Я не ослышалась? С этим миром точно что-то не так. Вот только вопреки всем писаным и неписаным правилам морали я не жалела Артемку. Но и радости не ощущала. Звенящая пустота поселилась внутри. Осознание, что я стала причиной смерти живого, разумного существа, вводило в ступор. Судорожно сглотнув, задушила в зародыше чувство вины. Убийца Маши недостоин каких-либо чувств с моей стороны.
Пить не хотелось, меня начало подташнивать, мерзкое ощущение в области горла. Икота прекратилась так же внезапно, как и началась. Бокал поставила на стол, рядом с которым продолжала стоять.
— Это я виновата, — посмотрела на Сашу.
Я не хотела плакать, но слезы беззвучно катились по щекам вопреки моему желанию. Это в последний раз, в последний раз я позволяю себе слабость. Слишком много событий для одного дня, слишком много слез для одной меня.
— Конечно, ты, — кивнул он. — Ведь ты хотела его голову. Запомни, Ру, каждое твое действие влечет за собой последствия. Каждое твое слово. Но ты это и так знаешь, правда? Ты ведь только поэтому и пошла с чужаками. Но, маленькая, мы не люди. Для нас смерть человека ничто. Но за смерть волка мы мстим жестоко. И убить волка из своей Стаи по просьбе неизвестной девчонки — значит объявить всему миру о собственном бешенстве. Бешеных волков казнят, Ру.
Он говорил тихо, спокойно, размеренно, словно выжигал слова в моем разуме. И от каждого его слова все внутри меня холодело.
— Это не он, — прошептала, испуганно глядя в глаза тому, кто никогда не был человеком. — Это ты. Почему?
— Потому, что ты еще слишком наивна, чтобы нести ответственность. — Я закрыла глаза, лишь бы не видеть его. Хотелось заткнуть уши, но нельзя. Глубоко внутри я знала — он прав, это его мир, мои правила в нем ничто. — Еще один урок, маленькая.
Я почувствовала его приближение. Не услышала, не увидела, а именно почувствовала. Кожей. Его жар опалил мои натянутые до предела нервы.
— А почему подарок? — идиотский вопрос. Но я должна была спросить хоть что-нибудь, лишь бы задержать его.
— Потому что подарок. — Я расслышала усмешку в его голосе. — Ты очень хотела его получить. Как я мог тебе отказать, маленькая?
Опять эта его «маленькая». Как будто с избалованным ребенком разговаривает.
Он взял меня за руку и повел за собой. Глаза распахнулись от удивления. Я видела его широкую спину, видела, как крепко он держит мою кисть. Мы поднялись наверх. Не сразу я поняла, что он привел меня в комнату, в которую сам же и поселил. Вокруг царила темнота, которая не могла скрыть меня от его горящего взора. Только сейчас заметила, что желтые точки в его глазах светятся, больше всего напоминая маленькие костры. Они в очередной раз напомнили единственную истину, Саша не человек.
Он смотрел мне в глаза, гипнотизируя.
Мне страшно?
Медленно, очень медленно он опустил руки на мою талию.
Что он собрался делать? Самый глупый вопрос, который женщина задает себе, находясь наедине с мужчиной рядом с постелью.
Так же медленно он потянул мою майку вверх.
Могла ли я позвать на помощь? Кого? Единственный, кто занимался моим спасением, сейчас меня раздевает. Мы же в его Логове. Он желает награды? Пришло осознание, что я еще не готова.
Я подняла руки. На мгновение зрительный контакт прервался, но даже тогда я не смогла пошевелиться.
Маечка упала на пол, а он вновь взял меня в плен своих нечеловеческих глаз. Я не плакала. Не тряслась. Я просто дышала.
Его широкие ладони прошлись по моей талии, скользя по коже, и наконец коснулись оголенного живота. Странное чувство. Я уже ничего не понимала. Единственное, чего сейчас хотела, — это бежать. Или не единственное? Странное, щекочущее чувство поселилось внизу живота.
А вот и тихий хруст «молнии». Очень медленно он опустился на одно колено, ведя своей горячей рукой по бедру, спуская джинсовую ткань. В его глазах я не могла ничего прочесть. Мурашки покрывали все мое тело. Меня начало трясти. Я хотела попросить его остановиться. Спросить, почему он так со мной. Но голос не слушался. И я просто отстранилась от реальности.
Очень нежно и аккуратно его жесткая ладонь чуть приподняла сначала одну ногу, крепко обхватив мою щиколотку, потом вторую. Он заставил меня перешагнуть через вещи, поднявшись и взяв за руку. Я стояла перед ним обнаженная. Оттого еще более беззащитная, чем была раньше. Стыдливое желание прикрыться буквально свербело в голове, но я не сделала этого из гордости. Да, я стояла здесь из чистого упрямства. Как послушная механическая кукла со стержнем из врожденной упертости. Вот сейчас можно вырваться, найти что-нибудь тяжелое, и… и ничего я не сделаю. Сколько можно дурочку из себя строить?
