Потому и не увидел, как сверху рухнула рама — целиком, вместе со стёклами, шпингалетами и даже карнизом. Как ни странно, но окно не разбилось, вошло в сугроб, будто нож. Только неприкрытая форточка обиженно тренькнула.
И всё-таки следователь опоздал. Пока возился, замок вскрывал, Росс уже во всю с архивом разбирался. Быстро, в буквальном смысле молниеносно, просматривал карточки. Ну а не пригодившиеся, недолго думая, сваливал на пол. Рядом с альвом, печально обугливаясь, призрачным зелёным пламенем полыхал стол. Действительно, без дополнительных источников освещения в помещении даже и для оборотня было темновато.
— Пожар не устроишь? — деловито спросил инспектор, подходя к стеллажу, до которого чересчур шустрые лапы Алекса ещё не добрались.
— Нет, — рассеянно отозвался Росс, — пока огонь контролирую, всё в порядке.
— Это хорошо, — кивнул оборотень, — а то мы тут и так изрядно наследили.
Детектив задумчиво глянул на Гиккори, потом на пустой оконный проём, жадно засосавший штору, на карточки, раскиданные по полу.
— Ну, значит, потом перестану контролировать, — пожал плечами альв.
— Согласен. Главное, чтоб всё было тихо.
— А разве мы шумим? — изумился Росс, вываливая на пол новую груду бумаги. — Уж не меня учить скрытому проникновению.
— Пардон, милостивый лорд, я тоже умею быть незаметным, — ухмыльнулся оборотень, едва не опрокинув стул, не вовремя подвернувшийся под ноги. — И, кстати, главное — следов не оставлять, вот что я вам скажу, господин зазнайка!
— Не оставим, — солидно кивнул Росс.
* * *
Идти на этот вечер Каро не хотелось смертельно. Не только и не столько потому, что теге сама идея не нравилась. Нормальная задумка: детишки веселят взрослых, а, главное, богатых дядь и тёть песенками, немудрёнными танцами и выразительным прочтением модной лирики. А дяди и тёти, делая вид, что веселятся и, умиляясь до сахарных соплей, отстёгивают денежки. Называется сие действо «Благотворительный Вечер». И в приюте практиковалось.
Правда, Курой в них участвовала исключительно в качестве уборщицы. Танцевать не умела — оттаптывала ноги не только всем окружающим, но и самой себе. По словам преподавательницы изящной словесности, любовные сонеты в её исполнении звучали призывами к атаке и героической смерти. От пения теги начинали завывать разом все окрестные коты — только бы заглушить. А печенье, сляпанное её руками, отказывались есть даже вечно голодные бездомные собаки. Но Каро себя обездоленной ничуть не чувствовала. Наоборот радовалась, что не принимает участия в этой показухе.
Но так или иначе, а в благотворительном вечере теург ничего предосудительного не видела. Другое дело, что туда предстояло с Мастерсом идти. И отказаться нельзя. Штатному врачу приюта для мальчиков, язвительной Рахим[7], с которой тега приятельствовала, Курой ещё месяц назад твёрдо обещала быть на празднестве. Ну и, конечно, помочь по мере сил. А предложить Рону заняться чем-нибудь другим не с руки. Мальчишки без обожаемого Кис-Киса скисли бы.
В общем, пришлось идти.
Но реальность оказалась не столь страшна, как воображалось. Никто Каро по углам не зажимал, разговоров «за жизнь» не требовал, отношений не выяснял. Мастер — о, диво! — даже не рычал. Пребывал в самом радужном настроении, подбадривал-утешал-высмеивал. Разом устранял сотню нерешаемых и грозящих полным провалом проблем, которые имели свойство браться из неоткуда. Ну а с Курой… Тегу оборотень вообще не замечал!
Это задевало.
Но вечер прошёл — и пёс с ним. Между прочим, неплохо прошёл. Каро даже успела заразиться от мальчишек нервным, но, в целом, приятным азартом. Да и настроение выправилось.
— Куда собираешься? — вполне дружелюбно поинтересовался Мастерс, подавая теургу пальто.
— Неужели? — изумилась тега. — На меня решили обратить внимание? А я сомневаться начала, не стала ли призраком, сама того не заметив.
Честно, Курой огрызнуться хотела. Но вместо этого тон вышел таким заигрывающе-кокетливым. Аж самой противно. Ну, почти противно.
— Ты же видела, что тут творилось, — усмехнулся оборотень. — Дурдом на выгуле!
— Да уж, я оценила, — хихикнула Каро. — Особенно мгновенное преображение швабры в копьё. Хотя нет! Вот это твоё: «Рикки, ты же мужчина! Ну, подумаешь, слова забыл! Просто представь, что объясняешься в любви самой прекрасной женщине на свете!».
— Сработало же, — оборотень поскрёб когтём бровь.
