А Арха даже щеку закусила, чтобы не разулыбаться во весь рот. Конечно, Дан мог и вернуть эту хаш-эдскую сигнализацию на место. Но, наверное, Призраки сумеют проскользнуть через границу, пока он там магичит.
* * *
Конечно, все, что выглядит просто, в реальности даже близко таковым не оказывается.
Во-первых, Арха не догадывалась о численности Призраков, решивших покинуть родные места. Ю же несколько раз повторяла, что племя оборотней вымирает. Да и сама ведунья не спотыкалась на каждом шагу о волков.
Но как заявила Ри, вновь появившаяся, как только Дан перестал материться, клич по всем кланам кинули ещё вчера. И к сегодняшнему дню по лесам Белой Совы бродило не много ни мало, а примерно полторы тысячи готовых эмигрировать Призраков.
Между прочим, эту новость мистрис Оборотень подала как доказательство лояльности волков. Весьма непрозрачно намекнув, что Дети Луны могли бы и самостоятельно решить проблему. Уж как ни будь такое количество голов могло придумать аргументы, почему один хаш-эд должен им показать тропу.
На это Арха могла бы возразить, что до вчерашнего дня Призраки и не знали, что это за тропа такая. Но благоразумно промолчала. Рогатый, кажется, и так пребывал на грани истинного облика. А второе перевоплощение за день могло для всех закончиться плачевно.
Во-вторых, Ри все же намекнула, что над аргументацией необходимости помощи ближнему, Призраки, все-таки, задумаются, если демоны не проявят должного альтруизма. Чем взбесила уже Ирраша, который угроз физически не переносил. Пришлось и шавера успокаивать.
А потом начались торги. Сошлись на том, что через границу волков Дан пропустит. Но к утру Тхия даст знать в гарнизон, что в окрестностях Призраки крутятся. И с проблемой преследования пусть оборотни сами разбираются.
На том и порешили.
Но выдвинулись в дорогу только после обеда. Впрочем, это шествие показалось бы странным в любое время суток. Оборотни предпочитали передвигаться в волчьем облике. И шли они не толпой, а мелькали серыми тенями то тут, то там. Но их было действительно много. От чего у ведуньи создавалось ощущение, что она движется в каком-то призрачном потоке.
Грахов тут тоже было немало. Многие гиганты решили проводить оборотней. И они тоже держались врозь. Точнее, каждый со своим Призраком. А рыжий Данаш, кажется, единственный ребёнок, имеющий собственного волка, просто ехал на нем верхом. Вот только не было в этом ни радости, ни баловства. Демоненок распластался по широкой, серебристой спине, обняв оборотня за шею. И что-то шептал ему на ухо. Архе показалось, что несколько раз мальчишка всхлипнул.
Вообще радости в этом исходе было мало. И никакого воодушевления от спасения расы не ощущалось. Совсем не светлая горечь расставания убивала всякую радость. Ведунье пришло в голову, что, наверное, это и есть истинная любовь, настоящая привязанность. Совсем не просто дать уйти тому, кого знаешь с рождения. Тому, с кем были неразлучны действительно и днём и ночью.
Просто ли отпустить, зная, что вам уже не встретиться? Отпустить просто потому, что так тому, другому, второй твоей половине, станет легче?
То, что Призраки уходили, было единственным правильным. Только вот что они прихватили вместе с собой? Наверное, сейчас на этот вопрос никто не мог дать ответа. Возможно, через пять, десять или тридцать лет он и найдётся. Но тогда уже успеет вырасти новое поколение северных великанов, которые о Призраках только услышат от родителей.
Никакой границы Арха не увидела. Да она вообще мало что видела, потому что ночь наступила давным-давно. Просто Дан встал на месте, осторожно поставив ведунью на землю. И, ни слова не говоря, отошёл в сторону. Серый поток вокруг них тоже замер, притаился. Волчьи тени спрятались в чернильной мгле.
То, что дальше делал хаш-эд, лекарка уже видела. Примерно также он создал её цепочку зимой. Правда, в этот раз все далось ему менее мучительно. Но, в целом, выглядело это совсем обыденно. Никаких тебе эффектов, только короткая красноватая вспышка, которую вполне можно было списать на уставшие глаза. И эта обыденность казалось неуместной, неподходящей моменту. Хотелось большего.
Только вот рыжий Данаш, сползший со спины своего волка, но рук вокруг его шеи так и не расцепивший, зарыдал в голос, пряча лицо в длинной шерсти. А Призрак тихонько, словно уговаривая мальчишку, заскулил.
Тут уж и Арха не выдержала. Только постаралась потише хлюпать носом.
