Аластер Рейнольдс - Обреченный мир

© А. Ахмерова, перевод, 2016

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2016

Издательство АЗБУКА®

Незадолго до пяти пополудни в Департаменте гигиены и общественных работ раздался звонок. Случилось ЧП на выступе: кто-то упал с нависающего строения Четвертого округа, а то и со Схемограда. Диспетчер повернулся к настенной карте, глянул на светящиеся точки и обнаружил рядом с местом происшествия бригаду чистильщиков – значит будет кому принять вызов. Он знал ребят – опыта им не занимать. Диспетчер снял трубку черного телефона, крутанул диск и затянулся сигаретой, пока коммутатор жужжал и щелкал.

– Триста седьмой! Эй, Кюльтэр, для тебя есть работенка. Что-то на выступе, к западу от гидроузла. Местечко пустынное, так что увидишь сразу. На пересечении Седьмой и Электрической воспользуйся коммуникационным каналом, дальше пешком. Ключи висят на синем крюке, откроют дверь любой муниципальной постройки.

– Слушай, мы загружены под завязку. Да и смена вот-вот закончится. Можешь других отправить?

– В час пик не могу. Если ждать другую бригаду, мертвяк завоняет и привлечет внимание. Чайки вон уже заинтересовались. Прости, Кюльтэр, но лучше соглашайся и зарабатывай сверхурочные.

– Лады. Но про загруженность я не шутил. Вышли нам в помощь еще одну бригаду, раз уж придется тягать мертвяков.

– Постараюсь. Загляни ко мне, как от бетона его отскребете. Начнем оформлять документы.

– Понял, – отозвался Кюльтэр.

– И вы, ребята, поосторожнее, спуск там будь здоров. Не хочу потом звонить в Пароград и сообщать, что у них мертвяки в количестве двух штук.

В фургоне чистильщиков Кюльтэр отключил связь, повесил трубку на рычаг под приборным щитком и повернулся к Герберу, своему напарнику:

– Ну, ты все понял?

– Достаточно. – Тот выуживал из бумажного мешка последний пончик.

– Снова рейд на выступ, мать его! Они знают, как я обожаю чистить выступы!

– Как сказал тот тип, соглашайся и зарабатывай сверхурочные. – Гербер надкусил пончик и вытер жир с губ. – По-моему, он дело говорит.

– Это потому, что ты любишь сладкое и дорогих девок.

– Я просто живу, не зацикливаясь на соскребании жмуриков с асфальта. Тебе, Кюльтэр, не мешает тоже попробовать.

Кюльтэр, по обыкновению сидевший за рулем, презрительно фыркнул, завел маховик и погнал фургон обратно на трассу чистильщиков. Дело впрямь шло к часу пик: транспортный поток сгущался, легковые автомобили, автобусы и грузовики лениво ползли в одну сторону, чуть ли не вплотную друг к другу. При необходимости муниципальным служащим позволено выезжать с трассы, но без отличного знания улиц и транспортного потока можно и в затор угодить. Кюльтэр всегда считал, что таксистом заработал бы больше, чем чистильщиком, но у того, кто возит трупы, огромное преимущество: не надо никого развлекать. Вечно жующий пончики Гербер не в счет.

До пересечения Седьмой и Электрической добрались за двадцать минут. На коммуникационный канал вела убегающая от поверхности Клинка аппарель с решетчатой дверью у основания. Кюльтэр отключил контактный башмак и на маховике спустился по аппарели. Он надеялся, что, когда погрузят мертвяка, тяги хватит, чтобы подняться обратно на трассу. Другой фургон еще не показался. Кюльтэр схватил ключи с синего крючка, вытащил инструменты из-под сиденья и выбрался из фургона с рифлеными бортами. Гербер взял фотокамеру и тяжелый, как у полицейских, фонарь.

Когда Кюльтэр только поступил в Гигиену и общественные работы, копы приезжали на место падения первыми, а чистильщикам доставалась рутина – соскрести да вымыть. В последнее время копы не справлялись и охотно спихивали мертвяков чистильщикам, лишь бы с документами все было тип-топ. При подозрении на насильственную смерть, они, разумеется, подключались. Но львиная доля мертвяков – жертвы несчастных случаев. И в этот раз у Кюльтэра не было причин ждать чего-то иного.

Чистильщики выбрались за ворота и зашагали по сырому и темному коммуникационному каналу. Бетонное покрытие крошилось и отслаивалось. Дождевая вода просачивалась в трещины, образуя ленивый ручей, такой глубокий, что Кюльтэр промочил ноги. В конце канала виднелся полукруг темно-синего неба. Кюльтэр уже чувствовал, как крепчает прохладный ветер. Вдали от выступа, среди высотных зданий, он не ощущается. У выступов всегда холоднее и тише: стоит спуститься по пологой спирали города – и гул транспорта, шум поездов, вой полицейских сирен быстро стихает.

