– Так бывает, что все кажется хуже, чем есть на самом деле. – Я даже замерла от удивления, услышав спокойные и совсем не сонные слова Добровольского. При этом дыхание его оставалось таким же ровным и расслабленным. – Надо просто взглянуть на ситуацию с другой стороны. Когда судишь только по своим впечатлениям, можно упустить что-то важное и не осознать, что происходящее как раз – благо, а не крах.
– А я упускаю? – спросила даже не его, просто шепнула в темноту ночи. Сейчас было такое странное состояние, я Андрея в данный момент не воспринимала как мужчину, как альфу, как возможного насмешника. Просто как того, кто старше, разумнее, может пояснить, дать ответы на давно возникшие вопросы.
– Увы, да, – все так же спокойно отозвался позади голос. Именно голос. Я его не отождествляла сейчас с оборотнем. Представляя… может быть, волка?.. – Но это не твоя вина. Правду от тебя скрывали намеренно, а все остальное – лишь закономерные последствия.
– Какую правду? – снова шепот и взгляд в глубину темного-темного неба. Так темно бывает только перед рассветом.
– Как ни странно, очевидную. И ты бы давно ее для себя признала, если бы не боялась в нее поверить.
Я молчала. И ждала. Было не страшно. Скорее, присутствовало ощущение судьбоносности момента, понимание того, что сейчас жизнь перевернется с ног на голову. И это неизбежно. А значит, остается только смириться.
– У тебя другой отец. Волчица матери повязалась не со своим постоянным самцом, – меланхоличным тоном дал ответ Андрей.
Удивления я не испытала. Волк был прав в том, что где-то глубоко внутри я знала это давно. Просто отказывалась признать, еще с детства понимая, что чужая своему отцу.
– И это еще не все, – фраза, даже сказанная спокойно, заставила все внутри тревожно сжаться. – Егор тебе не брат. Его матерью была другая волчица.
А вот эта новость не тронула меня совсем. Прислушавшись к себе, осознала это сразу. Егор всегда был так далек, никакой братской семейной теплоты и близости между нами не наблюдалось. Но…
– А Кристина? – уже опасаясь того, что могу услышать, шепнула волку.
Белый несколько замялся. Я его не видела, но возникло ощущение недовольства. Наконец он осторожно ответил, явно подбирая слова:
– Мать у вас одна, но… гнилая кровь Фирсановых…
Поверить в то, на что он намекал, я никак не могла. Да что там! Подобная возможность не укладывалась в голове! У меня нет семьи? Нет близких? Нет клана? Нет никакой значимости? И перспектив?..
– Меня бы сегодня загрызли? – скорее для себя, стремясь побороть неверие и произнести вслух страшную правду, едва слышно спросила у Добровольского.
– Э-э-э… – белый вновь тянул с ответом. – Ты не можешь быть уверена в своей безопасности. И должна иметь в виду, что это, скорее всего, был пробный шар.
– Ответь! – настаивала я.
– Не знаю, – вздохнул он, – доподлинно не знаю. Но думаю, что – да.
– Но… почему? – стало по-настоящему страшно.
– Не могу пока ответить и на этот вопрос, сам еще всего не понял. Но это точно связано со мной и с условиями связавшего нас договора. Ты знаешь, почему выбрали тебя?
Разговаривать в темноте ночи, не глядя друг на друга, было так… просто.
– Нет, – честно ответила я. – Сама была удивлена. Дядя только сказал, что важно усилить нашу кровь вливанием из клана белых. Рассчитывали на щенков…
– «Нашу кровь»? – быстро переспросил Андрей. – Имеется в виду клан или конкретно ваша семья?
В ответ просто пожала плечами. В свете последних открытий я действительно не знала. Изначально мне казалось, что семьи, но теперь выходило так, что во мне-то крови Фирсановых и нет. А возможные щенки предполагались от кого-то из клана белых волков.
– А у вас есть братья? – с испугом спросила Добровольского.
– Уже нет. Был старший, но он погиб, помогая клану черных волков в войне с рысями. Пятнистые пытались отжать себе волчью территорию. И значительно превосходили в силах. К тому же наши попали в ловушку. Это было давно, лет двести назад.
А это значит, что, вероятнее всего, именно этот волк – будущий вожак белой стаи, а его дети… Поэтому и настаивала Кристина на том, чтобы поменяться местами. И возможно, не по собственному желанию. Мое очевидное неведение пугало.
А уж дальнейшие перспективы – просто ужасали.
– Я сейчас в вашем клане? Или, поскольку ты не вожак стаи, я вообще без клана?
– Можешь считать себя волчицей белого клана, – с небольшой заминкой ответил волк.
