– Лео, ты чего вдруг замер? Другой берег пытаешься увидеть? Даже у тебя этого не получится. Или ты остров рассматриваешь? И что ты на нем увидел? Сокровища?
– Именно! Сама посмотри. – Подхватив девушку под колени, я поднял ее так, чтобы наши головы оказались на одном уровне.
– Куда смотреть‑то, Лео? Может, на время глаза мне свои займешь, чтобы я тоже чего‑то там разглядела? Ага, я тоже увидела: дельфины! Головешка, видишь дельфинов? – запрыгала она прямо на мне так, что пришлось подхватить ее другой рукой.
– Где?!
– Да вон же они! Увидел? – А когда тот отрицательно замахал головой, сказала: – Ну что же ты такой маленький вырос?! Тебя в детстве мало кормили, что ли?
Сама Клер ростом была едва мне по плечо. А если и выше Теда, то всего на пару пальцев. В том случае, когда на каблуках.
Головешка тоже запрыгал, пытаясь их разглядеть.
– Ух ты! – произнес он таким тоном, будто узрел чудо из чудес. – Настоящие!
– Ну что, увидел, наконец?!
И тогда мне пришло время опомниться: кто, кроме меня, сможет разглядеть то, что разглядел я? Осторожно поставил девушку на ноги, оглянулся по сторонам в поисках торчащего на песчаном берегу камня, чтобы добавить росту и себе.
– Лео, что с тобой? – поинтересовался Гаспар, обнаружив, что я брожу по берегу, время от времени застывая на месте, чтобы всмотреться в остров.
Гаспар родился и вырос на берегу моря и ради дельфинов скакать не станет. Впрочем, как и Блез. На его родине море суровое и чуть ли не четверть года покрыто льдом, но дельфины водятся и там.
– На острове есть пещера.
– И?..
– И в ней хранятся сокровища.
– Да ну! – недоверчиво, если даже не с иронией, сказал Гаспар. – И много их там хранится?
– Не знаю. Но один сундук с ними имеется точно.
Дельфины сразу же были позабыты, и все столпились вокруг меня.
– И почему ты решил, что в сундуке именно сокровища?
Сомнения Гаспара понятны. Сокровища должны быть спрятаны в труднодоступных местах и тщательно скрыты от глаз. Но однажды на берег Илнойского моря пришел Счастливчик Леонард, постоял на этом берегу, зевнул, посмотрел на далекий остров – и сразу их узрел. Разве так бывает? Я бы и сам засомневался, скажи мне это кто‑то другой. Но я видел их, видел! Или мне все же показалось?..
Почему я решил, что в сундуке именно сокровища? Сундук начал разрушаться от ветхости, один из углов у него прогнил, и в образовавшуюся дыру высыпались золотые монеты. Монеты древние, но не Прежних. Я созерцал их буквально какой‑то миг, а затем, из‑за прыгающей у меня на руках Клер, переступил с ноги на ногу, потеряв то место, с которого их увидел.
И теперь пытаюсь найти его, чтобы увидеть сундук снова, но не получается. Мне в этом даже следы на песке не помогают: слишком уж любители дельфинов успели здесь натоптать.
– Лео, а ты случайно на солнышке не перегрелся? У тебя жара нет? – поинтересовалась Клер, заботливо приложив ладонь к моему лбу. – Сегодня редкостное пекло, так что немудрено.
После ее слов я мог бы и обидеться, но, прижимая ладонь ко лбу, она прижалась ко мне и сама, так что желание сразу пропало. Вернее, появилось, но другое. В общем, обижаться я не стал.
– Нет у меня жара. Правда, и стопроцентной уверенности нет. И все же… Монеты квадратные, с зубчатым гуртом, а на них самих – бородатый мужик в короне. Я ее даже нарисовать смогу. Правда, как сумею.
– Видел я подобные, – кивнул Гаспар. – А что на них было написано?
– Извини, – развел я руками. – Всему есть свой предел – это даже мне недоступно.
– Так что же мы стоим?! – Это был уже Головешка. – Надо срочно делать плот. Чего уж проще – доплыть до острова и проверить: показалось, не показалось…
– Охолонь, мореход, – возразил ему Блез. – Это тебе не по твоему лягушачьему пруду в свином корыте кататься, это – море! А на нем может быть всякое. Течения, шквал налетит, шторм вдруг начнется. И что тогда будешь делать, если твой плот развалится? Ты даже плавать не умеешь.
– За бревно ухвачусь.
– И унесет тебя в море вместе с ним. Хотя можно попробовать добраться до острова и вплавь. Лео, тебя даже не спрашиваю – ты лучше меня плаваешь; Гаспар, ты как?
– Нет, – смерив взглядом расстояние до острова, помотал головой тот. – Столько мне не проплыть.
