– Рей, – поправила девушка. – Только Рей, и никак иначе. И, мама, нам нужно уходить…
– Куда? – горько рассмеялась женщина. – Мои дети здесь. И ради них я вытерплю все.
– Значит, я не твой ребенок?
– Мой, но и они тоже…
– Мама, – позвала Лорелея, и Сиален бросилась к младшей дочери.
– Тихо, солнышко. Скоро все кончится, и папа нам поможет. Потерпи, котенок.
– Мама… – Лея доверчиво прижалась к маме, а Рей… Девушке было больно смотреть, как ее мать заботливо гладит волосы младшей и говорит какие-то глупости, чтобы девочка отвлеклась.
Рей почувствовала, как начала отзываться ее сила. Как наяву, она слышала чужой шепот, суливший все сокровища мира и главное – мамину любовь, если она позволит этому нечто прийти. Преград не будет. Она станет сильна, а мать не сможет противиться силе дочери. Ей придется всегда любить ее, всегда зависеть от нее… Нет, ведьмочка тряхнула головой, отгоняя наваждение, когда же оно не ушло, сжала пальцы в кулак до боли и с замахом ударила в пол. Боль. Острая, резкая и такая желанная скинула путы чужой воли, силы, что едва не подчинила ее себе, и Рей снова оказалась в подвале. С матерью и рыдающей сестрой. Бросила на них последний взгляд и побежала наверх.
– Куда? – рассмеялся Дункан, выходя из-за угла.
Рей не успела затормозить, по инерции падая в объятия мужчины и ловя пристальный взгляд Владыки, спешащего следом. Он довольно усмехнулся и, кивнув Дункану, поспешил к дочери.
– Не ждала? – иронично спросил Элиот, пытаясь улыбнуться как ни в чем не бывало. Вот только тонкая струйка крови, что стекала с его губы, прядь седых волос и углубившиеся морщинки выдавали, что и ему нелегко было пережить эту ночь.
– Надеялась, что больше никогда вас не увижу.
– Рад, что не заставил принцессу переживать, – насмешливо отозвался Элиот, но глаза как были серьезными, так и остались. – Альверт, мой дом пострадал меньше. Я забираю Альфрею сейчас.
– До свадьбы еще пять дней, – недовольно ответил Владыка.
– Все можно сделать быстрее. Даю два. И тебе лучше прислушаться. Аларик у них, а Густав становится слишком самостоятельным. Если я устранюсь…
– Не нужно мне угрожать, – процедил Альверт, поднимаясь. Лорелея, руку которой он сжимал, пискнула от боли, но отец как будто и не заметил. – Иначе на дно я заберу и тебя.
– Попробуй, – хрипло отозвался Дункан, обнял Рей за талию и переместился. Последнее, что она увидела, – ярость на лице Альверта и тревога у матери. – Вот мы и дома.
Элиот отпустил девушку и потянулся, расслабляясь. Потом улыбнулся, взглянув на сосредоточенное личико Рей, которая была готова прямо сейчас отстаивать право на сон в одиночестве, и поинтересовался:
– Принцесса гневается?
– Почему вы стали звать меня так?
– Потому что сегодня отстаивал свое право обладать тобой не только наш общий знакомый, но и другая не менее интересная личность. – Дункан подошел к ней, взял девушку за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза, и спросил: – Чем же ты нас так привлекаешь? Такая хорошая девочка, а все злодеи без ума. И даже принц, как оказалось… Хочешь стать принцессой, малышка?
– Арман тоже был там?
– Да, удивил нас мальчишка. Маг из него, конечно, плохонький, но вот священник отменный. А ты молодец. Чуть не лишила меня давнего друга. Эскель так выложился на первозданный свет, что я уж, было, решил, ему конец, ан нет. Мальчишка Кристофер помог ему выжить. И откуда только столько веры взялось, словно боги благословили династию…
– Значит, они в порядке? – вычленила главное Рей.
– Зализывают раны. Аларик им кровушки немало подпортил, прежде чем они его успокоили. Жаль, конечно, мальчишку, но нарушить приказ отца… сам виноват. Обидно, что могильщик, а так… – Элиот пожал плечами, после задумчиво оглядел девушку и коснулся ее щеки. Нежно провел линию вниз и улыбнулся. – А ты ничего не хочешь мне сказать?
– Сказать? Вам? – удивилась девушка, делая шаг назад.
Дункан отпустил, только насмешливо поклонился, дескать, «наслаждайтесь».
Рей пристально оглядела небольшое помещение, в котором они оказались, и с каким-то удовлетворением отметила, что и здесь имеются руны, направленные на помощь хозяину и помогающие подавить гостя. Скругленные углы имелись и здесь, и ведьмочка заинтересованно показала на эту деталь обстановки Элиоту. Тот рассмеялся, но пояснил:
– При всплеске силы не даст ей выйти за пределы.
