– Где там? – встрепенулся вампир.
– На озере.
– На каком озере? – потребовал он ответа. – Форма, цвет, название…
– Круглое, блестящее. Названия не знаю, но оно прекрасно украшает сад. Украшало.
– Какой сад? Опиши.
– Красивый, вернее, уже не очень красивый. – Я с расстроенным вздохом вспомнила о последствиях моей спасательной операции. – Видите ли, если бы мы не поссорились на берегу, там бы все осталось так, как и прежде, но Гер узнал об оружии, которое мне дали, рассвирепел и…
И я чуть не начала рассказывать о карзии, прервавшей приступ гнева у рыжего, но Аквиус Авур меня оборвал:
– Стоп! Начни сначала и подробнее. – Я уже хотела спросить, не дать ли ему в глаз, но он изменил тактику и чуть ли не елейным голосом произнес: – Поэтапно, пожалуйста. Не торопись и с самого начала.
– Из спальни?
– Да.
– Все-таки завистник, – припечатала я и начала отчетность: – Гер подхватил меня на руки, стремительно перенес в наш общий домик и с порога начал процесс соблазнения. Поцелуй в скулу, и за нами захлопывается дверь, поцелуй в ушко, и с многоликого слетает тренировочная куртка, еще поцелуй, на полу оказалась рубашка, следом корсет… мой корсет, – сделала уточнение, увидев, как желваки заходили на щеках кровопийцы. – И теплые руки уверенно скользят вниз по моей спине, в то время как губы целуют висок, ушко, область за ушком, шею, плечо, ключицу…
– И что, все это время ничего не происходит? – прорычал Аквиус Авур, сжимая в руках трость.
– Происходит! – заверила ретиво. – Меня такое ощущение накрыло, словно бы я улетаю.
– То есть он повторно перевоплотился и тебя перенес?
– Нет, это он подхватил меня и усадил на столик, чтобы, плавно огладив разведенные бедра, приняться за расстегивание рубашки… – И когда повествование дошло до третьей расстегнутой пуговицы, я довела вампира до приглушенного рыка.
– И ты ничего не заметила? Всполохи плетений, порталы…
– Я – нет. А вот Гер очень моей маечке удивился.
– Маечке? – повторила багряноволосая сволочь прищурившись. – Какой маечке?
– С шелковой вышивкой на груди.
Несколько мгновений Авур переваривал полученную информацию, а затем подался вперед и произнес с гневными нотками:
– Слушай сюда, ты!.. – сглотнул, но не заругался, продолжил сдавленно: – Я знаю, кто освободил мастеров.
– Вряд ли, иначе бы вы на разговоры времени не теряли, а зачитывали приговор, – не согласилась я, но он меня не слушал.
– Знаю, что они тренируют вашу команду, знаю, чего хочет ваш капитан…
– Графскую дочь с именем, начинающимся на Д. Как точно зовут, не помню.
– И что планирует Тиши…
– Подставить меня повторно, – прошептала по секрету, – как эти игры выиграем, так сразу к императору. Мне он лично ничего не говорил, но исходя из поведения Гера…
Вампир не внял подсказке, его, судя по всему, снедало желание выговориться. Или, скорее, накаркать. Взял очередную театральную паузу, прежде чем с презрением сообщить:
– Вы такой же провальный проект, как и смертьнесущие грифона.
– Глухомань! – подвела я итог, но в последнем утверждении разуверять не стала.
– Слабая команда, в которой имеется еще более слабое звено, – презрительно бросил багряноволосый. И мне за рыжего стало обидно.
– Зря вы так о Гере. Пусть, избивая вас и Дельгато, он не показал всех своих способностей, но это еще не повод так его унижать.
– Вам не выстоять! А кое-кто не дотянет и до первого тура, уж я постараюсь, – рявкнул кровопийца. И взгляд такой многообещающий. Будь моя воля, я бы судорожно сглотнула или вскочила, но сил хватило лишь на то, чтобы подавить зевок.
– Понимаю, – прикрыла рот ладошкой. – С совестью у вас нелады, а на войне все средства хороши.
– Конечно, – продолжил вампир мягко, даже певуче, – мне бы не хотелось так…
Как «так» он не досказал. Его оборвала дверь, грохнувшая о стену, и восхищенно-радостное «О-о-о…», изданное всеми работниками столовой при виде злого, грязного и разгневанного рыжего, явившегося в «храм» еды в одном исподнем.
Представление набирало обороты.
– …хотелось так, но ты не согласна сотрудничать… – расслышал Гер последние слова Авура и зло прищурился.