За каналом бетон сменяется черной породой, которая составляет стилобат[1] Клинка. Она вездесущая, как воздух, ей даже название дать не потрудились. Выступ сначала ровный, потом начинается спуск, постепенно набирающий крутизну. Кюльтэр смотрел под ноги: все знают, как опасна порода стилобата, то прочная, как камень, то скользкая, как лед.

Гербер посветил фонарем вниз по склону:

– А вон и наш малыш.

– Да, вижу его.

Напарники приблизились к краю выступа. Склон стал круче, и они двигались бочком, с каждым шагом все осторожнее. Упавший лежал пядях в тридцати от края. В вечернем полумраке Кюльтэр разглядел голову, две руки, две ноги, причем все на должном месте. Под хрупким, бледным телом виднелось что-то примятое. Неужели прозрачный плащ? С упавшими порой не разберешь, хотя этот вроде бы пролетел не много. Расчлененные тела – обычное дело: головы и туловища легко раскалываются от косых ударов о здания или о вздымающиеся стены следующего выступа. Хорошо хоть в этот раз пазл собирать не придется.

Кюльтэр посмотрел через плечо вверх, приподняв шляпу, чтобы лучше видеть. Поблизости ни зданий, ни свесов – падать неоткуда. Если броситься с ближайшего из высоких выступов, ветра снесут на асфальт за вздымающимся массивом зданий. Да и при таком раскладе повреждений должно быть значительно больше.

– Что-то тут нечисто, – пробормотал он.

– Вот и мне так кажется, – кивнул Гербер.

Он поднес фотокамеру к правому глазу и сделал два панорамных снимка.

Напарники продвинулись на пару шагов вперед. Они шли осторожно, сдерживая дыхание. Гербер направил фонарь на мертвеца, и Кюльтэр понял, кто им попался.

Труп примял не плащ – он примял крылья.

– Это же… – начал Гербер.

– Угу.

Им попался ангел. Кюльтэр снова закинул голову и посмотрел еще выше. Выше ближайших строений, пастельного блеска Неоновых Вершин, голографического мерцания Схемограда, розовой плазменной ауры кибергородов… Ему казалось, что он видит, как целые сонмы крылатых существ парят там, кружа у шпиля Клинка, словно мухи у электронной ловушки.

«Как же этот гребаный ангел сюда свалился? – подумал Кюльтэр. – И угораздило же его в мою смену…»

– Мешок и бирка по нему плачут! – воскликнул Гербер. – Давай оприходуем его скорее, а то у меня уже мурашки по коже.

– Тебе такие еще не попадались?

– Еще нет, а тебе?

– Первый попался, когда я только поступил сюда работать. Ангел упал на Зеленую линию, на третий путь надземки. Когда мы соскребали бедолагу, он уже поджарился. Три-четыре года назад попался еще один, искореженный куда больше этого. С первого взгляда мы почти ничего не разобрали.

Гербер сделал еще один снимок. Полыхнула вспышка, и Кюльтэру почудилось, что труп шевельнулся. Вроде его поза неуловимо изменилась… Он подполз к упавшему и склонился над ним, держа инструменты наготове. Чайки и впрямь заинтересовались трупом – они кружили над головами чистильщиков, оглашая вечерний воздух истошными криками. Кюльтэр осмотрел ангела: тот был практически голым, внешних повреждений не видно; похоже, сломались только крылья. Он лежал на спине, повернув голову набок, огромные темно-синие глаза уставились на Кюльтэра. Ангел выглядел как живой, если бы не пустота, навеки поселившаяся в его зрачках.

– Бедолага погиб у самой поверхности, – объявил Кюльтэр. – Он не рухнул, а спускался сознательно.

– Ничего себе! – изумился Гербер. – По-твоему, это самоубийство? Или… Что, если ангел заблудился?

– Может, экипировка подвела, – предположил Кюльтэр, ощупывая прочный, неведомый ему металл усилителя, который носил ангел. – Да кто ж знает? Сделай все как полагается, потом сунем его в мешок и перетащим в фургон. Чем быстрее сбагрим, тем лучше.

Напарники упаковали ангела в мешок и навесили бирку, стараясь не повредить ему еще сильнее крылья, не переломать тонкие руки и ноги. Кюльтэр мог запросто нести мешок в одиночку: в нем словно голые кости лежали. Место падения даже отмывать не пришлось: из ангела не вытекло ни капли крови, или что там было у него в жилах.