— Обычно после еды меня тянет на любовь… Ну что, милый, ты готов? Твое счастье в моих руках…
Капитан задергался так, что я подумала о том, что смена пола «своими руками» — это не такая уж и сложная операция. Мне прямо-таки зачесалось сказать очень серьёзным голосом: «Зажим! Пинцет! Тампон!» и обязательно прибавить: «Мы его теряем!» В итоге я все-таки отпустила объект своих девических грез. Капитан Грей скрючился, словно только что ему неудачно пробили пенальти и поковылял от греха подальше. И прав был Александр Грин: «Чудеса делаются своими руками».
— Рассказывайте, девочки, как докатились до такой жизни… — лениво произнесла я, обращаясь к другим пленницам. Как выяснилось, девяносто процентов девушек прекрасно знали, на что шли. Еще бы в провинции нормальной работы днем с огнем не сыщешь, а по поводу удачного замужества можно даже не заикаться. Вот и ждали, когда на горизонте появятся алые паруса, которые унесут их в новую, счастливую жизнь. Лишь десять процентов свято верили в легенду. Но даже узнав горькую правду, они ничуть не жалеют, ведь столица открывает для них новые горизонты.
А я блаженствовала. И никаких горизонтов открывать не собиралась. Наконец-то я отлично покушала. Жизнь и вправду начала налаживаться… Я взглянула на соседние клетки и поняла, что красота, разумеется, спасет мир, а лишний вес — спасет все остальное, в том числе и его обладательницу. А ведь будь я прежней, то мои приключения заканчивались бы совсем по-другому. Я почти с любовью взглянула на свой жирок, так плавно колыхающийся при качке, и решила немного вздремнуть.
Я поняла, что мы приплыли, когда за нами спустилась целая делегация. Сладко потянувшись и зевнув, так, как лев на заставке «метро голден майер», я стала ждать, когда откроют клетки и выведут нас на палубу. Капитан Грей осмотрительно старался держаться от меня подальше, ковыляя, как уточка на раскоряку. Остальные моряки косились на меня с неподдельным ужасом, втихаря бросая жребий, кто поплывет со мной в одной шлюпке. И вот моя вип шлюпка спустилась на воду. Вы, наверное, прекрасно осведомлены, что в двухместной байдарке и прочих суденышках с веслами, обитают веселые существа: Гребибля, Гребубля, Кудабля, Тудабля, Нетудабля… Так вот, в местный пантеон байдарочных божеств с моим появлением чуть не добавились «Несмейбля» и «Коднубля!», после того, как я решила посмотреть на рыбок, облокотившись на один бортик. Пока покрасневшие от натуги моряки налегали на весла, я почувствовала себя настоящим рабовладельцем. Мои галерные рабы гребли, в целом неплохо, но как-то не совсем слажено и ритмично. Я решила внести коррективы в процесс гребли и сразу же начала отбивать ритм на толстых ляшках, командуя «Раз! Два!», копируя интонации моего физрука. Не знаю, или мой ритм помог им настроиться, или они не чаяли, как быстрее от меня избавиться, но через минуту они гребли так хорошо, что сборная по гребле с завистью грызла весла. Матросы косились на меня с ужасом, а я решила их немного подбодрить веселой и очень оптимистичной песней. Тем более, что не мешало бы немного распеться. А то что-то я совсем не в голосе, а на носу такое важное мероприятие.
— «Штиль. Ветер молчит…» — с характерными интонациями и кипеловскими подвывами выводила я, — «Упал. Белой чайкой на дно…»
Когда я дошла до слов: «Смерть одного лишь нужна. И мы… мы вернемся домой. Его плоть и кровь вновь насытят нас…», мне стало понятно, что в лице этих товарищей я нашла самых благодарных слушателей в мире, ведь деваться им все равно некуда. Куда ты денешься с обычной лодки? Один из гребцов, самый молодой и слабонервный хотел было броситься за борт, чувствуя, что больше не вынесет столь мелодичной и грустной песни в исполнении будущей звезды «Империовидения», но его успели вовремя спасти ударом весла по макушке. Растянувшись на дне лодки, он пробыл в состоянии блаженного забвения до самого причала.
Мы причалили, и я с радостью вылезла на небольшой дощатый настил, где уже стояла стайка невольниц. Если честно, то невольницами их обозвать язык не поворачивается. Они стояли так, словно их привезли на кастинг «Американ некст топ модел» и вот — вот начнут снимать для глянцевых журналов. Рядом со мной стояла девушка с заостренными ушами и внешностью Джессики Альбы. Моя извилистая википедия предположила, что она — эльф, хотя до этого момента эльфов видеть мне не доводилось.
— А ты сюда какими судьбами? — спросила я без церемоний, не упуская возможности вступить в контакт с представительницей самой древней расы и самой древней профессии.
