И так далее, и так далее. Бессмыслица, если разобраться.
Алекс молча дал ей закончить. Стоял, улыбаясь, глядя на хрупкую и очень-очень серьёзную нимфу. Нахмуренные бровки ему не нравились. Гораздо приятнее, когда она улыбалась. И не натужно, а от души.
— Глупая, ты давно уже отплатила за всё, — выдавил, наконец.
И только поцеловав в лоб, осознал, насколько это всё пошло, мелодраматично и натужно. Хотел счастья пожелать, но не стал — совсем уж лишнее. Просто оделся и вышел, глотая боль вместе с омерзением к себе.
Вот, кажется, благородно поступил. Ломать девочке жизнь не стал, дом давно на неё переписан, и счёт в банке вполне обеспечит безбедное существование ещё лет на тридцать. А всё равно мерещится, что поступил как подлец. Или это: «Ты лорд!» — так душу царапнуло? Кажется, не избавиться от этого лордства до самой смерти, как будто грех какой.
А, может, он сам и грешит? Может, только сам и считает себя безгрешным? И вовсе это не Семеро мстят, подкидывая одну неприятность за другой? Как бы ещё понять. Других судить легко, гораздо труднее оценить самим сделанное.
Альв глубоко втянул воздух — розами больше не пахло. Лишь снегом, да печным дымом. И пошёл, не торопясь, по дорожке. Трость тихонечко цокала по брусчатке, как будто секунды отсчитывала.
Нашедшего выход затаптывают первым.
— И что это было? — поинтересовался Рон, пялясь на входную дверь, в кои-то веки не распахнувшуюся так, словно её ручкой пытались стену продолбать, а захлопнувшуюся.
Правда, захлопнулась она тоже с немалым шумом — стёкла в окнах звякнули-таки, но без эмоций. Видимо, привыкли уже, что в этой конторе покой может лишь сниться и то не каждую ночь. Ну, подумаешь, унеслась теург из офиса как ведьма на помеле, ну, дверью хлопнула. Так всего же одной и то не сильно.
— У кого-то зубы режутся, — меланхолично ответил оборотню Яте. Подумал и добавил скептически. — Правда, только молочные.
— Да какое там режутся! — возмутился Мастерс. — Всю кровь высосать успела!
— Для сосания зубы не нужны — это я как медик говорю, — авторитетно заявил эксперт и полез в шкаф. Поскольку гардероб в «Следе» был глубоким, а Курой габаритами никогда не отличался, то за пальто тегу приходилось именно лезть. — Кстати, а из кого насосаться-то она успела?
— Ну-у, — оборотень поскрёб когтями подбородок, — из всех.
— Лично я донорством принципиально не занимаюсь, — объявил Яте, выныривая из чрева шкафа уже в котелке. — Хочешь совет?
— Нет, — огрызнулся Рон.
— Заканчивай дурью маяться, — желание или нежелание окружающих слушать наставления, тега никогда не останавливало. Коли уж приспичило поделиться мудростью — делись. Благо, желание это настигало эксперта «Следа» редко, раз так в три года примерно. А, значит, мудрость можно считать по-настоящему мудрой, настоявшейся. — Твоё поведение уже перестаёт походить на страдание романтического героя. И начинает напоминать банальную истерику.
— Чего это ты с утра разговорился? — раздражённо рыкнул оборотень. — Красноречие проснулось? Могу усыпить!
— Сам справлюсь, — заверил Яте, деловито натягивая пальто. — А тебе стоит настой валерьянки попить. Или воспользоваться умным советом.
— Не слышал, — отрезал Рон.
— Хватай и трахай, — озвучил тег, поправляя котелок.
— Эксперт! — восхитился Мастерс.
— В договоре так и написано, — согласно кивнул Яте. — И если твои сопли мы жевать перестали, то у меня есть рациональное предложение.
— Уже боюсь и спрашивать.
— Не бойся, я не больно, — заверил медик. — Как говаривал мой дедушка: «Не тот умный правитель, кто всё делает сам. А тот, кто умеет найти достойного мастера».
— Рахат-лукум твоих слов мёдом льётся в уши. Но мудрость их столь сладка, что не достигает моих мозгов, — восхитился сыщик.
— Твои речи остры, как жало пчелы, — не остался в долгу тег, — а голова округла, словно задница верблюда. И столь же наполнена. Ты сторонами света ошибся. Я не с того востока.
— Точно, — задумчиво согласился Мастерс, явно размышляя о чём-то своём. — Кстати действительно, почему Ближний Восток — это восток и Острова тоже восток? Хотя они в разных сторонах и, вообще, пол монтажки по карте? Только я всё равно ни демона не понял.
