«Да, – сказал себе Вильго, еще раз обежав все глазами. – Все как надо. Подойдет».
– Проходите же сюда! – донесся звонкий голосок из дальней комнаты.
Увидев хозяйку дома, парень вздохнул с облегчением. Вблизи она была вовсе не страшна, а напротив, вполне себе миловидна. Cиние глаза, ровный носик, две светлые, наспех скрученные косицы. Аниса улыбнулась гостю и указала на обитый бархатом стул.
Вильго присел на краешек и протянул девушке букет белоцветников. Его бравада улетучилась – все же здесь была не лавка мясника.
– Я тут пришел… – неуклюже начал он, теребя перо на шляпе.
– Да? – с готовностью отозвалась Аниса.
– Просто вдруг подумалось…
– Да-да? – вновь подбодрила его хозяйка.
– Подумалось, что такой… э… красивой и достойной… э… особе, наверное, нелегко справляться с таким большим… в смысле, нелегко жить совсем одной…
Внезапно Вильго захлопнул рот так резко, что клацнули зубы. Рассматривая обстановку во время своей проникновенной речи, он вдруг уперся взглядом в темный дверной проем смежной комнаты. Оттуда на него смотрели два красных глаза.
– О, – напомнила о себе Аниса. – Продолжайте!
Парень ощутил невидимые гвозди на своем стуле и беспокойно заерзал.
– Да, совершенно одной. Знаете, как пень…
Мысленно Вильго прикинул расстояние от пола до горящих глаз. Нечто, таящееся в комнате, было выше человеческого роста.
– Какой пень? – удивилась девушка.
– Я хотел сказать, как перст. Да, как перст. В болоте…
Из тени показалось зеленоватое щупальце, словно из глубокой лесной топи. Оно медленно потянулось к стулу Вильго, потом остановилось, изогнулось и вновь спряталось за порогом. Аниса следила за остекленевшим взглядом своего гостя, но как будто ничего не видела.
– Не поняла, – озадаченно произнесла она. – Что – в болоте?
Парень вздрогнул.
– В болоте нынче клюква поспела, – быстро сказал он.
– Весной?
– Я как раз шел ее собирать. Вам… вам прислать корзину?
– Буду признательна. Так все-таки о чем вы хотели мне сообщить?
– Так о корзине и хотел. Разрешите… я пойду?
– Идите. – Аниса недоуменно пожала плечами. – Может, все-таки яблочного вина?
Но Вильго уже не было в комнате. Забыв раскланяться, он выскочил во двор, крепко затворил за собой калитку и быстро зашагал по проселочной дороге.
«Ну, друзья, – подумал парень, когда уже чуток успокоился. – Не могли предупредить. Не могли сказать мне… что у нее такая бородавка на носу!»
Он хотел поправить перо на шляпе, но пера там не оказалось. Оно осталось лежать на бархатном стуле. Аниса подняла его двумя пальцами и выбросила в окошко. Потом со вздохом облегчения распустила волосы, швырнула ленту в угол и выбрала самое большое яблоко.
– Может, все-таки признаться, что я вовсе не хочу замуж? – вслух подумала она, прислонившись к двери. – Но ведь не поверят. Выставят дурочкой и в конце концов выселят. Пусть ходят, что уж там. Правда?
Темноту комнаты прорезал длинный раздвоенный язык и осторожно взял яблоко с хозяйкиной ладони.
ПО КРУГУ
Когда почтенные Рум и Лита из Виллы-на-обочине собирались в Город, то готовились к этому так же тщательно, как к праздничному ужину на двадцать персон. Ведь никто не знал, чем обернется поездка: они могли сделать покупки и вернуться в тот же день, а могли застрять там на неделю-другую. Все из-за Города – он был лакомым кусочком для окрестных враждующих кланов и с боем переходил то в одни, то в другие руки. Флаги поднимались и опускались; обивка на кресле градоначальника от постоянной смены веса и формы истерлась до дыр. Это длилось столько лет, что медные таблички со старыми названиями улиц не переплавляли, а аккуратно снимали и прятали – в целях экономии: рано или поздно проигравший клан вернется и сделает все по-прежнему. А сам город сменил столько имен, что для верности его стали величать просто Городом.
Местные жители уже привыкли к постоянным войнам – благо что войны эти носили весьма мягкий характер: не было ни кровопролития, ни грабежей, ни поджогов. Люди просто занимались своими делами, понимая, что в некоторые дни лучше посидеть дома, иначе очередные завоеватели в запале могут сбить с ног и перевернуть повозки. Единственным неудобством было то, что Город почти всегда находился в осаде: иногда считанные часы, а порой – не меньше месяца. Припасов у прозорливых горожан всегда хватало, но жилось тесновато: ни выйти по грибы, ни навестить тетушку с дальней деревни…
– А может, не поедем? – в который раз робко спросил почтенный Рум.
