— Ты знаешь меня много лет, Мацудайра, мы вместе учились в Академии, вместе начинали службу на Флоте, дружили и продолжаем дружить. Я не буду клясться, произнося высокопарные слова. Они просто не нужны. Мы долетим, Мацудайра.
— Ну, так тому и быть, — Мацудайра хлопнул в ладоши. Вкатился механический официант. — Выпьем за победу, Сакаи. — Кампай, — сказал Мацудайра Гороэмон, поднимая чарку сакэ.
— Кампай — отвечал ему Сакаи Оцу.
Специальный авиационный отряд базировался в тридцати километрах от столицы, в пустынной местности, под горой, называемой Приютом монаха-отшельника. Живописная гора издавна служила пристанищем монахам, ищущим покоя и уединения. Двести с лишним лет назад на её склонах возник небольшой монастырь. Просуществовав около ста пятидесяти лет, он опустел. Монахи оставили после себя разветвленную сеть катакомб. Позже на гору, вслед за монахами, поднялись военные строители и за короткий срок возвели на месте подземного монастыря военную базу, состоящую из стартовой площадки, корабельного ангар и помещений различных вспомогательных служб. По окончании строительных работ, все, принимавшие в них участие, получили благодарственные свитки и милостивейшее разрешение императора покончить с собой.
Сакаи Оцу прибыл в расположение отряда за пятьдесят минут до отхода Флота. В своей комнате на столе он увидел ветку сакуры с привязанным к ней листком бумаги. Сакаи Оцу узнал этот листок. Уходя из дома, он написал на нем прощальное стихотворение супруге:
Ах, обнять
Тебя со спины!..
Твои груди
Созданы
По мерке моих ладоней.[1]
Теперь с нарочным госпожа Саюми прислала ему ответ, написанный на обратной стороне листка:
Узнала тебя —
И еще пронзительней
Одиночество,
Стискиваю в объятьях
Свои острые груди.[2]
Прочитав послание госпожи Саюми, вице-адмирал печально вздохнул. Тяжело расставаться с любимыми, но вдвойне тяжело отвечать за будущее империи. Поэтому солдат не должен быть сентиментальным. Нажав на клавишу интеркома, он вызвал заместителя командира отряда мастер-лейтенанта Ясиро Киёмаса и распорядился построить личный состав в главном ангаре через сорок две минуты. Оставшееся до построения время вице-адмирал провел в молитве.
Выйдя из молитвенного транса, Сагаи Оцу облачился в парадный мундир. За минуту до объявленного им времени он появился в главном ангаре. Увидев входящего командира Ясиро Киёмаса скомандовал смирно. Остановившись перед подчиненными Сагаи Оцу сказал:
— Я постиг, что Путь самурая — это смерть. Смерть в бою для солдата почетна, а трусость унизительна. Сегодня нам предстоит совершить великое деяние, которое изменит ход войны и приведет империю к победе. Мы пройдем этим путем и путь этот не будет для нас легким. Он будет трудным для нас не только потому, что мы окажемся в глубоком тылу врага, но и потому, что мы будем вынуждены вести себя как трусы. Я говорю вам об этом прямо, без утайки, ибо мы в своих поступках подчиняемся закону. Закон этот устанавливает следующее: солдат, испытавший позор, должен лишить себя жизни. Но у вас не будет такой привилегии. Мы либо победим, либо умрем, как собаки. Помните об этом.
— Хай, — ответили пилоты Специального авиационного отряда.
— А теперь, — сказал вице-адмирал Оцу, — мы проводим наших боевых товарищей в поход. — Включите панорамный экран.
Императорский Флот проплывал мимо причалов тремя походными колоннами. В центре каждой из колонн шел авианосец в окружении тяжелых крейсеров, авангард и арьергард состоял из корветов и фрегатов. Торпедные и ракетные катера роились, словно мошкара. Отряды тяжелых ударных крейсеров шли в удалении от основных колонн плотными группами. На каждом из больших кораблей сиял герб: Солнце, собирающее обитаемые миры под крышу Вселенной, символизирующую созидающее начало империи. Флот уходил к Симабаре в свой последний поход и диктор не жалел слов, прославляя подвиг героев.
— Умирая, они проложат дорогу нам, — сказал Сагаи Оцу. — Запомните этот день, солдаты. Двадцать девять человек, во главе с вице-адмиралом Оцу, служащие Особого авиационного отряда, отсалютовали уходящему на верную гибель Флоту.
Начальник Объединенного штаба Мацудайра Гороэмон, стоя у окна, ждал старта отряда Сагаи Оцу. Секундная стрелка наручных часов приближалась к двенадцати. Мацудайра Гороэмон прищурив глаза, пристально вглядывался в темноту за стеклом. Наконец он увидел, как малый авианесущий крейсер, мигая сигнальными огнями, стал медленно подниматься в небо. Господин полный адмирал прошептал короткую благодарственную молитву и вернулся за стол. Теперь оставалось только ждать. Адмирал раскрыл книгу. В свете шара-светляка тускло блеснуло лезвие меча, лежащего на деревянной подставке — зримое напоминание о мимолетности жизни.
Благодаря механизму невидимости, разработанному имперскими учеными, МАК без труда проник в тыл неприятеля. Они преодолели большую часть пути. До цели оставалось двое суток. Напряжение возрастало. Сакаи Оцу не выходил из боевой рубки. По соображениям безопасности и для соблюдения режима секретности на корабле не было связи, поэтому никто не знал, чем закончилось контрнаступление императорской армии. Возможно, в эти самые минуты империя безвозвратно погибала. Вице-адмирал видел, как страдают его подчиненные, как ослабевает их решимость сражаться. Собрав пилотов в кают-компании, Сагаи Оцу заставил их читать «Сокрытое в листве» Ямамото Цунэтомо. Пилоты читали «Хагакуре» по-очереди и вслух. Они читали Книгу самурая, не отвлекаясь на завтрак и обед двенадцать стандартных часов. Голоса их охрипли, а стремление умереть окрепло. В заключение, Сагаи Оцу обратил внимание пилотов на следующее высказывание господина Цунетомо: «В ситуации „или-или“ без колебаний выбирай смерть. Это не трудно. Исполнись решимости и действуй. Только малодушные оправдывают себя рассуждениями о том, что умереть, не достигнув цели, означает умереть собачьей смертью. Сделать правильный выбор в ситуации „или-или“ практически невозможно. Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно. Если же он не достиг цели и умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет ничего постыдного. Такая смерть есть путь самурая. Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело уже умерло, ты станешь подлинным самураем. Тогда твоя жизнь будет безупречной, и ты преуспеешь на своем поприще».
