Сергей Синякин - Пространство для человечества

Лев Крикунов был журналистом по призванию. Есть люди, которые из любопытства суют свой нос, куда не просят, а потом стараются поделиться сенсационными новостями с окружающими, немало не заботясь о том, что кто-то долго и упорно занимался сохранением государственной тайны. Лев Крикунов считал, что для журналиста запретных тем нет; если уж ты добрался до тщательно оберегаемой от любопытных глаз тайны, то имеешь право по крайней мере на эксклюзив. Иногда он попадал в неприятные ситуации, дважды становился заложником у террористов, что отнюдь не говорило о его смелости, скорее о самонадеянности, граничащей с глупостью. Он первым вызывался в поездки на горячие точки, брался за журналистские расследования, в которых ему запросто могли оторвать голову, водил знакомства с такими же террористами пера и имел почти равное количество обожествлявших его почитателей и людей, которые так же искренне писаку ненавидели.

Квартиру его трижды обворовывали, однажды сожгли дачу, записок с угрозами было столько, что их можно было использовать вместо обоев, задумай Лев сделать ремонт в своей квартире. Но браться за ремонт ему и в голову не приходило, тем более что в квартире своей Крикунов жил от случая к случаю, используя ее вместо ночлежки для своих многочисленных знакомых, стараниями которых квартира быстро превратилась в некое подобие декораций спектакля «На дне»…

Сам Лев был невысок и субтилен. К тридцати годам он начал стремительно лысеть, поэтому недостаток волос пытался компенсировать бородкой и усами, придававшими его внешности нечто испанское. Обычно такими рисовали соблазнителей в средние века. Но это было лишь кажущееся сходство. Хотя сам Лев женщин любил, они не отвечали ему взаимностью. Всю жизнь Крикунов завидовал своим друзьям, у которых отношения с женщинами строились свободно И весело. Женился он рано, но в семейной жизни ему не повезло — жена, вышедшая замуж, как ей казалось, за перспективного журналиста, быстро убедилась в том, что со Львом ничего, кроме неприятностей, не наживешь, а мечты о зарубежных вояжах так и останутся мечтами, и ушла от него, не прожив совместно и трех лет. После этого Лева женщин сторонился, подружки у него были редки и недолговечны, узнав Льва поближе, они расставались с ним без особых сожалений, тем более что делить им с ним было нечего. А женщины в свою очередь Леву избегали, оттого у него всегда были такие страдальческие и красивые глаза. Работа составляла основу жизни Крикунова. После того как Союз распался и коммунистическая партия приказала всем остальным долго жить, Лев с воодушевлением бросился устанавливать в печати демократические принципы, но очень быстро понял, что эра свободного кваканья завершила свое существование в младенческом возрасте. Даже не успев окрепнуть. В конце концов, кто платит за девочку, тот ее и танцует. Крикунов почти год проработал в небезызвестном «Колоколе», славном своими антисемитскими высказываниями и настроениями, но и там демократия и свободы были относительными — ими можно было пользоваться лишь в тех случаях, если надо было сказать что-нибудь неодобрительное или шельмующее о богоизбранном народе. Далее любого свободомыслящего журналиста окружало столько запретов, что выжить можно было, лишь смирившись с ними или сменив убеждения. Жить с фигой в кармане тяжело, всегда так и тянет ее кому-то показать. Однажды Крикунов пришел в редакцию в похмельном состоянии, повздорил с главным редактором газеты Терентьевым, бывшим одновременно главным антисемитом и десионистом России, и показал ему то, что так долго прятал в кармане. Реакцию главного редактора предугадать было нетрудно — в тот же день демократический журналист Лев Крикунов стал действительно свободным.

Странное дело, потеряв работу, Лев стал зарабатывать больше. К тому времени появилось много газет и журнальчиков, которые сделали ставку на скандальные слухи и подробности кровавых побоищ. Слава богу, побоищ хватало, а скандальные слухи при некоторой сноровке и умении обращаться с фактами надлежащим образом можно было выдумывать самому.

Сотрудничество с «желтой» прессой оказалось не только выгодным, но и интересным. Крикунов познакомился с изобретателем машины времени Белобородовым, с исследователями М-ского треугольника в Пермской области, он стал своим среди лимоновцев и баркашовцев, побывал на месте посадки «летающей тарелки» в Киржаче и даже несколько раз встречался с доброжелательно настроенным Владимиром Вольфовичем Жириновским, который подарил ему свои книги и дал обширное интервью. Интервью это свободный журналист сумел продать почти во все газеты и журналы, с которыми сотрудничал, чем неплохо поправил свое материальное положение.

И все-таки Лев мечтал о таком материале, который одночасно вознесет его к вершинам журналистской славы и принесет известность. Ввязываться в сомнительные аферы вроде разоблачений махинаций военных с оружием или писать о бандитских вожаках и их разборках Крикунов побаивался — пример Дмитрия Холодова и некоторых других журналистов заставлял держаться от этих опасных сенсаций в стороне. С возрастом он постепенно становился умнее, оказаться в заложниках очередной раз или пасть на поле боя для новых русских ему уже не улыбалось. Оставалось всего несколько вариантов, от большинства из них был некоторый запашок, их Крикунов держал про запас, но некоторые выглядели вполне пристойно. Хорошо бы было раздобыть список агентуры КГБ, которая работала в диссидентских кругах. Это была бы бомба! Неплохо было бы оказаться рядом с большим открытием, способным перевернуть жизнь общества. В крайнем случае Лев с удовольствием написал бы что-то нелицеприятное и сенсационное о каком-нибудь политике. Правда, такие сенсационные статьи появлялись каждую неделю, а политики делали свое дело, любое дерьмо к ним почему-то не прилипало. «Братишка, — раскрыл Крикунову глаза ас журналистики Юрий Брехов,[1] писавший из-за своей фамилии в основном под псевдонимами (ну кто поверит содержанию статьи, которую написал Брехов?), — для них это лишняя реклама, не больше». Они тогда сидели в баре и обмывали Левину премию. Ас допил коньяк и сказал доверительно: «Лева, дерьмо к дерьму не пристает. Они же сплошь ассенизаторы. Только политик способен сделать из дерьма конфетку да еще продать эту конфетку населению как чистый шоколад». Кстати, именно по совету Брехова Лева тоже взял себе псевдоним. «Ну, сам посуди, — растолковывал Брехов, — напишешь ты что-то очень интересное, что-то сенсационное. Глянут люди на подпись — а-а, Крикунов! Ну, кричи, кричи, зарабатывай дешевую популярность. И все. Возьми ты себе нормальный псевдоним, нет, конечно, не Шолохов, не Симонов, тебя просто не поймут. Назовись как-то нейтрально и вместе с тем значимо, чтобы уже одно имя на себя внимание обращало, тогда и будет толк». Крикунов к совету старшего товарища прислушался. Он стал Бойцовым.