– Да? – насмешки в тоне белый альфа не скрывал. – Ну, раз по всей строгости, то я, пожалуй, задержусь, чтобы это увидеть. Когда еще доведется?.. Остальные давно не так скрупулезно следуют заветам, позволяя молодняку больше. Но в стае бурых… Уверен, что не буду разочарован вашим подходом.
Фирсанов, уже двинувшийся в направлении своей одежды, споткнулся. Но прежде чем он успел что-то возразить, прозвучал следующий вопрос Добровольского-старшего.
– А самка почему такая неопытная? Дичится или, наоборот, всех самцов сразу завлекает? Что в стае творится, если докатились до того, что на первую вязку выпускают волчиц, не способных контролировать своего зверя? – альфа белого клана обвел тяжелым вопросительным взглядом присутствующих на поляне бурых волков. – Почему не обучили? Почему никто из клана не обратил внимание на происходящее и не сообщил сильнейшим? Остается радоваться относительному здравомыслию хотя бы одной волчицы в стае.
Бурые волки понуро отступили к лесу, признавая очевидную справедливость упрека. Но роптать никто не пытался – все молчали.
– Как ты прекрасно знаешь, Дамир, эта волчица из моей семьи, – рыкнул Фирсанов. – И ее воспитание – моя забота. Она слишком слаба и никчемна, чтобы чему-то обучиться.
– В таком случае, я свою задачу вижу в том, чтобы рассмотреть вероятность проведения боев за право возглавить клан бурых волков! – отрубил Добровольский-старший. – Если ты к обязанностям отца так относишься, что можно говорить о соответствии роли вожака стаи?
И всех присутствующих хлестнуло такой волной чужой воли, что волки, включая и Фирсанова, непроизвольно сжались и сгорбились. Единственным, кто не отреагировал на эту мощь, был будущий альфа белого клана.
– Мероприятие считаю завершенным, – выдержав паузу, веско заметил Добровольский-старший. – Всем присутствующим необходимо разойтись.
Стая бурых, словно только и ожидала этих слов, схлынула, мгновенно растворившись в окружающем лесу. На поляне, помимо прибывших белых волков и местной альфа-пары, остался возбужденный прерванным сражением молодой белый волк и перепуганная происходящим молодая бурая волчица.
– Думаю, нашим молодым и горячим не повредит пробежаться по лесу, – неожиданно вмешалась Фирсанова. – Тем более что у Лены течка и Андрей не может на это не реагировать. А так, поиграют, напряжение сбросят, может, и поохотятся. Подпустить она его пока не подпустит, а от тяги обернуться в волчицу избавится. Тем безопаснее будет дальше.
Дамир несогласно насупился, пристально рассматривая молодую самку. Но неожиданно Фирсанов активно поддержал жену:
– Да, пусть пробегутся. Как бы в поселке снова из-за нее самцы не сцепились. А так белый остынет…
И в сознании зверя Андрея идея нашла отклик. Сейчас погоня за интересовавшей его бурой, игривая возня, возможность еще больше завоевать ее согласие и расположение откровенно привлекали волка. Тем более что соперники оставили территорию за ним. Поэтому, стоило человеческой половине его сознания ответить согласием, зверь, не теряя времени, подскочил к сжавшейся на земле бурой. И ткнулся мордой в ее бок, призывая подняться. И лизнул за ушком, маня за собой.
Волчица боязливо поднялась и под внимательными взглядами альфа-особей, поджимая хвост, робко потрусила за белым волком. Фирсанова была явно довольна такой развязкой, альфа белого клана с долей напряженности во взгляде проводил убегающую пару волков, а в глазах вожака бурой стаи на миг мелькнуло торжество!
* * *
Белый самец уверенной рысцой устремился к лесу, в три мощных прыжка преодолев поляну, но на самой границе деревьев оглянулся, поджидая волчицу, уверенный в том, что она следует за ним. Бурая с каждым метром, отдаляющим ее от грозных альф, смелела все больше, утверждаясь во мнении, что удастся сбежать без потерь. Да еще и в такой компании! Великолепный самец обострял все ее инстинкты и ощущения. Нос жадно улавливал его запах в мешанине окружающих ароматов, уши чутко отслеживали каждый его прыжок, а волчья природа требовала одного – привлечь и удержать его внимание.
Поэтому, отдалившись от сильных волков на максимально допустимое в пределах поляны расстояние, бурая самка замерла, намеренно заставляя волка сосредоточить все внимание на себе, а потом… помедлив, прыгнула в другую сторону. И, нырнув в лес, сразу стремительно побежала, провоцируя волка на погоню, призванную повысить его интерес и ее ценность.
А ироничное, хоть и заинтригованное рычание, раздавшееся позади, только утвердило ее в желании следовать инстинктам. Волк, мгновенно сориентировавшись, побежал за ней, нагоняя с каждым прыжком. Но не стремясь догнать на самом деле. Он понял и принял игру бурой, позволяя ей почувствовать себя его целью. Важнейшей целью.
