Она подошла к Хантеру близко – насколько позволяло ей собственное отвращение, – но чтобы человек все еще чувствовал себя в безопасности.
– Ты можешь снять с меня ошейник?
Колдун вскинул изумленные глаза:
– Что?
– На время, – сказала Найна на пределе терпения. Она и сама понимала, что «просьба», произнесенная таким требовательным тоном, вряд ли будет удовлетворена. Впрочем, как и если бы она ползала перед ним на коленях. – Только на время.
Она, конечно, не собирается безропотно совать голову обратно в ошейник… Губы Хантера сложились в уже знакомую ухмылку. Он качнул головой.
– Нет. С какой стати вдруг?
С той, что тебе, человек, сейчас грозит кое-что пострашнее моих попыток освободиться…
Шорох. Оба непроизвольно повернули головы.
– Что это? – пробормотала Найна.
Колдун досадливо махнул на нее рукой: молчи, мол, – приподнялся… Самое время!
Короткое движение руки, точный удар пальцами – и человек осел на землю. Найна убедилась, что он не задохнется от неловкой позы, небрежно оттащила его к дереву. Хантер мог лишь смотреть на нее – зло и беспомощно. Ни шевельнуться, ни даже заговорить…
– Я тебя просила, – напомнила Найна. Он очень медленно моргнул. Взгляд как у змеи – неподвижный и ненавидящий.
Она приберегала этот прием на случай, если появятся Пограничники; теперь повторить его не удастся, колдун будет настороже. Найна быстро пробежала пальцами по шарфу, прикрывавшему ошейник: как же не хочется показываться в таком унизительном виде! Помедлила и все-таки, превозмогая себя, забрала у человека волчий бич. Заткнула его за ремень за спину, прикрыла накинутой на плечи курткой.
Нет нужды считать шаги и расстояние – ошейник о них напомнит. Нет нужды прислушиваться и выбирать направление – ее и без того найдут. Так и случилось. Найна не прошла и десяти ярдов, как мрак шевельнулся во мраке. Движение воздуха, негромкий голос за спиной:
– Здравствуй, любимая.
* * *
– Долго же ты убаюкивала своего человечка!
Найна машинально оглянулась: Хантер сидел, склонив голову; со стороны и впрямь казалось, что он уснул.
– Кто он такой, а, Найна?
– Просто спутник, сопровождает меня на Черную, – ровно ответила она, не оборачиваясь. – Зачем ты здесь, Ольгер?
Ольгер выступил из-за ее спины. Совсем не изменился с их последней встречи: все та же хищная улыбка, заострившееся красивое лицо… напряжение, дрожащее в каждой жилке… Она почувствовала, как его нервное ожидание передается ей самой, и призвала себя к спокойствию.
Внимательность. Осторожность.
Удивился:
– Как зачем? Я ведь обещал вернуться. Дал тебе время подумать.
– Не стоило. Я ответила тебе еще весной.
– Я надеялся, что ты передумаешь.
– И совершенно зря.
Ольгер, как обычно, не обращал на возражения никакого внимания. Когда-то ей это нравилось.
Очень давно.
– Пойдем со мной, любимая, – продолжал уговаривать он. – Ты ведь никогда не бывала за пределами наших земель! Ты не видела, как велик мир; мы с тобой можем выбрать любое место для жизни или просто странствовать по свету. Что ты видишь здесь? Лишь бесконечные схватки, нищету и человечью неблагодарность!
А ведь всего пару дней назад она подумывала о такой возможности…
– И все это ради чего? Чтобы охранять жалких людишек?
– Нет, не людей, – холодно ответила Найна. – Нашу землю.
– Ты же понимаешь, что нас терпят, лишь пока мы прикрываем их от нашествия! Не будь его, нас бы давно перебили – вместе или поодиночке! Они считают нас чудовищами, полуживотными…
Она инстинктивно покосилась на неподвижного Хантера. Вот он, один из таких людей.
– Все верно, – перебила Найна нетерпеливо. – Но что нам за дело до них и того, кем они нас считают? С каких пор тебя это стало волновать?
– А ты теперь водишься с людьми! Не ожидал увидеть тебя в такой компании!
– О, так это лишь тебе дозволено заводить человечьих подружек и детей от них же! – выпалила Найна и тут же об этом пожалела – губы Ольгера изогнулись в понимающий усмешке.
– До сих пор ревнуешь меня к той девке, любимая?
Ревность? О нет, давно уже нет. Но если б она могла передать чувства девочки – той, которую предали, которая поняла, что ее мужчина, ее любовь – вовсе не тот, за кого себя выдавал… а может, и искренне считал себя таковым… И если бы все это старое, вроде давно забытое, пережитое, не всплывало при одном взгляде на самодовольное красивое лицо…
Найна пожала плечами:
– Ну что ты. Это же логично: распинаться передо мной в презрении к человечьему роду и украдкой любиться с их девицей.
