Душа покинула тело, оставив лишь сгусток необузданной ярости, злости, пустоты и боли. Зверь приходил, когда всё это становилось слишком невыносимым.
Она не хотела возвращаться. И, скорее всего, не станет этого делать – Изабель, должно быть, уже мертва, а жизнь без неё больше не имеет смысла. Глупо, смешно, по-детски – без разницы. Это было именно так.
Огонь, разгоревшийся внутри, было уже не потушить.
Глава 24. Забытое
Она шла по деревне, смеряя пустым взглядом крестьян, с любопытством смотрящих ей вслед. Местные знали – просто так ведьма вряд ли бы к ним заявилась, да ещё в таком виде: в грязной помятой одежде, местами вклочья порванной юбке, растрёпанная и в непонятно чьей крови. Раньше её видели лишь в дорогих шёлковых нарядах, резных корсетах и сверкающих украшениях. Тогда она выглядела, как настоящая королева, а сейчас больше походила на оборванку. Некоторые крестьянки даже усмехались ей в спину – теперь она выглядела не лучше них, если не сказать обратного.
Брюнетка не обращала внимания на смешки и ухмылки окружающих. Зверю было ровным счётом наплевать на этих жалких созданий. Они все достойны лишь одного – смерти.
Она шла медленно, словно выбившаяся из сил, загнанная в угол паршивая овца. Однако осанка девушки по-прежнему была прямой и в сочетании с горделиво приподнятой головой всё-таки позволяла угадать в этой невзрачной даме бывшую придворную ведьму.
– Надо же, её совсем не узнать, – сокрушался кто-то из толпы.
– Говорят, её любовницу, Изабель, схватили, вот она и сошла с ума от горя.
– Мне её даже жаль, – печальный вздох. Резкий разворот брюнетки, взмах когтистой руки – и вот уже некогда сопереживающий мужчина лежит на земле, захлёбываясь собственной кровью. В теперь уже золотистых животных глазах колдуньи блестит огонёк ярости. К пострадавшему тут же подбегает молодая девушка, падая рядом с ним на колени и громко плачет, стараясь укрыть ладонью повреждённую артерию, но в этом, конечно, нет смысла. Глаза мужчины застывают, хрипы прекращаются. Финал.
– За что? Он ничего тебе не сделал! – сквозь слёзы прокричала девушка, очевидно, теперь уже вдова. – За что ты убила его? За что? – несчастная ухватилась окррвавленными руками за и без того грязный подол юбки ведьмы, но та даже бровью не повела. В воздухе смешались запахи смерти, крови, боли и влажной земли. – За что? За что? – словно в бреду продолжала повторять девушка, уже тише, но по-прежнему хватаясь на одежду убийцы.
– Потому что могу, – цинично, грубо, холодно. Слишком, даже для убитой горем ведьмы.
– Ты думаешь, что можешь просто придти сюда и убивать ни в чём не повинных людей? – крестьяне чуть осмелели и начали возмущаться.
Брюнетка молчала, довольно скалясь.
– Не боишься на костёр попасть? – толпа заводилась. Заводилась и ведьма. Внутри всё разрывало от желания растерзать этих никчёмных созданий на мелкие части. – Отец Вильям очень быстро разбирается с такими, как ты!
– Отец Вильям? – переспросила брюнетка, едва заметно сжимая кулаки. – Его сын погиб в пожаре?
– А то ты не знаешь, хватит притворяться. Оставь нашу деревню или пожалеешь.
Толпа загудела, точно пчелиный рой, но колдунья уже не слышала ни угроз, ни разъярённых возгласов, ни шепения в свой адрес. В голове крутилось одно-единственное имя – Вильям. Тот, кто лишил её света, самого родного и дорогого. Тот, кто должен умереть.
– Проваливай!
– Пошла прочь, ведьма!
Крестьяне бесновались, а девушка просто стояла и смеялась. Громко, громче, чем десятки окружающих её жителей. Громко и так неприятно, пугающе, зло. Толпа смолкла, но женщина продолжала истерично хохотать, осматриваясь вокруг, словно изучая деревню, выискивая что-то или кого-то. Её золотистые глаза медленно скользили по лицам жителей, заглядывая каждому глубоко-глубоко в душу.
– Я уйду, – произнесла наконец она. – Но прежде оставлю подарочек отцу Вильяму, – Люди, недоумевая, переглянулись, стараясь понять, что в очередной раз задумала ведьма. А та тем временем прохаживалась между хижин, улыбаясь.
Солнце стояло высоко над горизонтом, небо было чистым и спокойным. Никаких бурь, ветров, гроз так свойственных буйной ведьме, любящей мощь и силу непогоды. Она просто улыбалась. Но было в этом нечто мрачное. Некоторые особенно любопытные жители следовали по пятам за девушкой, другие же решили, что лучше всего: спрятаться и переждать всё это недоразумение дома, основная же масса народа молча следила за неспешной прогулкой Лилит.
– Что она делает?
– Она точно ненормальная.
– Да, да, совсем умом тронулась.
