Однажды утром Даша Полсор посмотрела на себя в зеркало.
– Мама, а я кажется похудела, – сказала она.
– Гулять надо меньше, – резонно заметила мама.
Даша Полсор была мечтательным и послушным существом восемнадцати лет. Меньше, так меньше, – подумала она и вздохнула.
Утром того же дня она дремала на политологии. Рыжая Марта рисовала на крашенной парте девяносто седьмой вагончик.
«Семья нужна человеку для удовлетворения естественных потребностей и для того, чтобы служить ячейкой общества», – продиктовал лектор.
– Извините, каких потребностей? – вежливо переспросила рыжая Марта. – Я не успела записать.
– Естественных, – повторил лектор.
– Хоть бы покраснел! – возмутилась Марта вполголоса. Потом она взглянула на Дашу и прищурилась.
– Ну что такое? – спросила Даша.
– Ты слишком похудела, тебе так не идет.
Даша взяла яблоко и принялась жевать.
Вечером мама положила Даше в тарелку двойную порцию рисовой каши. Мама начинала тревожиться. Даша сьела рис, который терпела только из вежливости, и попросила добавки.
Она тоже начинала тревожиться.
На следующее утро она снова остановилась перед зеркалом.
Из плохо вымытого прямоугольника на нее смотрело совсем чужое лицо. Надувание щек и подпирание их языком создавали легкую иллюзию нормальности. Юбка, которая была тесной неделю назад, теперь свободно соскальзывала с бедер. Было решено позвать доктора.
Доктор был другом семьи, он жил в соседней квартире.
Когда-то и где-то они вместе с дашиным папой то ли работали, то ли отдыхали. На правах друга он часто заходил в гости по вечерам, пил чай, играл в нарды и давал ненужные советы.
– Вижу, – сказал доктор, – и давно это у нее?
Он говорил так, будто Даши не было в комнате.
– Я уже три дня как заметила, – привычно соврала дашина мама, – да надеялась, что ничего страшного.
Дашу взвесили на весах «Росинка», которые выудили из поддиванной пыли. Вес уменьшился килограмм на двенадцать.
– Может быть, весы врут? – понадеялась мама. – Наверное, врут.
– Это с ней в первый раз?
– Нет, – сказала мама, – в третий. Это у нее от переживаний.
И мама стала рассказывать доктору о дашиных переживаниях.
О том, как Даша впервые влюбилась в пятнадцать лет, потом еще раз в шестнадцать, и вот теперь в восемнадцать. Мама рассказывала подробно и тоже так, будто Даши не было в комнате.
Даше было немножко стыдно, но доктор был другом семьи, а мама всегда мама.
– Надо больше есть, меньше заниматься и чаще бывать на свежем воздухе, – сформулировал доктор. – От переживаний такое действительно случается, это не страшно. Я буду заходить.
В этот день Даша Полсор не пошла на занятия. Она лежала, ела, читала книжку и пила из чайной ложечки витаминную настойку, которую принес доктор. Она была послушной девочкой и делала все, что от нее требовали. Особенно, если это совпадало с ее собственными желаниями.
На ночь она наелась так, что не могла сидеть на стуле, а утром еще четыре килограмма ее собственного веса пропали неизвестно куда.
– Господи, какой ты скелет! – ужаснулась мама.
Даша посмотрела в зеркало. Не скелет, – подумала она, – я больше похожа на тень.
Еще недавно Даша Полсор была похожа на маленький соленый огурчик – такая симпатичная и плотная. Сейчас от огурчика ничего не осталось, кроме симпатичности. Но симпатичность стала совсем иной: тонкой и томной. Только волосы остались те же – ровно подстриженные, с легкими кудряшками на ушах.
В этот день Даша снова не пошла на занятия. Оставшись одна, она разделась и осмотрела себя всю. Она понравилась себе. Бывают женские фигуры тонкие до прозрачности и гибкие, как тростник. Сейчас Даша стала чем-то подобным. Ее тело было гармонично, кости нигде не оттопыривали кожу, а ребра были заметны, только если потянуться вверх. Она стала тенью себя самой. Неважно как это случилось, но ей понравилось быть тенью.
Вечером она отпросилась погулять.
– Чтоб в одиннадцать была дома! – скомандовала мама.
– Мама, ты знаешь, сколько мне лет?
– Тогда совсем не пущу.
И Даша согласилась на одиннадцать.
Все три переживания Даши Полсор назывались одинаково – Славиками. Теперишний Славик был громадного роста, неуклюж, чуть глуповат и подстрижен приблизительно до лысости. Была ранняя весна и вечера были холодными, но Славик был одет легко, чтобы выглядеть помужественнее. Зимой Славик ходил без шапки, для того же.
Они прошлись вдоль аллеи из черных ночных тополей. Пахло раскрывающимися листьями и прошлогодним мусором. Фонари не горели, ради экономии. В конце аллеи виднелась темная арка и за ней остановка светящихся троллейбусов. В ветви тополей вплетались чистые звезды. Славик скучно молчал; Даша молчала напряженно. Юбка была подколота булавкой, но все равно была свободной.
– Ты похудела, да? – наконец-то заметил Славик.
– А тебе нравится?
– Ничего, мне и раньше нравилось.
– Я стала тенью, – сказала Даша Полсор.
– Угу, – скучно ответил Славик.
Они прошлись в сторону арки. Несмотря на холод, на скамейках сидели черные парочки. Меньшие тени сидели на коленях у больших теней, чтобы не так сильно мерзнуть.
– Я пошел, – сказал Славик.
– Почему?
– Поздно.
– Еще не поздно.
– Мне с тобой скучно, ты все время молчишь. Хочешь, пойдем ко мне?
Но Даша Полсор была хорошей девочкой и на такие предложения не соглашалась. Славик сказал «до свиданья» и стал уходить.
Даша закрыла глаза. «Пожалуйста, я хочу остаться с ним! – попросила она неизвестно кого, управляющего нашими судьбами, – пожалуйста!»
Она открыла глаза и увидела над собой небо. Небо двигалось рывками, в такт чьим-то шагам. Тополя качались на фоне звазд.
Даша осмотрелась, но не увидела себя. Предметы вокруг изменились: скамейки стали высокими, столбики ограды скользили у самого лица, спина Славика была впереди и сверху.
Я стала тенью, – подумала Даша Полсор, – как хорошо, я стала его тенью.
У арки стоял одинокий фонарь. Даша растянулась над темной неровной землей, ее голова и плечи преломились на стенке площадки для игры в городки. Славик закурил и обернулся.
Видимо, он был удивлен, оказавшись один. Он сделал еще шаг вперед и Даша упала на старый щит с изображением жизнерадостной мускулистой спротсменки. На спортсменке облупливалась краска. Сейчас Даша была совсем рядом с ним; она могла видеть его лицо. Лицо было безразличным; Славик уже забыл о ней.
Он докурил сигарету, прошел сквозь арку, подождал троллейбус и сел. Троллейбус поехал сквозь ночь. Даша лежала спиной на ребристом резиновом коврике и сливалась с тенью сиденья.