Ольгер ненавидел напоминание о тех днях. Как, впрочем, и Гэвина, своего сына-полукровку. Он мастерски перевел разговор на нее саму:
– Вижу, и ты сменила свое мнение о людях. Это твой новый возлюбленный?
Найна почти рассмеялась.
– И ты мне еще говоришь о ревности!
– Дай-ка я его получше рассмотрю…
Найна шагнула, заступая Ольгеру дорогу. И лишь сейчас заметила, что они давно и бездумно движутся в странном танце поворотов, отступов и шагов; кружатся в водовороте бесконечного, безнадежного разговора…
Так кружат волки перед схваткой.
Ольгер оскалился:
– Ага, волнуешься за своего человечка!
– Беспокоюсь, хоть он и не мой, – согласилась Найна. – Считаешь, у меня нет на это причин?
Ольгер усмехнулся, промолчал. Она ощущала его напряжение и нарастающую ярость. Если он перекинется, она не сумеет его сейчас сдержать. Нет, Найна все еще верила, что Ольгер не выместит свой гнев на ней. Но вот беззащитный человек – слишком лакомая добыча.
…Хотя и поделом бы этому проклятому Хантеру!
– Значит, ты не хочешь уйти со мной только из-за той давней обиды, любимая?
– Не называй меня так! – прошипела Найна, отбрасывая руку, нежно коснувшуюся ее щеки. Не потому, что прикосновение как-то взволновало ее – но вдруг он заметит ошейник? – Не только, Ольгер, не только. Ты когда-то предал меня…
– …и не переставал жалеть об этом и просить прощения…
– …но важнее то, что ты предал своего лорда.
Снова острые, белые влажные зубы, обнаженные в усмешке-оскале.
– Ты называешь предательством то, что я посмел ослушаться Фэрлина?
– Нет. Только то, что ты начал есть людей.
Усмешка не исчезла – наоборот, сделалась шире. Ольгер сказал с притворной тревогой:
– Говори тише. Ты же не хочешь испугать своего… спутника?
Найна вновь оглянулась на оглушенного: кажется или Хантер немного поменял положение? Насколько удар повлиял на его слух и восприятие? Хватит уже вспоминать старые обиды; чем скорее Ольгер поймет, что ее «нет» окончательное, тем с меньшими потерями они распрощаются. Ольгер заговорил раньше нее – тягучим, словно усыпляющим голосом:
– Если бы ты попробовала – хотя бы раз попробовала, – каково на вкус их мясо… Помнишь шатуна-медведя, которого мы выслеживали три зимы назад? Теперь я понимаю его, его жажду, его голод… Тяжело, нет, даже невозможно потом отказаться от этой охоты, от этой добычи… И охотиться на них куда интереснее, чем на обычных животных. Некоторые даже пытаются сопротивляться – мне! Забавно, знаешь…
Ольгер говорил все это, придвинувшись почти вплотную, видя ее и не видя расширенными, затуманенными глазами. Найна даже почувствовала дрожь, пробежавшую по его телу, – словно дрожь возбуждения, предвкушения любви…
Спросила с нарочитой насмешкой:
– Прикажешь есть людей с тобой за компанию?
Ольгер словно очнулся.
– Как я могу тебе приказывать? Тебе, моей волчице! Но ты можешь лишь попробовать…
Попробовать. Попробовать предать – это ведь всего лишь попробовать, правда? Слегка отступить от клятвы вовсе не означает, что ты ее нарушил. Так Ольгер рассуждал и оправдывал себя, прежде чем решиться? Или не рассуждал вовсе, а попросту однажды растворился в своем звере? Отпустил его на свободу?
– Ты ведь тоже это чувствуешь, да? – шептал Ольгер. Его дыхание обжигало ей щеку. – Желание освободиться, скинуть оковы, которые мы налагаем на себя сами… нет, которые на нас наложили родители, глупые законы, древние договоры с людьми! Думаешь, твой брат-лорд не лицемерил, изгоняя меня? Он ведь тоже всегда чувствовал и чувствует это и потому завидует, потому ненавидит меня – освободившегося!
Нелепость этого утверждения будто отрезвила ее – уж не пытался ли Ольгер зачаровать ее, затуманить разум? Найна гневно рассмеялась, отстранившись:
– Фэрлин, оставшийся на своей родной земле среди тех, кого он любит и кто любит его, завидует – тебе, изгою! Конечно, тут есть чему позавидовать! Сегодня я уже достаточно наслушалась глупостей, Ольгер! Все, прощай. Я не уйду с тобой.
Всегда плохо слушавший то, что он слышать не желает, Ольгер схватил ее за плечо. Найна стремительно вывернулась из его рук, оставив в качестве добычи куртку.
– Это еще что такое?!