Помятый вампир в своем дорогом костюме в этот раз выглядел не ахти. Надо бы Амиддарии сказать спасибо и преподнести что-то ценное как другу, пришедшему на помощь в беде. При виде многоликого советник короля застыл, явно ходы просчитывая. А девчонка просияла, да так, словно бы увидела счастье всей своей жизни:
– Гер! Ты все-таки за мной пришел? – а затем с мягкой улыбкой обратилась к Аквиусу Авуру: – Вот что я говорила. Поссорились из-за мелочи, а он не спит, волнуется, ждет… домой. – Удивительное заявление, а ведь Дао-дво о ней не беспокоился, пока не узнал новость от куки. Приятно, хоть и ложь. Но тут сероглазая осматривает его с ног до головы и добавляет все тем же доверительным тоном:
– Вот даже не оделся толком, прямиком от озера, в одних труселях ко мне…
Что? Гер скосил взгляд на ближайшую отражающую поверхность и, оценив себя, мысленно ругнулся. Таррах! С памятью беда!
– А порезы чем объяснить? – проявил наблюдательность советник короля, подавшись вперед и внимательно осматривая гостя. Казалось, еще чуть-чуть, и он попытается взять образцы ила с его кожи, в особенности с тех желто-зеленых разводов, что остались на руках многоликого.
– Пусть сам расскажет, – предложила Сумерька.
– Уж лучше покажу наглядно! – Гер в соответствии с вверенной ролью прошел к столу, наклонился над девчонкой и поцеловал уголок ее губ, раскрытых в зевке. И почти сразу отстранившись, как требовал того Найски, произнес: – Прощаю.
– Кто кого, – глубокомысленно ответила она, пальчиками коснулась его подбородка. – Тебе бы помыться.
– Вместе.
– Опять? – послышалось от кровопийцы, но на него внимания никто не обратил.
– Хорошо. А то ты соленый, – улыбнулась девчонка.
– Губу разбил, пока бежал… сюда. Залечишь?
– Да. – И ласковые ручки обвивают шею метаморфа, притягивают ближе, пальчики зарываются в волосы.
Проклятье! Не знал бы Гер, что она не соображает, какие чувства вызывает, точно бы…
– Кхм! – раздалось тактичное покашливание рядом. – Кхм-кхм!
– Потом, все потом! – прохрипел Дао-дво, продолжая с восхищением смотреть на Сумерьку. Сероглазая, нежная, светлая… Воображение лихо рисовало одну сцену лучше другой, сердце стучало где-то в горле, руки рвались содрать с нее все, но замерли, едва многоликий услышал сонное:
– Потом значит утром. Мне нужно поспать.
– Поспать? – одновременно произнесли меняющие ипостась. Дао-дво удивился, а вот Авур слова прошипел с раздражением и вскочил. – В таком случае доброй ночи.
– Доброй и приятных снов! – откликнулась оказия громко и уже только для Гера сказала: – Давай поскорее отсюда уйдем. Этот гад багряноволосый мне что-то подлил.
– Что подлил? – Дао-дво активировал на браслете полог и заставил девчонку встать. Ее поверхностный осмотр ничего толком не сообщил, зрачки нормальные, руки не дрожат, следов раздражителя или возбудителя нет, запаха отравы нет, температура тела стабильная.
– Не знаю, но чувствую себя странно. Представляешь, только еду принесли, вампир явился. А я, памятуя о прошлой проверке, тут же съела твою кон… кон… – Тихий зевок, и многоликий сам договаривает:
– Конфетку.
– Да, и вроде бы не пила ничего после этого и не ела. Но…
– Что? – Он пальцами провел по щекам сероглазой, дунул на челку, отвел за ушки длинные пряди волос. – Если ты заметила что-то странное, лучше скажи.
– От его платка чем-то приторным разило или от стакана, к которому он прикоснулся, – произнесла некромантка задумчиво и, вяло тряхнув головой, заметила с зевком: – Да и… иначе с чего бы мне так хотелось тебя обнять, погладить, поцеловать?
– А хочется? – Дао-дво напрягся, совершенно не представляя, отчего его так тянет рассмеяться, подхватить ее на руки и закружить.
– Очень, – прошептала Сумерька и призналась: – Ведь ты в ответ тоже обнимешь. И не смотри так, у меня острая нехватка прикосновений вот уже восемь лет, с тех пор как дар открылся. – Несколько мгновений он переваривал полученную информацию, а девчонка продолжила вещать: – И представляешь, из всех сделать это без опаски для здоровья можешь только ты. А ты…
– Что я?
– А ты не всегда такой хороший, как сейчас. Просто так не прикоснешься, – и, посмотрев в его ошарашенные глаза, спросила: – А сейчас можно… обнять? – и, не дожидаясь ответа, прижалась к нему сама, обвила нежными ручками, зашептала в его шею: – Хотя лучше, если ты меня… и… поцелуешь тоже.
– Почему? – подставленных для поцелуя губ не коснулся. Найски, Таррах его разорви, не просто так предупреждал воздержаться от лобызаний, да и Авур не просто так сбежал, оставив их одних.
