Я поднялась, не тревожа ни Алийту, ни Пышика, всю ночь проспавшего между нами. Погладила кота, но он лишь дернул хвостом, мол, не мешай спать, а Солнышка мирно посапывала, уткнувшись носиком в подушку. Идиллическая картина! Утро. На дворе властвует холод. В комнате тепло. В мягкой постельке спит маленькая дочка в обнимку с пушистым котом. Улыбнулась своим мыслям и отправилась умываться.
Пока батюшка кормил животных, я занялась приготовлением завтрака для нас. Перво-наперво насыпала травяной сбор от кашля в большую глиняную чашку и принялась топить самовар. Хоть давно этим делом не занималась.
В углу за печкой отыскалась ольховая и березовая щепа, а воду я взяла из ведра, принесенного папенькой с раннего утра из колодца. Водицы не пожалела, до самых краев наполнила самовар. Пока подкидывала щепки вернулся родитель и отогнал меня, доставая из шкафчика трубу.
Я решила приготовить блины, узрев на столе принесенные свежие яйца и молоко.
На аппетитный запах прибежала Солнышка, протирая сонные глаза. Я отправила ее умываться и одеваться, а сама заварила батюшке сбор и попеняла:
— Почему ворона не прислал с известием о том, что приболел?
— А это только нынешней ночью началось, — делая вид, что занят самоваром, отозвался он.
Я покачала головой и протянула ему кружку.
После сытного завтрака мы с дочкой решили немного прогуляться, а родителя я отправила отдыхать, беспокоясь о его здоровье. При свете дня мне стало заметно, что батюшка сдал за последние три месяца, осунулся, сгорбился. Было видно, что крепится и бодрится он только ради меня и Алийты, радуясь нашему приезду. Этот день я решила посвятить заботам о батюшке и первым делом направилась к деревенской знахарке Малене. Она была ведьмой знающей и совестливой, поэтому всегда давала мне дельные советы.
Встретила нас с Солнышкой Малена Родникина у своего забора со словами:
— Снеженика! Так я и думала, что это тебя вчера ящер принес! К вам вот собралась! Но раз сами явились, то заходите, взваром угощу! — всплеснула руками. — Ишь, как исхудали!
— Мы недавно позавтракали, — рискнула сообщить я, понимая, что это напрасно.
— Завтракали, да не у меня! — уперла руки в бока дородная, но, несмотря на это, подвижная женщина. — Идемте, говорят вам!
Солнышка бросила на меня беспомощный взгляд, и я украдкой шепнула ей:
— Съесть пару кусочков ты должна.
На столе у Малены каких только угощений не водилось: горки пирогов с разнообразными начинками, соленая рыбка, грибочки, да огурчики, вареная в меду морковь, засахаренная клюква, оладушки. В общем, мы с Алийтой переели:
— Вот бы Райта нам в помощь, — тихо сказала я дочке.
— Ага, — вымученно кивнула она. — Вместе со Всполохом.
Обе представили ящера, тянущегося к столу, усмехнулись и дружно схватились за животы.
— Слабые вы, городские! Отвыкли от сытной еды! Все бульоны едите в столице! Худеете! Тьфу! Что и останется от вас?! Кожа, да кости! — Малена обличающе ткнула пальцем в мой выпяченный живот.
— Мы все едим… только в меру, — поведала ей я. — Это во дворце худеют скудоумные барышни, дабы влезть в обтягивающие наряды. А нам силы нужны для борьбы с нечистью, — и ловко ушла от темы. — Кстати, в ваших краях все спокойно?
— Ну! Чего у нас тут может быть неспокойно? Разве что пара-тройка бесов пожалует, паземки расшалятся, а весной водяной с русалками, да кикимора и леший разойдутся!
— М-да! — протянула я. — Нам бы ваши проблемы!
— Так и переезжай к батюшке! За чем дело-то стало? А?
— Скучно, — призналась я.
— Вот это другой разговор! Все вам, молодым, праздники подавай! Вон уже и с магом связалась!
— Райт обычный парень, — пожала я плечами.
— Обычный???
— Ну, ладно, не совсем обычный, но и к магам можно привыкнуть, — невольно мне припомнился и Рон. Вздохнула.
— Дела сердечные? — прозорливо глянула на меня Малена.
Я скосила глаза на Солнышку, заинтересованно разглядывающую соловья в клетке.
— Подойди, погляди на птаху! Я его летом из силков выручила, так соловушка у меня и зимовать остался! — знахарка спровадила Алийту и вновь посмотрела на меня.
— Дела разные: сердечные, будничные… мрачные дела! Всего и не рассказать, да и не они тревожат меня в данный момент! — промолвила я.
— Батюшка твой тебя тревожит, — опять угадала Малена.
