Айя любила уединение больше всех остальных, как ей иногда казалось. Она так и не поняла, как ей следует относиться к Аурелии, которая была ненамного старше нее, но если верить Листу – странному мужчине с неприятным каркающим голосом, являлась ее матерью. Верес, который, как она помнила, был рядом с девушкой у обрыва и почти сделал шаг в бездну вместе с ней, ее сторонился. Никому не нравится терять контроль над своей волей, девушка это понимала, и даже немного жалела о том, что это произошло, но не в ее правилах было зацикливаться на прошлом, хотя когда именно успели сформироваться эти правила, она тоже не понимала. После слов, сказанных ей Аурелией на обрыве, которые она так и не смогла потом вспомнить, ее собственное рваное прошлое стало чем-то почти нереальным. Оно стремительно теряло краски и свою болезненность, хотя образ Аскольда, которого она отпустила, практически оторвав от своего сердца, до сих пор иногда появлялся в ее снах, заставляя Айю просыпаться в слезах. Однако девушка не спешила делиться своими переживаниями с остальными. Эти люди ей помогли, у нее было ощущение, что они ей близки, но не настолько, чтобы распахивать им свою душу.
Верес был этим утром необычно хмур. Глядя на него, у Аурелии возникало ощущение, как будто она вновь оказалась в мрачном замке с его старшим братом. Девушка уже успела отвыкнуть от молчаливых трапез, в их увеличившейся компании всегда было о чем поговорить. Но сегодня разговор не клеился, и каждый был погружен в свои собственные мысли. Хотя, может быть, так повлияли на всех затяжные дожди и вынужденное бездействие.
Вспомнив свой сон, Аурелия посмотрела на жнеца. Лист ответил вопросительным взглядом.
– Ты говорил, что меня забирали сюда и раньше? – решилась, наконец, спросить девушка.
– Да, говорил. Ты была маленькой, и твои нити еще не были до конца сформированы. Кроме того, этот мир подходил тебе больше. Как и ты ему.
– А кто это для меня сделал?
– Вневременный, жнец и моргатель.
– Ты был среди них?
– Да, – Лист улыбнулся, – именно поэтому я знал, что ты существуешь, знал, что сможешь помочь моему сыну. В том мире ты не смогла бы реализовать свои способности, и была бы, скорее всего, несчастлива.
– Ты хочешь сказать, что вы забираете тех, кто будет несчастлив?
– Нет, на самом деле, счастье, как таковое, мало кого интересует. Информация нам идет о предназначении, о смысле существования. Ты выделялась, выпадала из того мира, и лучше тебе было оказаться здесь, чем в каком либо другом месте. Счастье же – весьма условное обозначение внутреннего состояния, это следствие восприятия окружающей действительности, которое проецируется внутри сознания, это все сугубо индивидуально.
Аурелия смотрела на него, пытаясь понять сказанное. Обычно он изъяснялся проще, и иногда девушка вообще считала его почти безграмотным, способным только на отслеживание нитей и плетение кокона. Сейчас же у нее возникало такое ощущение, что он тоже пришел из ее мира и ее времени…
– Да, я тоже однажды сделал свой выбор. Он был более осознанным, чем твой, но таким же неизбежным, – продолжил Лист после паузы, не дожидаясь следующего вопроса девушки. – Я был тем проводником, который привел их к тебе. После этого я выбрал свой путь уже здесь, отдав предпочтение чужим нитям. Кстати говоря, в твоем мире я изучал системный анализ, так что видимо управляться здесь с чужими системами – паутинками, было мне написано на роду.
У Аурелии возникло так много вопросов, но ее внимание привлекла улыбка Листа. И в его улыбке и в каждой его интонации сквозили нерушимая уверенность в правильности выбора, истинности и ценности происходящего, знание того, что у него есть цель, и гордость от служения этой цели. Оставалось непонятным только его нежелание отдать на служение этой цели своего ребенка. Может быть именно потому, что сам он вырос и сформировался в другом месте, законы этого мира не были для него единственной правдой, и он принимал безоговорочно только то, что сам считал правильным. Хотя если спросить его, то наверняка и по поводу этого определения у него есть своя теория. Девушка грустно улыбнулась, хотела бы она быть такой же уверенной в своих силах, своем выборе и своих способностях, о которых Аурелия до сих пор не имела полного представления. Хотя, может быть, если бы выбор делала она сама, то сейчас не была бы такой потерянной и запутанной, этот мир принял бы ее безоговорочно и дал бы ей все ответы.