– Ну тогда мы вдвоем с Лео попробуем. Правда, уже не сегодня: пока доплывем – темнеть начнет. Лучше завтра с утра.
– Нет, – пришел черед помотать головой и мне. – Я тоже не поплыву. – И пояснил: – Блез, ты же сам от маркиза слышал, что в Илнойском море каких‑то особенно ядовитых медуз полно.
– И еще он говорил – акул, – добавила Клер. – Лео, я тебя не отпущу! Давайте лучше плот сделаем.
– Из чего? – задал вполне резонный вопрос Блез. – Тут и деревьев‑то подходящих не отыщется. Сплошь какие‑то жерди с листьями.
– Можно их в пучки связать, а из пучков – уже плот, – предложил Гаспар. – Помнится, во время одной кампании мы из пучков камыша плоты вязали.
– У меня другое предложение, – заявил я. – Думается мне, до ближайшего рыбачьего поселка от силы день пути, если не меньше.
– Ты предлагаешь купить там лодку? – первым догадался Гаспар.
– Именно.
Вообще‑то лодку вполне можно соорудить и из тех досок, которые получатся, если разобрать повозку. Небольшую, правда, лодку, вмещающую одного‑двух человек. Но необязательно же отправляться на остров сразу всем? Достаточно даже одному. Правда, повозку было жаль: хоть бы единожды за все то время, что у нас, скрипнула! Вряд ли мы обратно соберем ее такой же. И потому я рассматривал этот вариант как крайний. Пока никому другому не пришла такая же мысль, продолжил:
– Дорогу до поселка можно сократить, если отправиться по побережью.
– Повозка по нему не пройдет.
– А зачем нам всем вместе за лодкой отправляться? Кому‑нибудь можно и здесь остаться. Например, мы с Клер пока тут побудем.
Искоса я взглянул на девушку: как она отреагирует? Не возмутится ли? Но та восприняла мои слова спокойно.
– И то верно. Может, на всякий случай все же кто‑нибудь с вами побудет? Гаспар, например, или Головешка? Все‑таки вдвоем остаетесь…
То‑то и оно, что именно вдвоем!
– Идите и не беспокойтесь. Не забывайте, что с нами еще и Барри будет: собака‑то вам зачем?
Эти несколько дней и ночей, до их возвращения, в моей жизни были лучшими. Окончательно пришедший в себя Барри азартно гонялся за бабочками и кузнечиками. А заодно в клочья порвал некстати забежавшего сюда волка. Зверя матерого – волков таких размеров мне никогда прежде видеть не приходилось.
Ну а мы с Клер наконец‑то надолго остались наедине. Когда в комнату придорожной корчмы никто в самый неподходящий момент внезапно не постучит. Когда нет необходимости ночами сдерживаться и вести себя как можно тише, чтобы не видеть по утрам понимающих ухмылок. Повозка заменила нам шатер, свежей воды от красиво падающего со скал водопада хватало, а в море водится столько живности, что умереть с голоду при всем желании невозможно.
А еще я каждый день пытался найти то место, с которого увидел в пещере на острове сундук. Казалось бы, чего проще: на песке остались следы, и прочесть их в состоянии даже такой плохонький следопыт, как я.
Вот отпечатки обуви Гаспара, самой большой в нашей компании. Вот – Головешкины, которые по размеру трудно различить от тех, что оставила Клер. А эти – от сапог Блеза. Даже по ним понятно, что тому давно пора их поменять: еще немного, и они окончательно развалятся. Вот здесь я подхватил девушку на руки и увидел тот самый сундук.
Но тщетно. То ли солнце больше не вставало так над горизонтом, чтобы осветить сундук в пещере, то ли я смотрел не так и не с того места. И тогда мне казалось, что нет на острове никакого сундука, который развалился от древности и из него просыпались золотые монеты.
В те мгновения только и оставалось утешать себя мыслью, что, даже если я ошибся, много мы не потеряем. Разницу в цене купленной, а затем вновь проданной лодки, и немного времени. Лично я даже выиграю: повторятся ли когда‑нибудь у нас с Клер такие же несколько дней, когда мы буквально дышали друг другом?
Затем пригребли на лодке Гаспар с Головешкой и Блезом. Тед гордо сидел за румпелем, и надо же, его даже не укачивало, хотя на море все еще оставалась легкая зыбь после недавнего шторма. Когда я увидел показавшуюся из‑за мыса лодку и признал ее пассажиров, то испытал двоякое чувство. С одной стороны, мне хотелось, чтобы они не возвращались как можно дольше, настолько у нас с Клер все было замечательно. С другой – меня мучила тревожная мысль: не угодили ли они в шторм и чем этот разгул стихии для них закончился?
– В шторм не попали? – было первым, о чем спросил я, едва лодка уткнулась носом в песок пляжа.
