– И что? Все там? – не поверил Олег. – Даже стража? – Такое пренебрежение мерами безопасности его поразило. – А если воры заберутся?
– Это же сам Бер!!! – поразился его непонятливости паж. – А на воротах стражу, естественно, оставили. Бежим скорее!
– Веди, – принял решение Олег. В конце концов, было очень любопытно посмотреть на местную знаменитость, ради приезда которой был учинен такой переполох.
Мальчишка только того и ждал, сразу понесшись на всех парах, так что Олегу даже пришлось его немного притормозить, ухватив за отворот кружевного воротника. Быстрым шагом они двинулись к тронному залу.
* * *
Без плесени хлеб, широка кровать,
И плоть не забыла прыть.
Но не за что гибнуть и убивать.
А значит, незачем жить.
Не ведают люди большой беды,
И в мире всевластен свет,
Но тех, кто достоин моей вражды,
Под небом знакомым нет.
Зал потрясал. Не только размерами, позолотой, украшениями и невероятным количеством людей, столпившихся в нем, – похоже, мальчишка не соврал, и здесь действительно собрались ВСЕ обитатели дворца, – но и невероятной, просто невозможной для такой огромной толпы тишиной, нарушаемой лишь звонкими строками, которые читал… Олег изумленно протер глаза и перешел на демонические органы чувств, надеясь избавиться от возможных иллюзий. Тут же стала понятна причина тишины – над толпой переливалось малое заклятие приглушения, видимо наложенное кем-то из придворных магов, однако громоздкая фигура, читающая стихи на возвышении рядом с троном, ничуть не изменилась, и Олегу ничего не оставалось, как признать ее реальность.
Великий поэт Трирской империи был велик. В самом что ни на есть прямом смысле. Отрывка стихотворения, который услышал Олег, было совершенно недостаточно, чтобы судить о таланте Бера как поэта, однако даже беглого взгляда на него было достаточно, чтобы понять – определение «юноша бледный со взором горящим» тут явно не проходило.
Рост поэта был очень хорошо за два метра, так что даже очень высокий по местным меркам, Олег вдруг ощутил острое желание перекинуться в демона, дабы не смотреть на Бера снизу вверх. Огромные плиты мускулов, распирающие простую, хотя и пошитую из очень дорогого материала одежду, заставили бы бывшего Терминатора, а ныне почтенного калифорнийского губернатора позеленеть от зависти, а при желании этот гигант вполне мог бы провести киношному киборгу полную фрагментацию жестких дисков и разбор процессоров голыми руками, причем без всякой надежды на восстановление.
– Вот это мужик! – пробормотал Олег себе под нос, однако паж, приведший его в тронный зал и сейчас зачарованно внимавший звонким строкам, звучавшим с импровизированной сцены, каким-то чудом его услышал.
– Он же керр Сильный! Один из немногих выживших! – выдал он короткое пояснение. – Тише!
Олег послушно замолчал и прислушался. Надо сказать, стихи того стоили:
Как прежде, дорога бежит у ног,
И руки, как встарь, мощны.
Но мне ль родовой обнажать клинок
Во имя тугой мошны?
И топчет скакун позабытый след,
Живые густы луга…
Но жду, что отыщет разящий свет
Слепящую тьму врага[1].
Странное ощущение охватило Олега. Стихи были хороши. Безусловно, вполне хороши. Но все-таки чего-то им не хватало. Совсем немного, самую малость… И внезапно он сообразил – чего! К ним не хватало музыки! Ритмичного, жестко напевного звона гитарных струн! Пальцы его сами задвигались, словно пытаясь подобрать мелодию… И в этот момент выступление завершилось.
– Благодарю вас за внимание к моему творчеству, – басистым голосом, удивительно подходящим к его внешности, произнес поэт. – На сегодня у меня больше ничего не написано. Его Величество, – тут он отвесил короткий кивок в сторону восседающего на троне немолодого мужчины с жестким лицом и подтянутой фигурой опытного бойца, – просили меня присутствовать на Великом турнире в качестве гостя. Я постараюсь описать его, если он будет того достоин, хотя видят боги, что я предпочел бы в нем поучаствовать! Но увы… К сожалению, моя жена весьма отрицательно отнеслась к идее второго брака! – Тут он, как бы забывшись, потер лоб и болезненно поморщился. Зал разразился хохотом.
– Ларесса Иль Торасская, жена Бера, прославилась на всю империю своим крутым нравом, – прошептал сопроводивший Олега паж, перехватив недоуменный взгляд последнего. – До замужества эта воительница состояла в охране императрицы, и поговаривают, что у нее сохранилась дурная привычка разъяснять мужу свои желания при помощи кулаков и подручных средств.