— У тебя нет повода лить слезы, дочь Жизни, — Ри появилась рядом как всегда неожиданно. Но в этот раз ведунья даже шарахаться не стала. — Это не твоя печаль.
Лекарка в ответ только кивнула, даже не сообразив, что в темноте оборотень её кивка может и вовсе не рассмотреть.
— Да и нет в этом печали. Прощаться — отрицать разлуку. Ты же знаешь, мы приходим сюда вновь и вновь. И если тропам суждено встретиться, они обязательно пересекутся. Да и в этом мире ничто не предопределено.
— Это дети Жизни возвращаются, — гундосо протянула Арха, смаргивая слезы. — А грахи — существа Тьмы.
— Разве нам дано это знать? Все, что говорится, сказано живущими. А не Тьмой, Светом или Богиней, — ведунья вполне могла и ошибаться, но, вроде бы, волчица улыбнулась. — Тебе следует запомнить только одно. Предсказание ещё не значит неминуемость. Если ничего не делать самому, то ни одна высшая воля не поможет.
Лекарка снова кивнула. Не сказать, что изречённая оборотнем истина тянула на божественное откровение. Но запомнить её все же стоило.
— Мы не приемлем вынужденных долгов. Но тебя и твоего мужчину всегда с радостью примет любой Ходящий под Луной, — волчица легко коснулась плеча девушки. — Прощай, жрица.
— До свидания…
Арха все-таки не выдержала и всхлипнула.
— Возможно.
Серые тени ныряли в ночь, как в омут, пропадая и действительно не оставляя следа. Ю подошла к плачущему Данашу, с усилием отцепила его пальцы от шкуры оборотня и подхватила мальчишку на руки. Призрак, лизнув ладошку своего хозяина, с места прыгнул вперёд, растворившись во мраке — последним.
— Пойдём, нам тоже пора, — Дан обнял Арху, прижимая её к твёрдому, тёплому боку. — Тебя в академии уже с факелами наверняка ищут. А учитывая, что пропали вы вместе с ректором, историй будет рассказано…
— Это все неправильно! — ведунья ткнулась в грудь демона. — Так не должно быть! Не честно это…
Хаш-эд промолчал, ничего говорить не стал. И, наверное, за это стоило поблагодарить Тьму. Потому что ляпни рогатый что-нибудь вроде: «Жизнь вообще несправедлива!» — и лекарка его точно бы треснула.
Не так сложно жить, храня чужие тайны до могилы.
Но очень неприятно, когда они тебя в могилу сводят.
Из наблюдений императора Нахшона II
Арха была рада вернуться в стены родной альма-матер. Хотя Тхия ей и пообещал клятвенно, что от отработок и наказания за пропущенные занятия её никто не освободит. А на робкое замечание студентки, что пропускала она вместе с ректором, девушке ясно и чётко объяснили разницу между Тьмой и золотарём. В смысле: «Что позволено Тьме, то не позволено золотарю».
Сравнение с золотарём не понравилось, предстоящие трудности огорчали. И в целом лекарке было не до преподавателей и новых знаний. Любая студентка подтвердит, что гнойная хирургия и мысли о собственных чувствах, сочетаются плохо. Точнее не сочетаются вовсе. И что самое интересное, гнойная хирургия перед мыслями о собственной любви капитулирует сразу и безоговорочно.
А подумать было о чем. Как-то не так представляла себе Арха возвращение в столицу. Нет, ни о чем конкретном она не мечтала. Но ей казалось, что за всеми этими перипетиями арифедской женитьбы успело пройти не чуть больше недели, а как минимум несколько месяцев. И теперь все должно измениться. Кардинально так, чтобы с ног на голову.
Тем болезненнее было столкновение собственного лба со стеной, любезно подставленной реальностью. Дан галантно проводил девушку до порога собственной ведуньиной квартиры. И, целомудренно чмокнув Арху в лобик, кажется, собирался отбыть без объяснений и обещаний. Лекарку такое положение вещей, понятно, не устраивало.
— Данаш, подожди, — придержала Арха рогатого за рукав, — я хотела…
А вот что она там хотела, ведунья ещё не придумала. И, как назло, в голову ничего умного не приходило. Правда, лорду её объяснения оказались ни к чему. Он нахмурился и даже, вроде бы, вздохнул. Но переступил порог. Хотя и явно не для того, чтобы чаю попить или «помириться». Потому что демон прошёл к окну, пристроившись у подоконника. Ещё и руки на груди сложил. В общем, не любимый мужчина, а ожившее: «Не подходи, не трогай и ни на что не рассчитывай!».
— Арха, у нас не было времени поговорить…
