Но сейчас эта девочка, которая к тому же являлась носителем дара стихоплета, и возможно еще других скрытых возможностей, оказалась здесь совершенно одинокой и потерянной, движимой лишь одним желанием – прекратить пытки поглощающего ее одиночества. Используя свой дар стихоплета, она пыталась притянуть человека, но в ее зов было вложено столько мольбы и столько силы, что выдержать его и ответить смог только ангел, которого она своими же словами лишила крыльев. Попав на землю и следуя вплетенной в слова воле девушки, он нашел ее, но… Он не мог жить земной жизнью, и постепенно начал меняться… Тоска по его собственному потерянному миру, в который ей не было доступа, была сильнее человеческой привязанности. Он мало что помнил, но многое чувствовал…
Будь свободен от себя, от меня от света с тьмой.
Будь свободен от того, что подчас зовем судьбой.
В итоге Айя его отпустила. Ее любовь оказалась сильнее страха одиночества. Но ее тоска оказалась сильнее их обоих. Она и привела девушку к увиденному Аурелией обрыву…
* * *
– Ты можешь забрать у нее эту линию вероятности? Просто лишить ее возможности такого шага? Сделай так, чтобы она не оказалась стоящей над бездной? – в голосе Аурелии заискрился лучик надежды.
– Нет, не могу. Эта цепь событий уже началась, это все уже реально происходит… Кроме того, для нее получилось создать только одну линию, и та прерывается в нескольких местах. Она плохо приживается в этой реальности…
– Может быть, тогда перенести ее в другую?
– Тоже не получается, она сбивает выстроенную другими картинку и скользит между реальностями. В итоге ее все равно вынесет сюда, в этот мир. Только она потеряет еще несколько лет. Ты же не хочешь, чтобы вся ее жизнь промелькнула и закончилась неизвестно где? Чтобы она так и не поняла, где находится, и что происходит вокруг? Если ее сознанию будет не за что зацепиться, она может сойти с ума…
Конечно, Аурелия такого не хотела ни для кого, тем более для Айи. Нужно было что-то придумать для спасения девушки, только вот Аурелия понятия не имела, что это может быть. Ясно одно, что бы это ни было, сделать это может только сама Аурелия.
Погрузившись в свои размышления, она не заметила, как мужчины покинули ее комнату. Постепенно и мягко уставшее сознание девушки погрузило ее в сон, в котором она отдавала свою последнюю линию вероятности маленькой белокурой девочке, плачущей у ее двери… останавливала девушку, удивительно похожую на нее саму, над бездной, крепко обнимая… или делала шаг с обрыва вместо нее… Ситуации менялись, но результат был неизменен – в конце оставалась только одна из двух жизней. Глобально этой вселенной было видимо не важно, чья именно это будет жизнь, но Аурелия проснулась со сформировавшимся решением принести свою последнюю жертву. Оставалось теперь только найти Айю.
* * *
Вереса насторожило удивительное спокойствие Аурелии, он ведь видел вчера в ее глазах все оттенки чувств, страхов и мучительного поиска способа спасения девушки. А сегодня – в них была лишь серо-синяя спокойная даль, напоминающая гладкую поверхность тихого глубокого моря в солнечный день. Впрочем, он хорошо понимал, что под спокойной гладью скрывается целый мир, и проникать в него с каждым днем становится все сложнее. Аурелия начала меняться, и он не мог точно сказать, нравятся ему эти перемены, или они его пугают. Из растерянной девушки, о которой хотелось заботиться, защищать и оберегать, она превращалась в человека, мысли которого могут быть спрятаны усилием воли, вселенная послушно подстраивается созданным ею рифмованным мыслям, и решения она принимает, не пытаясь сохранить собственную безопасность. Вот и сейчас, в этом спокойствии отчетливо прослеживалась решимость, и он понял, что убедить девушку передумать ему не удастся. Все, что он может сделать – попытаться ее защитить, причем, скорее всего от нее самой.
Аурелия сама удивилась тому, насколько легко было ей этим утром. Может быть, потому, что она искренне считала его одним из последних, которое ей доведется увидеть. Весна была в самом расцвете, теплые дни дарили радость пробуждения природы, трава наполнялась сочностью зеленого ковра, спешащие навстречу солнечному свету цветы распускали свои красивые нежные бутоны, нежно зеленые листочки на ветвях деревьев мягко шелестели на ветру.