– Рисковая женщина, – заметил Олег, окинув громоздкую фигуру внимательным взглядом. – А если он ответит?
– Ну что вы?!! – Изумлению парня не было предела. – Бер – благородный человек, он никогда не поднимет руку на женщину! К тому же леди Иль – тоже керр. Единственная женщина-керр из них всех!
– Благодарю вас за эту неожиданную радость. – Император встал с трона, приветствуя поэта. – Ваши стихи, как всегда, превосходны, и мы будем очень рады видеть вас в нашей ложе во время турнира. Теперь прошу вас последовать в наш кабинет. Нам бы хотелось проконсультироваться с вами по поводу известных вам обстоятельств. Прием окончен! – добавил он, обращаясь к толпящимся придворным.
Император, казавшийся рядом с поэтом невысоким, щуплым подростком, без помпы вышел в предупредительно распахнутую мажордомом боковую дверь. Следом за ним проследовали поэт-гигант, вынужденный пригнуться, проходя через отнюдь не маленькую и не низкую дверь, и несколько придворных. Остальные с шумными обсуждениями произошедшего стали выходить из тронного зала через главные двери.
Олег успел перехватить совсем было собравшегося куда-то юркнуть пажа и потребовал отвести его назад, к малой приемной. С тяжким вздохом тот подчинился.
* * *
Регистрация в качестве участника турнира прошла довольно просто, и Олег, выходя из дворца на свежий воздух, облегченно вздохнул. Единственно сложный момент возник, когда у него потребовали герб. До того момента Олег предполагал, что будет вполне достаточно просто родового герба Бельских – золотой сокол на лазоревом поле, – ан нет!
Как оказалось, у приемных детей рода герб семьи располагался в верхней трети щита, а все остальное пространство должен был занимать личный герб! Более того, как у любого мага, его личный герб должен был отражать его магическую суть. Впрочем, Олег не стал долго заморачиваться над этой проблемой.
Теперь в верхней трети его щита гордо парил золотой сокол в лазурном небе, а под ним весело ухмылялась знаменитая эмблема, которую Олег частенько наблюдал на трансформаторных будках – череп со скрещенными под ним молниями на черном фоне. Снизу это подсвечивалось тремя кроваво-красными языками пламени.
Девиз Олег упер оттуда же. «Не влезай – убьет», написанное древними рунами геральдического письма, очень колоритно смотрелось на фоне знаменитого рисунка. Демонстрируя этот коллаж при помощи простого морока, Олег с трудом удерживал себя от дичайшего хохота, однако комиссия отнеслась к его личному гербу и девизу чрезвычайно серьезно. Узнав о том, что Олег является двуталантом, со склонностью к некромантии и магии Огня, почтенные мэтры единодушно согласились в идеальном соответствии и герба, и девиза всем, даже самым строгим правилам геральдики, утвердив ненаследного княжича Бельского в качестве участника турнира.
Итак, довольный собой и жизнью, Олег наконец-то покинул дворец и, перейдя площадь, попытался войти в таверну, в которой и должен был встретиться с Верееной.
Но, увы, его намерениям осуществиться не удалось. Нечто крупное, разноцветное и дико верещащее выбило деревянную дверь трактира, к которой Олег только-только протянул руку, и со всего маху впечаталось в каменную стену дома напротив. Данный процесс сопровождался большим количеством весьма нецензурных фраз, в общем знаменателе сводящихся к мысли, что красивым девушкам просто неприлично быть настолько раздражительными и выбрасывать благородных, хотя и немножко нетрезвых лэров из трактира всего лишь за попытку с ними познакомиться.
– Ну подумаешь, за задницу ущипнул, – пробормотал юноша. Олег только сейчас заметил, что «снаряд» был весьма молод, – сползая по стенке на мостовую, хорошо хоть чистую, и теряя сознание.
Ухмыльнувшись, Олег перешагнул останки входной двери и вошел в таверну. У него были вполне обоснованные догадки по поводу личности этой «красивой стервы».
Как оказалось, сделал это он весьма вовремя. Вереена развлекалась вовсю. Шестеро молодых дворян, по всей видимости, приятели давешнего «летуна», размахивая различными тяжелыми предметами интерьера, пытались зажать в угол верткую вампирессу. Как следовало из сыпавшихся с их губ незатейливых оскорблений, они намеревались отомстить за своего приятеля, покинувшего трактир столь унизительным для достоинства благородного лэра путем.