— А тут и понимать нечего, — Яте натянул перчатки, критически оглядел отражение в зеркале на дверце гардероба и надвинул котелок пониже. Элегантная одежда положения не спасала — качественно и регулярно набиваемая тегская физиономия представительности образу добавлять не желала. — Предлагаю поменяться заданиями. Ты ищешь врача, а я вашего Призрака.
— С чего бы это? — изумился Рон.
— С того, что доктора найти всё равно шансы нулевые. А оборотня для меня разыщут за день.
— Кто?
— Неважно кто и неважно как, — в Курой явно проснулась страсть предков к загадочности. — Важно, чем мотивировать.
— И чем?
— А это тоже неважно. Ну, так что?
— Да иди ты куда хочешь! — сдался Мастерс, — Только с глаз скройся! Достал! И так башка трещит.
— Корень валерианы или…
— Я понял!
«Иди куда хочешь!» — совет, конечно, хороший. А, главное, применим к самому себе. Даже если вычеркнуть из условий задачки собственные переживания и эмоции, ответ найти непросто. Действительно, как разыскать в Элизии врача, если знаешь только имя его пациентки, причём двухгодичной давности?
Рон постоял, раскачиваясь с носка на пятку, тупо таращась на собственное мутное отражение в оконном стекле. И старательно пытаясь вымести из головы все ненужные мысли, которых там накопилось чересчур много. Собственный череп оборотню напоминал чердак, куда годами стаскивали хлам. Точнее, нужные вещи. Из тех, что выбросить никак рука не поднимается — ведь обязательно пригодятся. Только неизвестно кому и когда. Вот и думы были такими же необходимыми. Но не здесь и не сейчас. А стоило бы и на деле сосредоточиться. Хватит Богов, а заодно, и Росса гневить. Без того на нервах. И Семеро, и начальство.
Мастерс неторопливо натянул куртку, долго искал кепку и не нашёл. Вспомнил, что, вроде бы, оставил её дома — то-то голова мокрая. С утра в Элизии зарядил противный снег пополам с дождём. Пришлось так и идти, натянув воротник по самые уши. А что делать? Если уж жизнь решила повернуться спиной, то выдаёт по полной.
Непонятно, за что судьба — или элизийская погода? — обозлилась на своих любимчиков, населявших модный дом, в котором квотировались и Олэаны, а только здесь тоже было холодно и неуютно. Не в самом здании, понятно — вокруг. Мокрый унылый скверик скучал, лавочки, будто разом вылиняв с небесно-голубого до серого, пустовали — ни строгих нянечек, ни детей. Только на низком кованом заборчике, нахохлившись, словно недовольный воробей, сидел парнишка. При виде Мастерса он едва заметно покачал головой и снова уставился себе под ноги, сунув руки в карманы большого — не по росту — твидового пиджака.
Уличная команда Росса бдила, но всё без толку — ни фат, ни его дочь дома не появлялись. Другого ждать не приходилось.
Оборотень подышал на замёрзшие пальцы — перчатки он тоже забыл — разглядывая парадный вход. Полированные двери, утратившие гордое сияние, выглядели как ворота непреступного форпоста. Или банковского хранилища. Одно на одно выходило: за ними Мастерсу делать нечего. Да и вообще непонятно, зачем сюда заявился.
Ну, допустим, за лекарствами сами господа не ходили, прислугу посылали. Значит, служанки должны знать адрес аптеки, где снадобья готовили. А у фармацевта, скорее всего, хранятся рецепты, выписанные тем самым неуловимым доктором. Да не скорее всего, а наверняка — не микстуру от геморроя продавал. Только вот Олэан с тех пор весь штат поменял и не один раз. Где теперь тех служанок найдёшь? Консьержи и лифтёры тут не помощники. Вряд ли они что-то знают, а знают, так не скажут ни по доброте душевной, ни за деньги. Или скажут, но не сразу, возись с ними…
Мастерс не спеша обошёл вокруг дома, зачем-то подёргал ручку чёрного хода — закрыта, естественно. Огляделся. Короткая кишка переулка была пустынна, тиха и, как ни странно, практически суха. Крыши домов почти соприкасались и чисто выметенная брусчатка только мокро поблёскивала. Оборотень снова глянул на дверь, провёл пальцем по петлям, отёр масло о куртку.
Естественно, что замки и петли тут регулярно смазывали. Этим же ходом пользовались активно. Не станут же горничные, служанки, повара да носильщики через парадный вход сновать.
Рон усмехнулся, шаркнув ногой по брусчатке. Интересно, а дворники тут часто меняются?
* * *
Желающие разыскать Папашу Руха днём должны были посетить замечательное заведение под названием «Золотой пескарь», в народе больше известное как «Обдираловка». Позиционировала себя шарашка — ни много, ни мало — «кафе со спиртными напитками». Почему именно кафе, а не, допустим, бар или на худой конец ресторан, кажется, не знал никто.
