Застыв как изваяние, он стоял в темноте подворотни. За грохотом колотящегося сердца ничего не было слышно, однако глаза Рика, цвета бледного янтаря, из-под белесых бровей напряженно обшаривали тесное ущелье переулка. По зеленоватым лунным лужицам, лежащим на древней мостовой, проплыли тени.
Рик поднял левую руку, прицелился. Эхо выстрелов громовым раскатом заметалось между рядами домов, пристроенных вплотную друг к другу. Две тени безмолвно исчезли; хозяин третьей взвыл и выпрямился в рост.
В тусклых лучах Фобоса Рик сумел его разглядеть. Ну конечно же, чернец!..
Покрытые шерстью твари обитали в морских впадинах и являлись тупиковой ветвью развития жизни — подобные «слепые отростки» эволюции на Марсе встречаешь повсюду. До сих пор по поводу их происхождения велись научные споры. Кто-то из ученых мужей полагал, что раньше они были людьми, но потом выродились в своих изолированных, запустелых деревушках. Другие ученые утверждали, что это не люди вовсе и не обезьяны, а просто существа, по дороге жизни забредшие в никуда.
Однако нашего героя академические вопросы занимали мало, и лишь один факт науки представлялся ему очень важным — высокая дрессируемость черных обезьян.
Чернецы, подобно овчаркам, хорошо ходили по следу, а потому некая очень серьезная организация под названием «Земная горнорудная компания» обучила их подыскивать персонал для заполнения вакансий в бригадах перфораторщиков.
Рик не желал ломать спину, покуда не загнешься, на шахтах сего славного предприятия. Он бережно взял чернеца на мушку, чтоб теперь уж наверняка.
И грянул гром, и стало тихо…
Рик никогда не слыхал такой всепоглощающей тишины — только на мертвых мирах. Кузнечные цеха Компании сотрясали грохотом весь квартал от кабачков на улице Тридцати трех удовольствий и аж до самой городской стены, но шум паровых молотов был не в силах проломить непроницаемую тишину Руха; вот так же беспомощна колотушка против брони космического корабля.
Рик двинулся дальше по узкой извилистой улочке. Провалы окон в толстых стенах казались мертвыми глазницами. По ту сторону плотно закрытых ставень прятались обитатели домов. Сотни веков люди, очень-очень много людей, жили здесь, однако в нынешние времена прогулка по городу столь же щедра на встречи, как экскурсия по лунным пещерам…
А всему виной — новые законы. Стоял себе потрепанный временем мир, в котором уставы городов-государств были так немногословны, что каждый мог их запомнить наизусть; и вдруг с Земли является выскочка Эд Фаллон и объявляет, что отныне Компания есть Закон, стоящий превыше старых уложений.
Компания начала диктовать свои правила и обламывать об их железный забор хребты непокорных. Мигранты с Земли натиску сопротивлялись вяло; гуманоидные марсиане, живущие в городах вроде Руха, наглухо позапирали двери и окна, моля Господа, чтобы гром пал на головы алчных пришельцев.
Неожиданно улица уперлась в городскую стену; дальше идти было некуда. Сзади настигали, «гармошка» погони сжималась. По ту сторону стены, даже если бы Рик сумел взобраться на ее громаду, зияла отвесная пропасть в километр глубиной — до самого дна умершего моря.
Рик повернулся. Глаза его блеснули, отразив свет луны.
Вдали, в двух марсианских милях, считая по дну моря, из космопорта Компании взлетела ракета, трассирующей пулей вонзаясь в черный небосвод. Если обратить взгляд южнее, над плоскими крышами близлежащих построек увидишь полуразрушенные башни Царского Замка, а в доброй миле за Царским Замком — Нью-Таун, крикливый и задиристый пограничный городишко, ворота в ту половину мира, откуда пришел Рик.
Хоть бы один огонек!.. Вдалеке люди ссорились, дрались и орали, но занимались этим невидимо и беззвучно.
Рик привалился к камню городской стены и расслабил мускулы, дав левой руке свободно повиснуть под тяжестью оружия.
Кто-то вскрикнул, видимо, обнаружив мертвые тела на мостовой. Топот каблуков по брусчатке раздавался все ближе и ближе.
И тут Рик заметил свет.
Стой он чуть дальше от ограды, ему бы ни за что этот лучик не увидать. Оказывается, улица имела продолжение в виде лаза между домами и городской стеной, такого узкого, что человеку едва пролезть, — и там растворилась дверь. Задержанный расстоянием, наконец долетел негромкий скрип петель.
Рик боком скользнул в проход, навстречу сварливому женскому шепоту, бранившему чью-то нерасторопность на старомарсианском наречии. В освещенном прямоугольнике возникла корявая тень, и дверь начала закрываться. Плечо Рика протаранило ее створку, когда уже лязгал засов. Тот, кто находился за дверью, с болезненным воплем отлетел в глубину помещения и звучно упал. Тем временем Рик уже оказался внутри; он лягнул дверь позади себя и правой рукой замкнул запор. Левая сжимала бластер.
Комнатка, устроенная в толще городской стены, была крохотной и вонючей. Крупная голова Рика, покрытая короткими светлыми волосами, едва не скребла потолок. В углу комнатки стояла раскладушка, застеленная множеством потертых пледов, рядом красовался стол древней работы из ирлового дерева с резьбой — за такой на аукционе давали денег больше, чем Рик мог бы добыть, десять лет потея на счастливом шурфе. Еще одной достопримечательностью являлась пара мягких кресел с проплешинами, как раз по числу обитателей — старухи и лилипута.
Карлик с гримасой боли тихо корчился на полу, пытаясь совладать с последствиями удара ручкой двери. Он был тощий, ростом не выше ребенка, с зелеными раскосыми глазами. Старая женщина лежала на постели; Рик подумал сначала, что это обычная городская замарашка, но, увидев ее глаза, понял свою ошибку. Глаза старухи были сплошь белые, и только в самой середке ярко-красными угольками тлели зрачки.
— Ну-ну, ты полегче, мамаша, что ли! — грубовато сказал Рик, невольно съежившись.
Ответом было молчание, лишь красные буравчики бельмастых глаз ввинтились ему в самое нутро — у Рика аж мурашки поползли по коже.
С улицы доносился шум, показывающий, что ловцы потеряли след. Рик присел на корточки под дверью, грудь его тяжело вздымалась после бега; рубашка — модная, из шерсти венерианского паука — облепила ребра.
— Я побуду у вас, пока они не уйдут.
Лилипут перестал кататься по полу — видать, отпустило; сел на корточки, обхватив колени руками, и бросил на незваного гостя взгляд глаз, вспыхнувших в тусклом свете лампы изумрудным блеском. Старуха не проронила ни слова и даже не шевельнулась. Откуда-то из одеял выскочила маленькая красная ящерка и юркнула по грязному полу.