Саша подвел меня к кровати. Откинул одеяло и уложил. Накрыв, поцеловал в лоб.
— Спи, маленькая, у тебя сегодня был тяжелый день.
Развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь.
Что я чувствовала в тот момент? Что может чувствовать Красная Шапочка, приготовившаяся отдать себя в жертву Большому Страшному Волку? Зря я, что ли, из себя жертву строила?! Да, разочарование я чувствовала! Странное, непонятно откуда взявшееся разочарование! И оттого на душе стало еще противнее. Чего я хотела?
Мне с мужиками с самого начала не везло. Одному хватило дядиных денег. Из-под второго дядя успел вытащить. А теперь… А что теперь? Неужели я возомнила, что смогла заинтересовать его? Действительно смешно. Решила, раз нормальный мужик в мою сторону не смотрит, то могу попытать счастья с психом, способным подарить девушке голову на блюде? Однако у него оригинальное чувство юмора. Это ж надо, блюдо с голубой каемочкой.
А почему я, собственно, убиваюсь? Ведь пронесло же! С Дмитрием пронесло, и Саша не тронул! Я до сих пор жива! И у меня есть голова Артема. Я ведь этого добивалась. И не суть важно, кто ее мне дал, главное — получила, что хотела. И пусть я до сих пор в Логове самого настоящего оборотня, для которого убить так же естественно, как и дышать, это ничего. Пусть меня и колотит при виде трупов, пусть и воротит от запаха крови, пусть даже боюсь их всех поголовно, я согласна терпеть все это, пока дядя Боря и я под покровительством Назарова.
Были и тревожные мысли. Я все больше и больше погружалась в мир оборотней. Не без помощи Саши. Смогу ли выбраться сухой из воды на этот раз? По-прежнему остро стоял вопрос его резона.
Кстати, о причинах. Кому и зачем понадобилось громить мою спальню? На этой мысли я задремала. Тяжелый, тревожный сон давил.
Я была даже рада, когда почувствовала, как прогнулся матрас. Кто-то очень горячий обнял меня, делясь своим теплом.
— Са-ша, — выдохнула сонно.
— Да, маленькая? — тихо спросил он.
— Я не хочу, чтобы тебя наказывали.
— За что, маленькая?
— За убийство одного из вас. Ты сам говорил.
— Меня не накажут, Ру. Я в своем праве.
— Как это?
— Я на своей территории. И это ведь твой подарок. Помнишь?
Тут я встрепенулась, пытаясь отогнать липкий сон.
— Не понимаю.
— Веди себя как равная, Ру. И тогда никто не усомнится в правильности моих действий.
А дальше я вырубилась. Наверное, так действительно лучше.
Проснулась ближе к обеду. Солнышко ярко освещало комнату, которую я минут пятнадцать разглядывала, пытаясь понять, кто я и где. Вспомнила, побледнела, подумала и быстро успокоилась. Великие свершения требуют много сил. А где их взять, как не на кухне? Но сначала ванна. Сегодня решила особо не мудрствовать и, обнаружив родной чемодан в углу, надела первое попавшееся. Шорты и майка — что еще для счастья надо? Позавтракать.
Отчего-то настроение было боевым. Для себя я решила, что семи смертям не бывать, а одну и послать можно напоследок. Хватит уже трусить. Единственное, чего я всегда хотела, это спокойной жизни. Идя к своей цели, в средствах и методах я никогда не скупилась. Так почему сейчас что-то должно быть по-другому?
Спустившись на первый этаж, услышала громкие голоса.
— Но она же не виновата! — басовитое возмущение.
— Ярослав, — тихо, но достаточно внятно, даже меня пробрало, — что-то не нравится?
— Нет. — Запала у Сашиного оппонента явно поубавилось.
— Тогда прекрати орать на моем пороге. Или с дочери пример берешь? — Ядовитая насмешка сквозит в каждом слове.
— Прости, Хорт, — тихо, подавленно, и нотки самоуничижения. Противно.
Я бы не смогла склонить голову.
— Ты ведь понимаешь, что я был милосерден к ней? Я потратил полдня, ликвидируя ущерб, нанесенный ею, — недовольное ворчание.
Теперь понятно, кто комнату разгромил. Неизвестная дамочка отчего-то невзлюбила интерьер моей спальни. Все они тут психи. Сейчас главное — отвлечься от неприятных мыслей старым проверенным способом. Займусь-ка я готовкой. Что у нас там в холодильнике?
Визжала я громко. Пожалуй, излишне громко. На мой невольный крик прибежал Саша и неизвестный мужчина лет сорока на вид, чуть грузного телосложения, с широким лбом и болотного цвета очами.
