствуй, жнец! – сказал он спокойно и понес Аурелию в отдельную просторную комнату, которую уже готовила хозяйка постоялого двора, удивительно и неприятно похожая на всех предыдущих, увиденных ими ранее.
Ощущения были настолько реальными, что первое, что сделала Аурелия после того, как пришла в себя – разрыдалась. Всепоглощающее чувство потери захлестнуло, подавило своей неотвратимостью, лишая последних сил.
– Успокойся! Твое видение – подарок не огня, а другой стихии. Земля показывает знаки заранее, и у тебя есть еще время…
Аурелия подняла заплаканные глаза на Листа.
– Что ты тут делаешь?
– Как и обещал, изучаю вероятности… Найти тебя не составило труда, твой след, как отпечатки горячего пламени, из которого ты плетешь свои словесные узоры.
– Я? Я ничего не плету…
– Ну, ты вообще-то используешь для этого все стихии, но, прожигая существующую реальность, твои слова оставляют горячий огненный след. Ну да это сейчас не важно. Важно перехватить ее до последнего шага… – жнец говорил быстро, отчего его речь еще больше напоминала карканье темной птицы и вызывала только одно желание, съежиться и крикнуть «Кыш!». Подумав о том, насколько это было бы сейчас неуместно, Аурелия неожиданно улыбнулась, заставив мужчин тревожно переглянуться.
– Все в порядке. Я в порядке. Продолжай. – Аурелия с удивлением заметила, что в последнее время ей требуется все меньше времени для того, чтобы вернуться после видений в реальный мир.
– Хорошо… – ответил Лист после недлинной паузы. – Ты знаешь, кто она?
Перед глазами Аурелии замелькали картинки из прошлых видений, ребенок – маленькая плачущая девочка со светлыми кудряшками, стучащаяся в ее двери… девушка перед белой свечой… девушка у обрыва… Все лица слились в один образ, вызвавший в сердце такую горячую волну нежности, что ей стало трудно дышать.
– Но как такое возможно?! – растерянно повторяла Аурелия раз за разом, пытаясь осмыслить сложившуюся картинку, и совершенно не понимая, что с ней делать. В последнее время она заметила, что не всегда может объяснить свои чувства, но чаще всего именно они оказывались более правдивыми… и более точными…
– Все правильно, это – она. Когда ты отдала все свои линии вероятностей моему сыну… Я не смог лишить мир этой твоей части. То есть я хочу сказать, что эта девочка – лишь одна из вероятностей, но она так настойчиво прорывалась в нашу действительность, что я решил ее спасти. Хотя, если честно, то она могла появиться только в том времени, из которого забрали тебя. В этой реальности ей не было места… Как и тебе… Но в общем… Сам я справиться не мог, мой вневременный, как ты знаешь, таковым на самом деле не являлся, поэтому мне пришлось попросить о помощи еще одного человека. Когда-то мы с ним забирали тебя, маленькую из детской кроватки… Она была так на тебя похожа…
Видя вытянувшееся лицо Аурелии, он быстро добавил: «Нам пришлось тебя вернуть обратно. Забирать насовсем было еще не время, но познакомить с тобой этот мир было необходимо, иначе он не смог бы тебя потом принять…».
Разговор становился все более и более странный, в голове Аурелии начали всплывать новые картины из ее собственно детства, но сейчас важнее был другой вопрос – может ли она спасти увиденную у обрыва девушку? Ей было необходимо это сделать, и в данный момент главное было понять как.
– У нас еще есть время, нам стоит подкрепиться, – это включился в разговор уже Верес.
Только сейчас Аурелия заметила, что он сидит рядом и крепко обнимает ее за плечи. Она растерянно улыбнулась, поймав себя на мысли о том, как приятно чувствовать его сильное плечо, понимать, что можно не принимать решение сию минуту, знать, что есть еще время для передышки. Лист согласился. Все они были слишком уставшие и голодные, чтобы продолжать этот разговор.
После недолгой молчаливой трапезы, напомнившей ей ужины в замке у Борга, разговор продолжился. Аурелия узнала о том, что девочка была отсоединена от ее линии вероятности с помощью жнеца, вневременного и моргателя. Совместными усилиями они создали для нее временной карман, отдельную маленькую реальность, из которой затем собирались перенести ее во время, из которого забрали саму Аурелию. Однако девочка, стремительно повзрослев, начала проваливаться в ту реальность, в которой Аурелия находится сейчас. То ли Айю привела сюда родная кровь, то ли ее соответствие этому миру оказалось решающим, но переместить девушку в другую действительность не было никакой возможности. Она не помнила ничего, кроме обрывков воспоминаний, которые могли произойти в ее собственных линиях вероятностей, но исчезли с обрывом связи с самой Аурелией. Все, что сохранилось у девушки из имущества, которое ей дал моргатель, была горсть монет и белая свеча, вторая половина которой была дана когда-то Аурелии, чтобы объединить их.
Но сейчас эта девочка, которая к тому же являлась носителем дара стихоплета, и возможно еще других скрытых возможностей, оказалась здесь совершенно одинокой и потерянной, движимой лишь одним желанием – прекратить пытки поглощающего ее одиночества. Используя свой дар стихоплета, она пыталась притянуть человека, но в ее зов было вложено столько мольбы и столько силы, что выдержать его и ответить смог только ангел, которого она своими же словами лишила крыльев. Попав на землю и следуя вплетенной в слова воле девушки, он нашел ее, но… Он не мог жить земной жизнью, и постепенно начал меняться… Тоска по его собственному потерянному миру, в который ей не было доступа, была сильнее человеческой привязанности. Он мало что помнил, но многое чувствовал…
