Олег Таругин - Предел возможности

В двадцатом веке человечество очень любило себя пугать. Ядерная война, гигантские астероиды, глобальная экологическая катастрофа, кровожадные захватчики-инопланетяне — вот лишь короткий список того, что, по мнению писателей и кинорежиссеров, угрожало людям тотальным вымиранием. Или — если оные не отличались особой кровожадностью и пессимизмом — не тотальным, а ограниченным одним-двумя континентами, обычно («в силу традиций» и извечного противостояния двух сверхдержав того времени) североамериканским и евро-азиатским.

Причина столь странного на первый взгляд человеческого «самопугания», на взгляд второй отнюдь не была тайной за семью печатями: как ни крути, но век двадцатый прослыл веком милитаризма, революций и войн. Локальные конфликты и мировые войны, колониальные экспансии и кровавые перевороты, бессмысленные религиозные междоусобицы и братоубийственные гражданские бойни сменяли друг друга с завидным постоянством, раз за разом ввергая ту или иную часть мира в хаос, разруху и горе. И с завидным же постоянством заканчивались очередным изменением географической, политической, а то и этнической карты мира. Перекрашивались знамена и штандарты, переписывались призывы и лозунги, улучшались тактико-технические характеристики оружия, менялись мощность используемых зарядов и покрой военной формы — не менялась только суть. Сутью и сущностью войны по-прежнему оставались кровь, грязь и страдания тех, кто меньше всего ее хотел...

Вот и пугали люди сами себя, наивно полагая, что пришедшие со страниц книг, с телеэкранов и компьютерных мониторов «невзаправдашние» антиутопические ужастики, где вместо крови рекой льется специальная краска, взрывы строго контролируются командами опытных пиротехников и мастеров спецэффектов, а города, страны и планеты рушатся исключительно стараниями высококлассной трехмерной цифровой компьютерной графики, заглушат настоящий страх. Тот самый, что закрепился на подсознательном (если вообще не генетическом) уровне и гложет, царапает изнутри, не позволяя жить без постоянного ожидания приближения чего-то страшного...

Но настал почти цивилизованный двадцать первый век — эпоха тотального Интернета, молекулярных и субмолекулярных носителей информации, сверхбыстрых и сверхмощных микропроцессоров, мобильных телефонов, мало в чем уступавших по обилию функций и быстродействию тем же компьютерам, генной инженерии и нанотехнологий, антигравитационного наземного и водородного атмосферного транспорта, термоядерных и солнечных источников энергии.

И хотя поначалу первый век третьего тысячелетия по воинственности немногим отличался от предшественника, все же вскоре многое изменилось. Ушли в прошлое более чем многочисленные «горячие точки» — страшное и тяжкое наследие двадцатого столетия, и вместе с ними как-то. незаметно ушел и страх. И причиной тому стали вовсе не внезапно исчезнувшая человеческая воинственность или старания многочисленных миротворческих организаций, а то, что сбылась наконец извечная, неоднократно воспетая и донельзя романтизированная поэтами и писателями-фантастами мечта человечества о звездах — ученые неожиданно открыли феномен телепортационного прыжка и, ухитрившись не угробить при этом всю планету, научились использовать его для перемещения на недостижимые и непостижимые ранее расстояния.

Произошло это как-то спокойно и даже буднично, без каких-либо «революционных прорывов» в фундаментальной физике и математике, за исключением разве что многострадальной теории относительности и уж конечно без использования «случайно доставшихся и упорно скрываемых военными» несуществующих инопланетных технологий, о коих так любили со знанием дела порассуждать многочисленные бульварные газетенки.

Работали, изучали, предполагали, строили гипотезы, одна другой невероятней, до хрипоты спорили о приоритете квантовой телепортации над всеми другими ее видами, ломали головы над двойственной судьбой несчастной «кошки Шредингера»[1], а потом вдруг раз — и на самом деле поняли.

Впрочем, о том, как именно это произошло, мнения-то как раз и разошлись, однако ввиду самого факта выдающегося открытия никто не задавался подобными мелочами. Важен был именно сам факт.

И оказалось, что для межзвездных путешествий вовсе не нужны никакие генераторы искривленного пространства и иже с ними, ибо ни искривленного, ни гипер-, ни подпространства в природе нет и быть не могло.

Ну как, скажите, можно искривить или спрессовать кусок пространства длиной эдак в несколько десятков или сотен световых лет? Куда его, собственно, спрессовывать? Или во что? В какую такую форму? Ведь даже бесконечной Вселенной никуда не деться от основополагающих законов сохранения, пусть и не совсем в том виде, в каком мы привыкли их понимать.

А вот телепортация или, по выражению все тех же неугомонных фантастов, нуль-перенос — другое дело. Тут и изобретать почти ничего не нужно было— каналы, или по-научному — точки соприкосновения и взаимопроникновения смежных пространственно-временных континуумов, существовали во Вселенной, как оказалось, всегда, с самого первого дня Сотворения, пронизывая всю ее эфемерную суть наподобие миллионов и миллиардов мельчайших кровеносных сосудов. Нужно было только научиться их использовать, поскольку лезть в подобный канал без должного уровня знаний и подготовки то же самое, что совать руку в бешено вращающуюся центрифугу: в лучшем случае лишишься конечности, в худшем — самого по стенке размажет.

Однако, как бы то ни было, феномен нуль-транспортировки (или, если все-таки привязываться к термину «пространство», более правильным было бы назвать его «внепространственным переносом») благополучно открыли.

Причем, как часто и случается в науке, открытие это неожиданно поставило последнюю точку в долгом споре сторонников двух основных теорий — классической «научной» теории квантовой телепортации, когда переносимый объект сначала «сканируется» и расщепляется, затем переносится в виде некоего информационного кода и наконец вновь собирается в конечной точке, и околонаучной, ничем и никем не доказанной гипотезы непосредственного прыжка через те самые каналы нуль-перехода. Последние оказались правы, так сказать, в целом и вообще. Однако посрамить первых им все же не удалось, поскольку любое физическое тело более-менее упорядоченной структуры суть — живой организм, в момент телепортационного переноса действительно теряло стабильность, причем не только на молекулярном или атомарном, но и на генетическом уровне. Не превращалось, конечно же, словно в дешевом кинофильме, в лужу первичной протоплазмы, но...