Лист, собравшийся в дорогу вместе с ними, внимательно посмотрел на Аурелию, но ничего не сказал. Его обеспокоенный взгляд переходил от Аурелии к Вересу и обратно, он заметил, что вскоре оборвется единственная линия жизни Аурелии, хотя еще вчера он видел ее мягкое, но сильное свечение. Верес же стоял на узелке своей паутинки, и его выбор еще не был сделан. Оставив при себе свои наблюдения, жнец, компактно упаковав поклажу, вскочил на коня и приветливо махнул им рукой. Он, наконец, нащупал жизненную ниточку Айи, и им следовало поторопиться.
Прекрасный день наполнял Аурелию тихой радостью, птицы выводили свои праздничные трели, ветер развевал волосы, наконец, освобожденные от тяжелого капюшона. Она посмотрела на едущего рядом Вереса и удивилась тому, насколько он мрачен. Его вид удивительно не гармонировал с окружающим пробуждением природы, и она практически произнесла это вслух, но в последний момент удержалась, подумав о том, что будет жаль, если один из последних их разговоров будет ссорой. Сам же Верес тоже не спешил начинать дискуссию, он просто украдкой наблюдал за девушкой, и все больше расстраивался, видя ее радостно беззаботное состояние. Он чувствовал, что она постепенно уходит. И эта мысль заставляла его плотнее сжимать зубы, глядя с возрастающей злостью на жнеца, он думал о том, что тому не стоило появляться и предлагать спасти какую-то девушку, не предложив при этом конкретный и безопасный план.
Лист, казалось, чувствовал выжигающий в нем дыру гневный взгляд и пытался перебрать все линии вероятностей Вереса, чтобы найти хотя бы одну, при выборе которой все жизни остались бы целыми, но не находил…
Солнце уже начало прощаться с уходящим днем, а путники продолжали свое неторопливое молчаливое движение. Вскоре они оказались у двери очередного постоялого двора и, заказав сытный ужин, расположились за грубо сколоченным почти чистым столом. Горячее рагу возвращало путникам силы по мере опустошения тарелок, а вкусное пиво приятно холодило и освежало. Завязался какой-то непринужденный разговор, как будто не было многочасового молчания, мрачной решимости и злости. Как будто они были простыми путниками, живущими дорогой и приключениями. Как будто перед ними не стояло выбора того, кто должен будет умереть…
Лист сдался первым, поднявшись на некрепких ногах, он с трудом преодолел несколько ступеней, ведущих в спальные комнаты. Аурелия искренне надеялась, что он сможет до своей хотя бы доползти. Эта мысль развеселила девушку, и она звонко рассмеялась. Впрочем, она и сама выпила уже достаточно пива, поэтому решила не пытаться объяснить причину смеха такому же захмелевшему Вересу. Он широко улыбался, глядя на нее во все глаза, и этого девушке показалось достаточно. Глубокой ночью, вдоволь насмеявшись, они вдруг вспомнили о раннем пробуждении и решили отправиться спать.
* * *
Дойдя до двери комнаты Аурелии, Верес вдруг остановился и притянул девушку к себе. Его губы вплотную приблизились к лицу Аурелии и замерли, почти касаясь кожи.
– Нам это нужно! – тихонько прошептал он.
– Ты хочешь что-то забыть, или что-то вспомнить?
– Ни то ни другое. Я просто хочу почувствовать себя живым!
– А есть еще другие способы, как ты можешь это почувствовать?
– Может быть, они есть, но сейчас этот – самый доступный!
– Ты считаешь меня доступной?
– Я считаю тебя живой и реальной! Мне нужно чувствовать так, как можешь ты!
– А что ты будешь делать, если у тебя не получится?
– А что будешь делать ты, если получится?
– Не знаю. Наверное, на какое-то время перестану чувствовать…
Впрочем, ей тоже было интересно… Сознание, стремительно протрезвев, было готово пережить еще что-то, дать им обоим еще какое-то время.
– Хорошо, – произнесла Аурелия после недолгой паузы.
– Хорошо?
– Да! – Аурелия улыбнулась, глядя на растерянное лицо молодого мужчины. – Да!
Понимая, что пауза затягивается, девушка приблизила лицо еще ближе к лицу Вереса, приоткрыв губы для поцелуя…
* * *
Утром Аурелия и в самом деле чувствовала себя более, чем живой. Отчаянно болела голова, и каждое движение давалось с трудом, однако, увидев спящего Вереса рядом с собой, она улыбнулась. Он так умиротворенно выглядел, что девушке было жаль его будить. Подождав еще несколько минут, она все же решилась, и сразу оказалась укрыта с головой и подмята под тяжелое тело. Подъем, видимо, откладывался еще ненадолго.