Рей кивнула, принимая объяснение. Вот, значит, как. Впрочем, разумно, учитывая, что отношения маги частенько выясняют дуэлью. И не в их правилах предварительно выйти, чтобы не тревожить окружающих.
Кроме рун, которые украшали переход от стен к потолку, занимательными были и картины на багровых стенах. Столицы соседних государств и сам Элисс-таун проглядывались с них как на ладони. Рей пригляделась и ахнула, когда заметила, как движется человеческая фигурка в форменном плаще инквизиции по улице столицы. А на соседней картине, где был изображен Элисс-таун, ведьмочка разглядела руины и людей, что разбирали их.
– Элиан повеселился, – прокомментировал разрушения Дункан, подходя ближе. Он сжал ее запястье и поднял руку так, чтобы она касалась холста.
Девушка ожидала прикосновения к гладкой поверхности, но ничего не произошло. Только ночная прохлада, словно она высунула руку в окно.
– Нравится? – прошептал Элиот ей на ушко, обдавая неприкрытую шею теплым дыханием. – Могу научить.
– Вы слишком добры, – резко произнесла ведьмочка и попыталась вывернуться.
Элиот не позволил, притягивая ее к себе и обнимая за талию.
– Ты моя невеста и будешь женой. А с семьей не обращаются как с падалью, – пояснил темный. – Семья – неприкосновенна. Так считаю я, а вот у Альверта другое мнение. Боятся – значит, уважают. Все еще хочешь вернуться к нему?
– Нет, – прошептала девушка. – Но и с вами я быть не хочу.
– Ты привыкнешь, – выдохнул он. – Я дам время. Не бойся. Но его будет меньше, чем ожидалось. Ведь иначе мой цветочек могут сорвать чужие.
– Тогда дай мне его прямо сейчас, – попросила Рей. – Я хочу уйти.
– Там опасно, цветочек. Чары Элиана разрушили почти все связки, и стены могут рухнуть в самый неподходящий момент, причинив цветочку страдания. Мы же не хотим…
– Сейчас мне больно из-за вас, – призналась девушка. – И если вы так добры, как обещаете, оставьте меня. Хоть на какое-то время. Разрешите побыть одной хоть в клетке, но с иллюзией свободы. Разве это так много?
– Много, – подтвердил Дункан. – Но я позволю. Руку?
Рей с недоумением обернулась. Элиот усмехнулся, склонился и поцеловал ее обнаженное плечо. Ведьмочке стало больно до слез, но очень быстро она вновь почувствовала себя хорошо.
– Метка, – пояснил колдун, с удовольствием глядя на деяние своих губ. На предплечье у девушки проступал рисунок. – Так ты не потеряешься и не совершишь глупостей. Гуляй, моя хорошая. А у меня еще есть дела.
– Я могу навестить мать? – спросила девушка, когда темный стоял на пороге.
– Разумеется. Моей невесте позволено почти все, – не оборачиваясь, ответил он и оставил ее одну.
Пользуясь внезапной привилегией, Рей медленно подошла к окну, скользнула взглядом по подоконнику и нашла небольшую ручку. Потянула и облегченно выдохнула, когда часть стены пропала, являя перед ней проход на балкон.
Ведьмочка вышла и едва не задохнулась. Воздух буквально пропитался эмоциями людей. Ненависть, жажда крови, отчаяние, разочарование, восхищение, желание, влечение и нотка грусти. Разобраться со всем этим хитросплетением было так сложно, что первые несколько минут Рей просто считала вслух, чтобы не заблудиться в чужих отголосках чувств.
Внизу сновали колдуны, разбирали обломки, ведьмы лечили, и Рей даже стало жаль их. Люди, которые стали заложниками своей силы, своей сути. А был ли у них выбор, как был он у нее благодаря Вассе? А нужен ли он был им? – возник в сознании закономерный вопрос. Нужна ли им эта призрачная свобода, если можно ни о чем не думать? Просто жить, подчиняясь воле сильного, и не нести никакой ответственности? Возможно. Истинного ответа она не знала.
Работа кипела до самого рассвета, пока солнце не осветило шпиль Академии. Темные торопливо закрылись в домах, избегая попадания прямых лучей. После первозданного света любой огонек заставлял их морщиться, а светило и вовсе могло сжечь. Был ли в этом ее шанс? Рей не знала, но решила попробовать.
Она беспрепятственно покинула дом, просто спустившись по лестнице. Даже кивнула, прощаясь, слуге. Никто не пытался ее остановить, никто не пытался удержать. Рей вышла через главный вход, через который некогда уже проходила. Мрамор потрескался, но ничего более в доме Дункана не говорило о пережитой ночи.
Идти по улочкам было тяжело. Не все осколки успели убрать. Редкие люди, как и она, спешили обогнуть опасные участки и вновь возвращались к привычным делам. Запах ванили заманивал в пекарню, где-то ароматно шкварчало мясо, а где-то орудовала пила.
