Дэнни Плэчта - Не нашей работы

Дэнни Плэчта

Не нашей работы

Патрульный корабль "Солнечный океан" был всего лишь в миллиарде миль за орбитой Плутона, когда в каюте капитана зазвучал сигнал вызова. Капитан мгновенно проснулся, ощупью отыскал в темноте на ночном столике тумблер видеофона.

- Капитан слушает. Доброе утро.

- Докладывает штурман, сэр. Сообщаю показания радара.

- Что у вас там?

- Большой выброс, сэр. Препятствие по курсу, примерно за сто тысяч миль. Теперь уже сорок тысяч. Какое-то тело большой плотности, сэр.

Капитан опять пошарил на столике, зажмурился от яркого света и вскочил с постели.

- Продолжайте следить. Сейчас оденусь и приду.

Не прошло и пяти минут, как он уже стоял рядом со штурманом и разглядывал на экране локатора неяркое пятнышко света, окруженное своим собственным мирком - подобием крохотных звездочек и смутно светящихся облачков газа.

- Что-то большое и плотное, - заметил штурман.

- Очень большое и очень плотное, - самым спокойным тоном поправил капитан.

- Уник говорит, до него уже только двадцать тысяч миль, капитан, доложил программист, сидевший у вычислителя.

Как и все новые патрульные суда, "Солнечный океан" был оснащен электронно-счетной машиной самой последней марки - Универсальным Сверхэкономичным Малогабаритным Вычислителем. Экипаж называл его любовно Уник, и неизменная присказка "Уник его знает!" прочно вошла в обиход.

- Скомандуйте Унику на три четверти замедлить ход и готовиться к полной остановке, - распорядился капитан, не отрываясь от радара.

- Есть, сэр, слушаю, сэр, - отозвался программист.

Корабль содрогнулся от резкого торможения. Капитан ухватился за поручни, окружавшие радарную установку, потом с усилием сделал четыре шага, что отделяли его от программиста.

- Уник его исследует, сэр, - сказал программист. - Пока ничего не известно.

Прошло долгих две минуты торможения, и на панели вычислителя мигнул зеленый огонек.

- Вот данные, капитан, - сказал программист. - Уник говорит: строение сплав... сплав, капитан! Действующего источника энергии не обнаружено... Какая-то штука не нашей работы, сэр!

- Велите Унику удирать ко всем чертям! Полный ход, общая тревога!

Капитан ухватился за поручни, корабль снова тряхнуло.

Они перепробовали все средства и способы, пытаясь связаться с чужим кораблем на расстоянии. Никакого ответа, ни малейшего признака, что их призывы замечены. Даже вспышки осветительных атомных ракет - и те не вызвали отклика. Непрерывные наблюдения Уника тоже ничего не давали. "Никаких сигналов не обнаружено, - опять и опять сообщал он. - Курс без изменений. Общее состояние без перемен".

Итак, капитан с десятком добровольцев сел в космоскаф - и маленькое суденышко, описав длинную кривую, стало приближаться к чужаку. "Если с нами или даже с "Солнечным океаном" что-нибудь стрясется, - рассуждал капитан, - что ж, во всяком случае, все показания Уника будут переданы на базу. И телепередатчики у нас с собой. Все, что узнаем мы, станет известно и там".

Они снова попытались связаться с чужаком, обходя его по малой орбите, но безуспешно. И тогда крохотная ракетка подошла вплотную к исполинскому чужому кораблю. Пилот остался у штурвала, а капитан и все прочие надели скафандры и вышли.

Они долго простукивали безответный корпус корабля; наконец капитан решил, что хватит канителиться и надо бы проникнуть внутрь, без зазрения совести пустив в ход бомбочку.

- По крайней мере они заметят наше присутствие, - пояснил он.

- Еще вскроем эту коробку где-нибудь не в том месте, - сказал кто-то из команды.

- Ну, в дамскую уборную, может, и не вломимся, - сострил еще кто-то позади.

- Скафандры ни в коем случае не снимать, - распорядился капитан. Держаться поближе друг к другу, телепередатчики - на максимальный обзор!

И он нырнул в отверстие, проделанное в обшивке молчаливого корабля. Остальные поспешили за ним; тот, кто шел последним, прощально помахал рукой плывущему невдалеке космоскафу.

Чужой корабль и вправду был огромен, и все каюты ему под стать. Люди бродили по нему несколько часов, ни на минуту нигде не задерживаясь, пока наконец не обошли его весь. Но вот они вновь очутились у отверстия, через которое проникли внутрь, и картограф (он на ходу все время делал пометки и зарисовки) доложил об этом капитану. Тогда они остановились и начали совещаться.

- Каюты прямо как ангары, тут нигде не спрячешься, - сказал кто-то. Разве что сами они совсем крохотные.

- Ну, какое-то соответствие должно быть, - возразил капитан, быстро глянув по сторонам. - Вряд ли на этой махине могли летать существа мельче нас с вами. Судя по всему, на борту, кроме нас, нет ни души. Сильно подозреваю, что команда давным-давно покинула корабль.

И он приказал воем отправиться в отсек, где, как уверял картограф, находился жизненный центр корабля. Во всяком случае, отсек этот был еще больше других, и капитан считал, что его-то и надо первым делом тщательно обследовать.

Они принялись дотошно осматривать каждый уголок и каждую мелочь, и тут к капитану подошел один из команды.

- Я так думаю, сэр, на борту никогда никого и не было, - сказал он. Может, это просто такая огромная станция-робот.

Но уже через минуту эта гипотеза рухнула, потому что сразу несколько человек наткнулись на большие листы какого-то материала вроде пластика. Оказалось, тысячи таких листов сложены в ящиках вдоль стен - подобие огромной картотеки. Очень быстро они распознали, что листы эти - на удивление подробные маршруты... или скорее карты целых солнечных систем и отдельных звезд и планет, больших и малых.

- Смотрите-ка, а ведь это, по-моему, наша солнечная система, - сказал капитан. - А вот и наша Земля!

Люди с изумлением разглядывали тонкие листы, подносили телекамеры поближе к сложной сети значков и пометок, чтобы передать на свой корабль все подробности.

- Пускай Уник все как следует разглядит, - сказал капитан. - Может, он разберется в надписях.

- Наверно, тут у них была штурманская рубка, - догадался кто-то, и все с ним согласились.

- Право, они неплохо ориентировались в пространстве, - заключил капитан, собираясь в обратный путь.

И вот он снова у себя в каюте, в носовой части "Солнечного океана", сидит на краю постели (он предпочитал называть ее по-морскому "койкой") и обстоятельно описывает в дневнике (в вахтенном журнале, как он предпочитал выражаться) удивительные события последних часов. Он приостановился, обдумывая какую-то особенно цветистую фразу, но вдруг зазвонил сигнал вызова, и он протянул руку к видеофону.

- Капитан слушает. Что у вас там?