Айя ушла в свою комнату, быстро окончив трапезу, погруженная в свои мысли, она даже не попрощалась с остальными.
Аурелия посмотрела на Вереса, он, казалось, совершенно не интересовался разговором, и все его внимание было направлено на миску с горячим мясом, стоящую прямо перед ним. Вокруг стола суетилась грузная неопрятная хозяйка постоялого двора, пытающаяся заглянуть ему в глаза с подобострастной улыбкой. Но ни один из присутствующих так и не смог встретиться с ним взглядом, он прятал от них свои почти черные глаза, низко опустив голову.
* * *
Через день дожди, наконец, утихли. Еще через пару дней просохли дороги. И не скрывая своей радости и оживления, путники покинули постоялый двор. Аурелия только сейчас в полной мере ощутила, как сильно она соскучилась по движению, по пыльной бесконечной дороге, по просторам, которые можно было не только видеть, но и ощущать каждой клеточкой свей души, глубоко вдыхая чистый воздух, и постепенно превращаясь лишь в одну из бесчисленных песчинок, из которых состоит и эта дорога и весь этот мир.
* * *
…Проводники – люди, которые живут на стыке миров. Они находят тех, кто не соответствует миру, в котором рожден, либо таких, способности которых не могут в полной мере в нем реализоваться. Их задача найти такого ребенка в раннем детстве, и с помощью моргателя поместить в другой, более подходящий для него мир на короткое время. Новый мир знакомится с ребенком и стимулирует развитие у него скрытых способностей, которые этому миру необходимы. После этого ребенок возвращается назад, и до определенного времени продолжает формироваться, как личность, в привычных условиях. Затем, когда он сформирован, и способности либо пробуждены, либо готовы к пробуждению, его забирают уже насовсем в более подходящее для реализации его дара место…
* * *
Аурелия удивилась тому, что эти строки, которые она уже читала ранее, не привлекли ее внимания. Сейчас же она увидела в них себя, и ей, почему то, стало грустно. Какой бы могла быть ее жизнь, если бы ее не нашли? О ком и о чем она мечтала в детстве и подростковом возрасте? Как выглядели мужчины, которых она, как ей казалось, любила? Она не могла вспомнить даже то, какими были ее родители… Постепенно она начала забывать, какой была «нормальная жизнь» в ее старом мире. То ли было слишком мало памятных моментов, то ли невелика была их ценность, но сейчас она могла вспомнить лишь оттенки чувств и оттенки цветов, как будто пыталась рассмотреть сквозь пыльное окно полинялое полотно с выцветшими красками. И от этой неспособности вспомнить и почувствовать, ей становилось еще грустнее.
* * *
Переход был долгим. И уставшая компания после сытного ужина расположилась у костра, обсуждая какие-то увиденные в пути картины. Настроение заметно повысилось у всех, даже у Вереса. Аурелия не хотела привлекать внимание окружающих своими грустными мыслями и отправилась на прогулку. С некоторых пор она обнаружила, что достаточно хорошо видит в темноте, и звуки, свидетельствующие о ночной жизни обитателей леса, ее больше не пугают.
Ей не нравилось это тягостное ощущение потери, как будто она должна была что-то понять, но упускала ниточку, ведущую к разгадке, и может быть даже не могла сформулировать правильно вопрос. Вспомнился Борг, его мрачный профиль казался ей, почему-то, сейчас нужнее остальных. Как будто она оказалась лишней на празднике, в котором принимали участие все остальные, и только он знал, как это исправить.
К тому моменту, когда прохладный ночной воздух немного освежил ее мысли, она ушла уже достаточно далеко от костра. Бесшумно летали в вышине летучие мыши в поисках мелкой добычи. Совы ухали, переговариваясь друг с другом. Внизу под ногами тихо попискивали какие-то ночные мелкие животные. Хищники, затаившись в кустах, сверкали своими внимательными глазами, оценивая шансы подкрепиться на успех. Но Аурелия откуда-то знала, что находится в полной безопасности, и даже вышедшая луна, создающая причудливые ночные тени, не принесла нового беспокойства. Ее свет завораживал, манил и заставлял забыть все, что было увидено ранее, все, что было ценного в жизни, все, о чем она могла еще мечтать. Не отрываясь, Аурелия смотрела на полную луну, и от пристального внимания ей вдруг показалось, что луна увеличивается в размере, затем уменьшается, как будто она дышит, из-за чего ее контуры меняют свою форму. Как будто она живая и смотрит прямо на девушку со своей недосягаемой высоты.