– Скажешь тоже, – отрезала его жена. – Моя нижняя юбка похожа на решето, а малышу нужны сапожки. Где ты здесь видел сапожника? Живем, как в пустыне, в деревнях один сброд, только в Городе и можно найти что-то приличное!
– Ну что ж, – сдался отец семейства, – Кривые Мечи захватили власть всего четыре дня назад. Не могут же они так быстро все профукать…
– Тем более, мы все предусмотрели. Янта, милая, ты подготовила голубей? Помнишь, что нужно сделать?
– Да, – хмуро отозвалась старшая дочь.
– Ну-ка, повтори.
– Если вы не вернетесь к утру, следует послать голубя на постоялый двор «Золотая ложка». Тогда вы напишете указания мяснику и молочнику. Старому Тоби, если он плохо взобьёт масло, заплатить на монету меньше. Смотреть, чтобы няня не спускалась в погреб за вином и не разрешала Лютему ходить на речку. Остальное – по ситуации.
– Умница. – Лита наклонилась, чтобы поцеловать девочку, но та отстранилась, и губы скользнули по ее волосам. Янта не терпела нежностей: она считала себя взрослой с тех пор, как впервые пробила стрелой ветреницу на крыше. С такого расстояния в цель мог попасть только воин, а воина не щиплют за подбородок и не целуют в обе щеки.
Всего через какой-то час сборов и распоряжений извозчик щелкнул кнутом, и хозяева Виллы-на-обочине скрылись за холмом. Янта бросила ключ от погреба на стол: она не собиралась за всем этим следить. Немного подумав, девочка достала из шкафа походную сумку, но потом спрятала ее обратно. Наверное, в следующий раз – сейчас у нее слишком мало стрел. В следующий раз она соберется и уйдет за лес. Туда, где есть другие люди и города, где время не бежит по кругу, сжимая удавкой, где люди не играют то в семью, то в войну. Туда, где есть какая-то жизнь. По крайней мере, так хотелось в это верить.
В ОДИН КОНЕЦ
Альдис держалась в седле очень прямо, а повод придерживала едва-едва: лошадь сама знала, куда идти. Верховые окружали ее кольцом. Слуги ехали на почтительном расстоянии от своей госпожи, но по мере того, как они продвигались в Соколью рощу, кольцо все сжималось.
– Ваша Светлость, не хотите ли отдохнуть?
– Нет, – ответила Альдис. – Еще рано.
Дозорный всадник склонил голову, мол, как вам угодно. Женщина улыбнулась. Сколько верности у него во взгляде, сколько обожания в глазах! Но все это – умело сотканная маска. На одежде этих людей герб королевы, а под одеждой – острые кинжалы, один из которых перережет ей горло. И не когда-нибудь, а сегодня. Сейчас. Всего через какую-то сотню шагов.
«А этим глупцам и невдомек, что я догадалась, – подумала Альдис. – Вот, они уже нервничают. Подают друг другу знаки – якобы незаметно. Намекают, что пора».
– В самый раз сделать остановку за тем деревом, у ручья, – сказала она, чтобы выиграть время.
Маска дозорного дрогнула, расплылась. Очередной поклон не скрыл усмешку, но королева продолжала хранить безмятежный вид.
Спешившись, она подошла к ручью, умыла руки и лицо. Потом выпрямилась и посмотрела на своих охранников. Люди в одеждах королевской стражи уже сбросили личину верных слуг и выстроились в линию, как на плацу. Затем они шагнули к женщине, и линия превратилась в полукруг.
Альдис переступила через ручей, словно тонкая полоска воды могла защитить ее, и попятилась назад. Стража двинулась за ней. Дозорный обнажил кинжал, медленно, вызывающе. Он вглядывался в лицо той, которую еще мгновение назад называл госпожой, в лицо этого смазливого лесного отродья, окрутившего чарами их короля. Вглядывался и ждал момента, когда в ее глазах мелькнет осознание: дорога закончится здесь.
Королева смотрела на него и ждала того же.
В ее руке была зажата ветка дерева, словно игрушечный меч. Среди слуг раздался хохот, и они подступили ближе.
– Красные листья! – вдруг охнул один из них.
Смех тут же оборвался. На ветке, что держала Альдис, действительно были листья багрового цвета – и это в конце весны! Что могло означать лишь одно…
– Фарлингес! – прокричал дозорный. – Эта ведьма одурманила нас и завела в проклятый лес. К лошадям, быстро!
Тяжелая ветка хлестнула его по лицу, и он выронил кинжал. Стражи кинулись врассыпную, их вопли смешались с завыванием ветра. Кое-кто догадался, что спасение по ту сторону ручья, но время было упущено: цепкие заросли хватали людей, скручивали им шеи, ломали позвонки. Альдис не отводила взгляд. Она знала, что убийцы тоже смотрели бы на ее агонию. Когда крики стихли, женщина подошла к тому, в ком еще теплилась жизнь. Дозорный висел над ее головой, из раны на его груди струилась кровь и торчали листья.