– Считать? – заподозрила я правду.
– Отец примет тебя, я договорюсь с ним, – пояснил белый.
А мне стало обидно. И тут не нужна. Зачем его клану слабая волчица? Из жалости, по специальной «просьбе» Андрея? Да и как с моими возможностями существовать в сильнейшем клане? Если среди бурых просто не замечали, там будут презирать. Жить в окружении незнакомых, враждебно настроенных к тебе оборотней… Уж лучше тогда уйти в одиночки, жить среди людей, скрывая свою природу, постоянно переезжая. Работу найду, от голода не погибну. Вот только куда? Кто из оборотней пустит на свою территорию слабую волчицу? Может быть, стоит попросить медведей? Вдруг да разрешат? А волки на их землях редки.
Впрочем, время для принятия решения есть – три месяца. Сейчас важнее определиться с остальными обстоятельствами. Поэтому перешла на другую тему.
– Спасибо, что спас, – скрыть горечь в голосе не удалось. – Не думай, что я не благодарна. Ты поэтому разорвал мою связь с кланом?
– Не разорвал. Просто ослабил. Если обстоятельства сложатся благоприятно, ты сможешь вернуться, будешь чувствовать своих.
Все же какой-то шанс остаться среди себе подобных.
– Опасность… – я сглотнула, – это только на тот период, что действуют условия договора?
– Думаю – да, – в тоне мужчины проскользнули едва приметные нотки неуверенности.
– Тогда насчет поездки в экспедицию… – попыталась я разобраться.
– Лучше дистанцировать тебя от клана бурых, – пояснил волк. – Так что поедешь обязательно. В какое место планируется экспедиция?
– Заказник «Геолдобычи» в Сибири, та часть, где территория медведей, – сразу отчиталась я.
– Понятно… – задумчиво отозвался Добровольский.
А я снова всмотрелась в небо за окном. Оно светлело, зарождался новый день.
– Лена, постарайся уснуть, – белый, видимо, тоже заметил это. – И мне отдохнуть не помешает. С утра никуда не спешим.
Вопросов у меня осталось еще много, но… сейчас ответы на них не давали мне ничего. Сначала надо как-то свыкнуться с мыслью об одиночестве, примириться с новыми знаниями, решить, какой путь выбрать дальше. Вряд ли я смогу сейчас спать. Однако и тело, и разум требовали отдыха. Природа всегда разумна. У нее нет эмоций. Прислушавшись к своему зверю, поняла, что волчица собранна и необычайно спокойна. Положусь на ее чутье. И заснула.
Проснулась резко и сразу испуганно заозиралась – где я? Вспомнила. Стало грустно. Андрея рядом не было, поэтому, размышляя о времени, отправилась в ванную.
Пришлось надеть короткое полуспортивное платье. Откуда оно у меня вообще? Кажется, подарили… На окончание школы. Знала бы, еще тогда его утилизировала. Но все остальное, собранное оборотнем, было вообще из разряда выходного. Ругая себя последними словами за то, что вчера этого не сделала, засунула джинсы в стиральную машину. И пошла искать белого.
Добровольский обнаружился на кухне, он завтракал пиццей и общался с кем-то по телефону. Последнее выглядело забавно: он сосредоточенно вслушивался, вставляя изредка недовольное «ага»! Чуткий волчий слух уловил приглушенные женские интонации. Невольно стало любопытно, поэтому под видом осмотра пустого холодильника старательно прислушивалась, стремясь уловить из беседы что-то содержательное.
Но, очевидно, мой маневр был замечен, поскольку волк быстро беседу свернул, отключившись без предварительного прощания.
– Есть нечего, – вместо «доброго утра» информативно известил он и кивнул на пиццу.
– Я заметила, – для проформы заглянув еще и в пару пустых шкафов, съехидничала я.
Взглядом с ним при этом встречаться избегала, беспокойно осматривая кухонный гарнитур и бытовую технику. Мечта! Однако воспоминания о ночном разговоре очень смущали, невольно сковывая движения и заставляя стесняться. То ли полудрема виновата, то ли сливовое вино, но я фактически открыла перед ним душу, обнажив всю свою уязвимость и слабость. Случись разговор сейчас, я бы от многого воздержалась, утаила бы в себе. А так… Присутствовало ощущение, что он слишком многое обо мне теперь понял, узнал много сокровенного. А белый волк был, по здравом размышлении, последним, перед кем я бы хотела вывернуть душу наизнанку. Потому и присутствовало ощущение неловкости, которое я никак не могла перебороть. А надо бы!
– Угощайся пиццей, – невозмутимо прервал мои душевные метания Добровольский.