— Угу! Кашель явно застарелый, месяца два его мучает, а родитель отпирается, говорит, что ночью начался!
— Я говорила ему об этом… только все бестолку! Таур упрям, будто огневик!
— Пожалуй, заберу его с собой в Омбрию. Присмотришь за хозяйством? Я заплачу!
— Даже не думай! Так просто пригляжу, я ведь у твоей бабушки училась, и, стало быть, вы с Тауром мне не чужие!
— Благодарю, но, может, я тебе хоть делом каким помогу?
— Делом, говоришь? — Малена призадумалась.
— Да! — подтвердила я свою готовность прийти ей на помощь.
— Дело, пожалуй, тебе найдется, столичная ведьма! Давеча на нашем местном погосте умертвие объявилось… не местное…
— Кто-то сломал Грани и перебросил умертвие к вам?
— Да. Только умертвие то было в здравом рассудке…
— Так бывает?
— Посуди сама! Я его уничтожаю, а умертвие мне и не думает сопротивляться, только молит об упокоении!
— Чудны дела творятся на Вейтерре! — изумилась я вслух и недоуменно поинтересовалась: — От меня чего требуется?
— Я Грани не сумела закрыть. А вдруг еще кто из трещины вылезет?
— Нет проблем! Вечерочком сбегаю до кладбища, да погляжу, что к чему.
— Чудненько! А теперь вернемся к трапезе! У меня как раз шанежки подоспели!
— Не-ет! — мы с Алийтой взвыли в один голос.
Весь остаток дня провели в родительском доме. Все это время я уговаривала папеньку отправиться в Омбрию вместе с нами, Солнышка тоже старательно просила дедушку приехать в гости. В итоге мы с дочкой победили, наш противник сдался и, сетуя на то, что без него «все животные помрут» отправился собирать вещи.
Тихо поужинали, и Солнышка полезла на полати, не забыв прихватить с собой Пышика и пожелать мне неудачи. Родитель ворчал:
— Куда собралась на ночь глядя? Умертвия нет? Нет! Так чего еще нужно?
— Грани закрыть…
— Утром сделаешь, — строго произнес он, и я красноречиво поглядела на папеньку.
Тогда родитель вздохнул и предложил:
— Возьми с собой Пустолая. Он хоть и немолод, но защитить сумеет, коли кто незваный пожалует!
— Хорошо, — согласилась я, чтобы успокоить батюшку, — возьму…
Ночь выдалась темная, такая, какие бывают только поздней осенью. Особенно черные, когда даже очертания окружающих предметов тонут в кромешной тьме. Лишь серые облака, поглотившие лунный и звездный свет, выделяются на фоне смоляных небес, да светятся окошки в деревенских избах, от которых по земле стелятся размытые пятна света.
Дождя не было, а первый легкий морозец уже пощипывал щеки, сковывал землю под ногами и покрывал льдом лужи. Ветер трепал плащ и миллионами ледяных игл пытался пронзить тело, забравшись под одежду.
За деревней стало совсем ничего не рассмотреть, и я пустила вперед тусклый огонек поискового заклинания. В поле стояла такая тишь, что мне на секунду показалось, будто мы с Пустолаем единственные живые существа во всем огромном мире. Чуть вдалеке маячила темная преграда елового леса, за коим, собственно, и располагался погост.
Пес бежал впереди меня, почти паря над стылой землей. Лес встретил нас шелестом ветра в ветвях, да редким уханьем совы где-то неподалеку. Под ногами стелился слой опавшей хвои, кое-где виднелись стебли померзлой травы, и лежали шишки. Изредка попадались сломанные ветви, которые еще не успели убрать с дороги. Да и вряд ли уже уберут их до весны — зима на носу — едва ли кто-то, без особой на то нужды, отправится на кладбище.
Мне нравилось гулять по лесу в любое время года, правда, не ночью. Я полной грудью вдыхала морозный воздух, выдыхала обратно облачка пара и не волновалась: поисковик и Пустолай молчали. Пес был выучен моим папенькой и знал — идя на задание, нельзя отвлекаться на охоту. Хотя мы оба успели приметить, как мышь забежала под выступающий над поверхностью земли древесный корень.
И вот, наконец, погост! Луна, сжалившись надо мной, показалась из-за туч. И пока ее не поглотило очередное рваное облако, я решила осмотреться. Все, как обычно: земляные холмики с увядшими цветами, каменные надгробия, узкие тропки. Трещину в Гранях я нашла сразу и принялась за дело, желая поскорее очутиться у теплого бока печки, рядом с дочкой, и, засыпая, слушать ласковое кошачье мурлыканье.
Призвала стихии на помощь, отрешилась от действительности и выученными движениями начала сплетать узор, делая своеобразную заплатку, соединяющую треснувшие края.