Надо же, смутился! И умудрился при этом выглядеть вовсе не глупо, а очень даже мило.
— Что и странно, — веселилась Каро. — Не думаю, что шестилетний пацан часто признавался в любви прекрасным девам.
— Мужчина всегда остаётся мужчиной: и в шесть лет, и в шестьсот, — буркнул Мастерс. — И я не виноват, что копьё они догадались из картона вырезать. Понятно, что оно не дожило до выступления.
— Какой изящный уход от темы! — восхитилась тега. — Просто образец уклончивости.
— И опять же, сработало! — Рон поиграл бровями, как опереточный злодей, перехватив руку теурга и сунув её себе под локоть. — Так, куда ты направляешься?
— Домой. Куда я ещё могу идти? — проворчала Курой. — Поздно уже. Да и, честно говоря, с ног валюсь.
Ворчать её не раздражение заставило, а горячее желание дурашливым тоном протянуть что-нибудь вроде: «А что? Кавалер желает проводить даму?». Ну, или другой идиотизм в таком же — абсолютно дурацком — духе.
— А я хотел предложить пройтись. Погода замечательная, подморозило. Чувствуешь, воздух свежим снегом пахнет?
Мастерс притормозил, глубоко вздохнул. Даже глаза прикрыл от удовольствия.
— Ничего я не чувствую, кроме печного дыма, — призналась Каро, очень стараясь на Рона не смотреть. — Да и откуда в Элизии свежий снег? Его и в начале зимы днём с огнём не найдёшь.
— Нет в тебе романтики, госпожа Курой, — разочаровался сыщик, поднимая воротник куртки. И тоже почему-то глядя в сторону. — Неужели фат не научил? А сам из себя вроде романтичный-романтичный. Прям, принц.
Приподнятое настроение мигом испарилось. Но и привычная досада почему-то не вернулась. Так, эдакая лёгкая грустинка с, в общем-то, сладковатым послевкусием. Но возмущаться ни малейшего желания не было.
— Рон, давай мы просто не станем это обсуждать, а? — негромко попросила тега. — Ну, зачем друг другу нервы трепать?
Мастерс искоса глянул на неё своим новоприобретённым задумчивым-задумчивым, неправильно-серьёзным взглядам. И накрыл руку теурга, лежащую у него на сгибе локтя, ладонью. Даже пальцы пожал легонько. Но опять-таки совсем не романтично, а, скорее, соглашательски.
— Ты права. Ну так как? Пешком или попробуем кеб найти?
Решили идти. Благо до дома Каро от приюта и вправду всего-ничего. Да и вечер хорош: фонари горели мягко приглушённо. Грязь под ногами не чавкала. Народу совсем нет, только иногда поцокает копытами лошадь, да и то далеко. Морозная туманная дымка стелилась по земле, прикрывая уличное убожество. Зато изморозь на стенах домов вспыхивала искорками, словно ёлочная канитель.
Молчали. Тем для разговора не нашлось, да они и не искали. И так хорошо. Оказывается, молчать с кем-то рядом, прислушиваясь к эху собственных шагов, тоже приятно. А чувствовать рядом большого, тёплого, надёжного, по прежнему греющего руку своей почти жаркой, не смотря на отсутствие перчатки, ладонью ещё приятнее. Ну и пусть в этом тоже и на грош романтики не наберётся. Зато так проще и спокойнее.
Правда, когда детективы к дому Курой подошли, мечтательная созерцательность моментально сдулась. А появилась огромная, никак не меньше тролля, неловкость. Каро остановилась возле подъездной двери, аккуратно, будто повредить боясь, вытащила из-под локтя оборотня руку. Зачем-то пальто одёрнула, как шинель перед парадом.
А что делать? На чашку чая звать? Помахать ручкой? Поцелуй воздушный послать? Раньше-то они просто заходили, без всяких обсуждений. Но то раньше.
И Мастерс ей помогать не собирался. Снова стоял, вперившись в стену дома, как истукан.
— Спасибо, что проводил, — промямлила тега. — А то я бы…
Угу, точно! И что без него сделать не смогла? Дойти? Найти дорогу? Отбиться от толп разбойников?
Рон, ни слова не говоря, кивнул.
— Да, в общем, ещё раз большое тебе спасибо, — чувствуя себя полной дурой, повторила Курой. И пояснила: — Спасибо за то, что… проводил.
Оборотень, чтоб ему у Седьмого хорошо стало, опять кивнул.
— Э-эм, в общем, до завтра, да?
О чудо! Мастерс… кивнул.
— Пока, увидимся в конторе, — изнемогая, протарахтела Каро.
И нырнула за дверь с такой поспешностью, словно за ней-таки гнались те самые толпы разбойников. Но ведь не гнались же. К сожалению.
Счастливая неудача: пилишь сук, на котором сидишь, и вдруг ломается ножовка.
