Вадим Астанин - Божественный ветер

В первый год эпохи Жертвенного Огня, девизом которого стал провозглашенный Царственным Журавлем лозунг «Мощь и Успокоение» господин Ота Городзаэмон составил такое стихотворение:

В тот год империя стояла на краю гибели, и только неимоверным усилием ей удавалось сдерживать неудержимый натиск безжалостного врага. Несмотря на то, что противник использовал чудовищное по своим результатам оружие устрашения, боевой дух нации был как никогда силен. Армия готовилась к своему последнему сражению, гражданское население в едином порыве клялось не допустить врага на священную землю империи. Повсеместно создавались отряды самообороны, в которые записывались все, кто мог носить оружие и громко петь патриотические песни, от двенадцатилетних детей до стариков. Военная промышленность получила внушительный заказ на изготовление памперсов и распашонок, начиненных взрывчаткой, ибо даже новорожденные и малыши-ползунки выражали твердое и непоколебимое желание умереть за империю и Царственного Журавля. Детям постарше предназначались особые рюкзачки, в которых скрывались бомбы объемного взрыва. Пользуясь своим беззащитным видом, они должны были проникать на позиции оккупантов и там приводить находящиеся за их спинами адские машины в действие. На случай тотального поражения подданные получали ритуальные мечи, с помощью которых должны были умертвлять себя на глазах у неприятеля, демонстрируя тем полное презрение к смерти и бесконечную любовь к императору. Императорский флот, все оставшиеся боеспособными корабли, от торпедных катеров до последних трех авианосцев, снялся с якоря и ушел в свой последний безвозвратный рейд. Легкое дыхание божественного ветра коснулось лиц врагов империи, но они, по природе суть варвары, просто не почувствовали рождение будущей бури.

Вице-адмирал Сакаи Оцу, командир Особого авиационного отряда прибыл в штаб Объединенного командования по приглашению начальника штаба господина полного адмирала Мацудайра Гороэмона ночью. Тысячеэтажный небоскреб-игла, в котором располагался Объединенный штаб был погружен во тьму, и только на уровне десятого этажа одиноко светилось окно. Вице-адмирал сокрушенно вздохнул.

Часовые у входа в штаб отсалютовали вице-адмиралу, привычным четким движением вскинув винтовки от ноги на плечо. Вице-адмирал остановился перед одним из часовых, пристально глядя ему в лицо. Лицо солдата было подобно лицу будды, в глазах не было и намека на движение мысли.

— О-с-с, — восхищенно выдохнул вице-адмирал Сакаи Оцу, выражая солдату свою благодарность. Нижестоящие чины подобны дереву бонсай, часто говаривал инструктор Академии, обучавший кадета Оцу летать. Многолетний упорный труд, вложенный в выращивание дерева бонсай, позволяет создать настоящее произведение искусства. Так и упорное воспитание подчиненного делает из него истинного патриота, безгранично любящего свою родину и императора, верного долгу и готового в любой момент безмолвно и искренне отдать свою жизнь за них. Кроме того, показывая, что усердие подчиненного не проходит мимо твоего внимания, ты приобретаешь верного и надежного товарища, на которого можно безоглядно положиться в трудную минуту. Сакаи Оцу был очень прилежным учеником, поэтому наставления инструктора не пропали для него даром. Вице-адмирал всегда и везде руководствовался ими.

Огромный вестибюль штаба был пуст и темен. Только слева большой подковообразный пульт, за которым сидел дежурный по штабу, источал призрачное разноцветное сияние. Увидев вице-адмирала, дежурный встал, одернув мундир. В эту ночь дежурным был капитан-полковник Ясиро Сэйдзи.

— Здравствуй, Ясиро, — по-родственному поздоровался с капитан-полковником вице-адмирал.

— Здравия желаю, господин вице-адмирал, — кланяясь, отвечал Ясиро Сэйдзи.

— Я к господину начальнику штаба, — продолжал Сакаи Оцу.

— Господин полный адмирал ожидает вас, господин вице-адмирал, в своем кабинете, на десятом этаже.

— Что случилось, Ясиро? Почему здесь так пусто? И почему господин Мацудайра не на своем рабочем месте, в командном бункере?

— Час тому назад Его Выскопревосходительством начальником Генерального штаба объявлена тотальная мобилизация, господин вице-адмирал. Противник прорвал фронт у Симабары. Почти все офицеры штаба Объединённого командования нижайше просили перевода на боевые корабли. Господин полный адмирал удовлетворил их просьбы. Они уже отбыли к Флоту. А меня господин адмирал просил остаться до утра.

— Печально, зять, что мы встречаемся в такой тяжелый для родины час. Но делать нечего. Сообщи господину полному адмиралу, что вице-адмирал Сакаи Оцу прибыл и поднимается в его кабинет.

Сакаи Оцу повернулся и пошел к лифту.

— Прошу прощения, господин вице-адмирал, — сказал ему вдогонку Ясиро Сейдзи, — лифты отключены. Вам придется подниматься по лестнице.

— О-уой, — хмыкнул недовольно Сакаи Оцу. Необходимо поторопиться. Господин полный адмирал Мацудайра Гороэмон не должен ждать больше отведённого на ожидание подчиненного ему офицера времени. Командир, равно как и подчиненный ему солдат не должны терять лицо и испытывать стыд.

— Придется идти очень быстро, — подумал про себя Сакаи Оцу.

Господин полный адмирал Мацудайра Гороэмон встретил Сакаи Оцу, сидя за роскошным столом из воздушного дерева ши-бенг. У головы господина полного адмирала плавали светящиеся шары. Иногда они становились весьма назойливыми и тогда адмирал раздраженно отгонял их рукой. Шары прыскали в разные стороны, но успокоившись, снова устремлялись к адмиралу.

— Садись, Сакаи, — адмирал указал на угол, где находились два кресла и невысокий столик. Тяжело поднявшись, он сел в одно из кресел. Оцу расположился в другом. Шары-светляки устремились вслед за адмиралом.

— Совсем разрегулировались, — грустно сказал Мацудайра, махая рукой. — Техников я отпустил еще вчера.

— Что, всё действительно так плохо? — спросил Сакаи.

— С каждым часом все хуже и хуже, Сакаи, — Мацудайра Гороэмон вздохнул. — Поэтому последняя надежда империи и Царственного Журавля на тебя, Сакаи, и твой отряд.

— Мы готовы исполнить свой долг, Мацудайра-сан.

— Приятно слышать твои слова, Сакаи. Завтра, на рассвете, Флот отправится на своё последнее задание. Это будет отвлекающий маневр, Сакаи. Флот погибнет ради того, чтобы вы выполнили поставленную перед вами задачу. Если вы погибнете, может быть это будет и героическая смерть, но с вами погибнет и империя. Я освобождаю вас от обязательств чести, Сакаи. Будьте трусами, будьте беглецами, будьте зайцами, путающими следы, но исполните возложенную на вас миссию. Такие вот дела, Сакаи. — адмирал снова вздохнул. — Перед твоим приходом я читал одну старую книгу и в ней нашел такие стихи: «Сомнений нет, что патриота долг святой — изгнание варваров. Долг свой исполним и подадим пример на сотни лет. А наша смерть — пустяк, внимания не стоит». Так вот, друг Сакаи, долг свой вы должны исполнить, достигнув цели и никак иначе. Пусть сказанное мной будет для тебя руководящим началом.