Волна непонимания накрывала поубавившиеся ряды наблюдателей.
– Передайте отцу, что мы встретимся с ним в Аду, – громко крикнула девушка, раскинув руки в стороны и запркинув голову кверху. – А ваш Ад начнётся прямо сейчас.
Одного щелчка пальцев ведьмы хватило, чтобы разом вспыхнули несколько домов. Ещё щелчок – и огнём охвачена уже вся деревня. Люди в панике бросаются врассыпную, сталкиваясь друг с другом и падая. Они хотели костёр, что ж – пускай его получат.
Она шла по деревне, пылающей огнём, вырвавшимся наружу из её груди. Запах тлеющей плоти стал для девушки привычным и больше не вызывал дискомфотра. Боли не было. Чувства вины и подавно. Наверное, сейчас в ней не было ничего. И потому она просто шла, безучастно наблюдая последствия своих действий.
Стук внутри – сердце. Оно колет, заставляя почувствовать себя живой. Громкий крик, скрежет когтей о собственную кожу на шее, кровавые дорожки вдоль неё – как итог. Она ни раз представляла, каково это – умирать физически. Это страшно, безусловно, но моральная смерть оказалась гораздо ужаснее. Внутри всё зудело, хотелось расчесать грудь до мяса, до костей, чтобы прекратить этот кошмар. Зверь ушёл, вернув тело законной владелеце. И теперь стало больнее.
Люди, снующие вокруг, раздражали. Их отчаяные крики, громкие вопли, мольбы о помощи. Всего лишь взгляд – и только-только потушенные здания воспламеняются с новой силой.
Огонь – её слёзы. Так пусть же они покроют всё в этой чёртовой деревеньке.
– Лилит, что ты, чёрт тебя дери, делаешь? – грубый бас за спиной ведьмы, поливающий её всеми возможными оскорблениями и проклятиями. Астарот. Ну, конечно, как же без него? – Ты в своём уме? Прекрати это!
Но Лилит не слышит. Все голоса словно за занавесой, словно под водой. Демон трясёт девушку за плечи, пытаясь привести в чувства – тщетно. Она не здесь, она где-то между мирами.
Выругавшись, он хватает ведьму за руку и тащит в сторону леса, подальше от устроенного ей кошмара. Зеленоглазая не осозаёт, куда идёт, просто идёт. Она доверяет своему демону.
***
Люси мертва. Давно мертва, но осознание этого наступает не сразу. Изабель видела, как её изуродованное тело бросили в сточную канаву, однако, принимать этот факт мозг отказывался.
Бель также не понимала, почему до сих пор жива. Её просто держали здесь, моря голодом, но это ничто по сравнению с тем, что испытала её рыжая подруга. И это было загадкой – почему такое снисхождение?
Священник, представившийся позже Вильямом, заходил лишь раз, чтобы спросить не готова ли креглазая поговорить о Лилит и такой загадочной деревне, о которой почти что легенды сложились, но, получив отказ, ушёл. Больше Бель его не видела.
Время тянулось нескончаемо долго, и большую его часть девушка проводила во сне. Там боль становилась меньше, пропадало отчаяние, да и Лилит была рядом. Можно было бы, конечно, утешать себя, как обычно, мыслями о том, что всё разрешится благополучно, но это порядком надоело. Настала пора признать – они в полной заднице.
И потому спрятаться можно было лишь во сне, а по пробуждению судорожно ловить ртом воздух, касаться руками тех мест, что во сне касались ладони Лилит и просить у неизвестно кого сохранить жизнь этой черноволосой девушке. Скорее всего, им никогда больше не встретиться. По крайней мере, в этой жизни.
Грохот дверей, стук шагов. Спустя столько дней Бель снова видит Вильяма. Сегодня он особенно зол и мрачен. Должно быть, что-то произошло.
– Ну, здравствуй, – усмехнулась Изабель. – Я скучала, – сарказм и ирония – единственное, что поддерживало хоть какой-то настрой. – Если ты пришёл задать свой вопрос – увы, ответ мой не изменится. Я ничего не расскажу.
В замке щёлкнул ключ, и священник вошёл в камеру девушки.
– Сегодня твоя подруга напала на деревню, – прорычал мужчина. – Погибли десятки людей. И после этого ты её защищаешь?
Изабель знала – таким образом Лилит пытается обратить на себя внимание церкви, раскрыть себя. Этакое медленное и длительное самоубийство. Вполне в духе брюнетки.
– Я спрошу в последний раз, после чего разговаривать мы будем совсем по-другому. Итак, ты расскажешь мне где Лилит?
Изабель отрицательно покачала головой. Ни за что.
– Хорошо, поставлю вопрос по-другому. Твоя подружка, Люси, была упряма, однако, рассказала о том, что всё это время ты активно училась колдовать. И даже преуспела в этом, а потому у меня есть все основания тебя казнить. Или другой вариант – ты приведёшь меня к Лилит, и я отпущу тебя, в память о Винсенте и моём сыне, которому ты так приглянулась. Что выберешь?