Пара волков, пригнув головы, уносилась все дальше от места сбора стаи, следуя помеченной волчьей тропой и направляясь в единственно возможном направлении – в глубь заповедника. Эйфория погони захватила обоих: волчица упивалась ощущением собственной привлекательности, стремилась показать себя белому во всей красе; волк тоже отдался брачной игре, позволяя зверю в полной мере проявить себя, сбросить вызванную прерванным боем агрессию. Не было Лены и Андрея, но была пара волков, стремящихся повязаться друг с другом, сделавших свой выбор. Безрассудный, но такой естественный для них.
И именно эта короткая утрата человеческого внимания, возможности анализировать поступающие из окружающей природы сигналы, их и подвела. Бурая слишком увлеклась бегом, чувством превосходства, слишком была сосредоточена на самце и разгорячена игрою. Волк же, влекомый инстинктом размножения и возбужденный схваткой и погоней, запоздало осознал опасность. Осознал только тогда, когда его ноздрей коснулся знакомый запах, на инстинктивном уровне кричащий об одном – опасность! Металл! Даже больше – оружие! И такой знакомый звериный аромат врага. Рысь! Один их тех, чей запах он запомнил ночью на лесной поляне.
Белый резким рывком затормозил, пытаясь сообразить, где источник угрозы. А волчица, ликуя, что сумела превзойти самца, побежала дальше. До того мгновения, как уловила его грозный предостерегающий рык и ощутила хлесткую волну чужой воли, заставляющую на мгновение замереть на месте, а потом – бежать. Бежать отсюда, стремительно и неудержимо, спасая свою жизнь… Не успела. Чуткий звериный слух уловил неслышимый человеку звук вылетевшего патрона, одновременно обоняние подсказало о том, что в нескольких метрах на дереве возле самой волчьей тропы притаился чужак, и – бурую опалило болью, заставив завизжать, припадая к земле.
Мимо белой тенью промелькнул волк, то ли в отчаянии пытавшийся оттолкнуть волчицу с траектории полета пули, то ли кинувшийся на врага. Этого бурая уже не увидела: боль заслонила все, ослепила. Последнее, что она слышала, был волчий вой – яростный и полный боли.
Мой зверь обезумел. Так сорваться на глазах медведя, продемонстрировать ему потерю контроля над своим волком… Я был озабочен этим эпизодом не меньше, чем присутствием хранителя на волчьей земле и явно зреющим тут заговором. Более того – напуган. Мне было непросто признаться в этом, но назвать поведение собственного зверя заботой о щенке – юной бурой – получалось с трудом. С огромным трудом. Убегать от реальности и до последнего обманывать себя мне не свойственно. Оставалось признать: мой волк всерьез заинтересовался зверем Елены Фирсановой! А ведь на носу течка ее волчицы, и так ли уж я могу быть уверен в своих силах, как полагал, исходя из предыдущего опыта общения с самками? До Фирсановой никто моего зверя не интересовал, даже наоборот – порой самки вызывали только ярость и глухое раздражение. Поэтому я всегда избегал необходимости совместного проживания с женщинами. Но аромат бурой менялся с каждым днем, с каждым часом, становясь все более призывным и невыносимо желанным, приближая миг, когда ее звериная натура возобладает. Что случится, если волк сломит мою волю? Немыслимо, но после срыва в фойе кинотеатра я бы не зарекался. И тогда наши действия вместо человеческого расчета и поэтапного извлечения выгоды из ситуации будут подчинены первобытным животным инстинктам. Если бы я был склонен к панике и не имел за плечами многих лет борьбы и власти, я бы запаниковал.
Отрешившись от всего, не видя ни кадра из шедшего на экране фильма, я обдумывал сложившееся положение вещей. Тем более Лена уютно свернулась рядом, наслаждаясь кинокартиной. Ее присутствие поразительно успокаивало моего волка, снижая его давление на мое сознание.
Реакция моего зверя на бурую меняет очень многое, это один из основополагающих факторов возможного развития ситуации. И я не могу сбрасывать его со счетов! Впрочем, идти на поводу у своего волка мне было несвойственно. И к холостяцкому образу существования я давно привык, более того, менять что-то в своей жизни был не намерен. Пока такой необходимости не было. Так что… Как ни привлекательна бурая для моего белого, свой выбор я сделаю позже. Гораздо позже. И сообразно интересам своего клана. И волчица из семьи Фирсановых парой мне стать никак не может: бурые – отвратительные союзники, да и сама она вряд ли подарит клану сильных волчат. И пусть Лена вызывает у меня искреннее человеческое восхищение и желание помочь, а ее волчица так и вовсе рассматривается моим волком как однозначная кандидатка для вязки… Но зверь Фирсановой – слишком слабый, да и наследственность… Пачкать шакальей кровью Фирсановых свой род я не желаю. Они не спешили сосуществовать мирно, не упускали случая организовать сильнейшей стае проблемы и всячески стремились подорвать нашу власть. А мне было доподлинно известно, какой ценой эта власть далась белым волкам. И разбазаривать наследие своих предков я был не намерен, подчинив интересам клана и свое существование, и свой выбор пары. Так что своему зверю я не поддамся и волчице Лены среди кандидатов в пару моего белого не видать.