— Теми же, что и остальные. Решила, так сказать, на старости лет, денег правнукам на учебу заработать… — произнесла эльфийка, глядя на мою отвисшую челюсть, — И развлечься немного… Если получиться!
— А как же родные? Они одобряют? — спросила я, прикидывая, сколько же красавице на самом деле лет. Мадонна, подслеповато щурясь, накинула недоеденную молью шаль, чтобы не продуло поясницу, шоркающей походкой поковыляла вязать носки из Барсика и разогревать блины в микроволновке.
— Муж, конечно, возмущался, а потом согласился. Да и не муж он мне больше, в прямом смысле этого слова… Лет триста уже, как волшебной палочкой не машет… — лениво проговорила красавица, тяжко вздыхая.
Мое воображение нарисовало изумительной красоты эльфа, который выглядит так, словно сошел со страниц глянцевого журнала. Мускулистый, но при этом изящный, с тонкими чертами лица, длинными волосами. Ну просто не мужчина, а мечта! С поникшим взором импотента…
— А какие-нибудь чудодейственные средства пробовали? — участливо спросила я, — Ну корешки, травки…
— Привязывали, втирали, жевали, глотали… Бесполезно. Физиология такая… Как тебе объяснить, — вздохнула эльфийка, глядя на меня большими выразительными глазами, — У нас все просто. Мужчина эльф остается мужчиной только лет двести, ну триста. А потом эта сторона жизни перестает его волновать. А поскольку средняя продолжительность жизни эльфа составляет около тысячи лет, то масштабы женского одиночества представить очень несложно. Тем более, что работы у нас нет. Заняться нечем. Ничего приличного подыскать не удается. Фенечки плетем, сувениры делает, всякую чепуху туристам продаем… Всю зиму делаем, а летом впариваем. Правда, после того, как мы заняли последнее место на «Империовидение», к нам поток туристов вообще иссяк.
— А супруг работает? — перебила я, чувствуя, что разговоры про «Империовидение» меня не сильно вдохновляют. Я еще морально не готова покорять подмостки больших и малых академических театров.
— Перебивается случайными заработками… — вздохнула красавица, — Он у меня ролевик. Наш Император любит поиграть. Он находит две полянки, на одной мы, на другой орки. И сначала у нас конкурс, кто быстрее построит свою базу. Разумеется, мы тащим все домашние заготовки, напрягаем магов, чтобы ускорить процесс, но все равно в итоге не сильно качественно получается. Параллельно мы должны добывать необработанный камень и сырую древесину, хотя для постройки они и нафиг не нужны. Мы стараемся запастись ресурсами заранее. А потом мы с орками поочередно начинаем бегать друг к другу и пытаться разрушить вражескую базу. Император обычно за орков играет, поэтому мы просто обязаны проиграть. Мы заранее встречаемся с орками, договариваемся, расписываем все действия, согласовываем, а потом начинаем игру. Ну, нам — то еще везет, мы как-то сами по себе. А орки бедные. Каждое действие они должны комментировать. «Да, мой господин?», «Жизнь за Орду!», «Как скажете, мой господин!». Я дословно не помню, но что-то пафосное в этом духе. Но платят за это неплохо… Даже нам что-то перепадает…
— Понятно… «Варкрафт» добрался и сюда. Хорошо, хоть Император про «Серьезного Сэма» не слышал, — сказала я, думая о том, какой же Император все-таки садист.
— А еще раньше он любил драконов убивать. Ну как, убивать… Понарошку… Сначала убивал по-настоящему, но потом сжалился и решил понарошку. Убил дракона и типа душу высасывает. Эта игра у нас называется «Скайрим», — вздохнула эльфийка, — Каждый год проходит… Драконы тоже в теме. Поддаются, как умеют. Попробуй не поддаться, как тебя живо на ингредиенты пустят. Император дракона в два счета в порошок стереть может, поэтому драконы и поддаются. Чтобы в живых остаться.
— А ты сюда часто приезжаешь? — решила я перевести разговор в другое, более аполитичное русло.
— Это уже пятый раз… Нам, эльфийкам все равно, кто нас купит. Главное, чтобы завещание на нас переписали и все. Я здесь уже девять раз вдовой была. Правда один раз недооценила потенциального покупателя.
— Он бессмертный оказался? — спросила я с ужасом, представляя Дункана Маклауда или графа Дракулу.
— Нет, перед смертью оставил все фонду защиты природы… Зоофил, проклятый… — ругнулась эльфийка, — А я то думала, почему он меня то зайчиком, то кошечкой, то рыбкой, то косулей называл… Природу, видите ли, любил. Я ведь тоже в долгу не оставалась, то козлом его, то бараном, обзывала. А на деле он еще той крысой оказался.
