Виталий Забирко - Здесь живет Морок

— Это и есть пещера Морока? — спросил Никита, оглядываясь на проводника.

— Да, мауни Никита, он здесь живет, — пророкотал Тхиенцу. Маленькая коническая голова на тоненькой шее, вечно унылые глазки, косо посаженные на согнутых, будто увядших, стебельках, сухонькое, как у жука-палочника, тельце аборигена никак не вязались с рокочущим басом.

— Непрезентабельная она какая-то… — с недоверием пробубнил Илья сквозь лепестковый респиратор.

Вход в пещеру представлял собой узкую неприметную расщелину в рыхлом, сплошь в осыпях, склоне горы. Если бы не проводник, прошли бы мимо и не заметили. Над осыпями слева и справа от входа курились тоненькие струйки сернистого газа, но воздух в расщелине был чистым. По крайней мере, так казалось со стороны.

— А ты ожидал увидеть над входом надпись: «Здесь живет Морок»? — фыркнула Наташа.

— Я другого ожидал, — спокойно возразил Илья. Он включил шевронник на предплечье и прокрутил на дисплее картографическую съемку отрогов Гайромеша. — В отчете стапульцев сказано, что вход в пещеру Морока находится на северо-западном склоне горы Аюшты, а мы сейчас на северном склоне. Как это понимать?

Все посмотрели на проводника.

— Морок открывает вход в пещеру там, где ему заблагорассудится, мауни Илия, — многозначительно пророкотал Тхиенцу.

Я стоял в стороне и не вмешивался в разговор. Именно из-за этой особенности найти вход в пещеру без проводника было невозможно. Никита с Наташей этого не знали, зато Илья знал. Знал, но на всякий случай проверял, насколько мифы соответствуют действительности. Желающих попасть в пещеру много, но далеко не для всех среди мэоримешцев находился проводник. Для первой экспедиции стапульцев проводник нашелся, а для всех последующих — нет. А когда стапульцы попытались обнаружить пещеру без проводника, у них ничего не вышло. Не помогло ни структурное сканирование горы Аюшты, ни акустическое зондирование. Результаты получались странными, как будто не только гора, но и весь горный массив Гайромеша представляли собой монолитное базальтовое образование, в то время как при бурении на глубину до двух километров в кернах ни разу не встретилось и крошки базальтов. В основном гиббситы, бемиты и гипсы с большой долей пиритов, халькозинов, антимонитов и сфалеритов.

— Если так, тогда идем, — сказал Илья и шагнул к пещере.

— Ребята, погодите, — попросила Наташа. — Давайте привал устроим. Пять часов на ногах.

— Можно и передохнуть, — согласился Никита. — Кто знает, что ждет нас в пещере.

Илья насупился. Два года он ждал этой минуты и больше ждать не хотел.

— Вам не надоело дышать через тряпочку? — язвительно заметил он.

— Надоело, — буркнул из-под лепесткового респиратора Никита. — А ты надеешься, в пещере воздух чище?

— Уверен.

— Это ты из каких источников почерпнул?

— Из отчета стапульцев.

Илья привирал. В отчете стапульцев информация о составе атмосферы в пещере отсутствовала. Лишь в некоторых легендах встречались упоминания о «благоуханном», «сладком», «божественно чистом» воздухе.

— Там темно, — возразила Наташа, — а мы устали. Лучше начинать спуск на свежую голову, после отдыха.

— И это правильно, — согласился Никита, сбрасывая рюкзак с плеч. — Отдохнем часок, перекусим, чтобы, так сказать, с новыми силами… — Он приосанился и гаркнул: — Вольно! Личному составу оправиться и приготовиться к приему пищи!

— Никита, прекрати! — возмутилась Наташа.

— Простите, мадам, казарменное воспитание, — извинился Никита. Нигде он не служил, казарму в глаза не видел, но бравировать солдафонскими шутками любил.

— Никакого приема пищи, — недовольно сказал Илья, нехотя снял рюкзак и сел на него. — Пятнадцать минут отдыхаем и — вперед. Кто хочет, может попить.

— Это почему есть нельзя? — удивился Никита, несмотря не худобу, любивший поесть.

— Потому. — Илья кивнул в сторону сернистых испарений. — Отравишься, возись потом с тобой.

— И это правильно, — передразнивая Никиту, сказала Наташа. Она поставила рюкзак у валуна, села на землю, оперлась о рюкзак спиной, вытянула гудящие ноги. — Ох, хорошо…

За компанию присел на корточки и Тхиенцу, облокотив сухие руки с длинными узловатыми пальцами о мосластые колени, и стал похож на неаккуратную вязанку хвороста. Один я остался стоять.

Никита достал из кармана рюкзака флягу с водой, просунул под лепестковый респиратор трубочку, напился.

— Фу, — поморщился он. Просовывая трубочку, он запустил в щель сернистый газ. — Воняет здесь, как в сортире.

— Казарма, — устало констатировала Наташа.

— Сколько тебя учить, что трубку под респиратор просовывают на выдохе? — недовольно заметил Илья.

— Больше не надо, — кивнул Никита. — Лучше один раз попробовать, чем десять раз услышать.

«Дураки и на своих ошибках не учатся», — подумал я, но вслух ничего не сказал. Я вообще редко говорю, а если говорю, то исключительно по делу. К чему пустопорожний треп? По большому счету все они были дураками. Кроме Тхиенцу, разумеется. Он — проводник. Что касается меня, то обо мне разговор особый. Никто не считает себя дураком. А изречение: «Дурак, считающий себя дураком, уже не дурак» — от лукавого.

Тхиенцу сидел неподвижно, и только глаза на стебельках неторопливо, как синхронизированные локаторы, перемещались с Никиты на Илью и обратно. Туда-сюда, туда-сюда.

Никита посмотрел на проводника, отвернулся, снова посмотрел.

— Чего глазками бегаешь? — не выдержал он. — Гадить, что ли, на корточках собрался?

— Никита, сколько можно? — поморщилась Наташа.

— Один из вас не должен идти в пещеру, мауни Никита, — ровным, безэмоциональным голосом пророкотал Тхиенцу.

— Это почему?

— Один из вас Лишний, мауни Никита.

Никита посмотрел на Илью, перевел взгляд на Наташу и криво усмехнулся. Он был уверен, что она никогда ни на кого его не променяет. И по-своему был прав.

— Да пошел ты… — незлобиво отмахнулся он, но крепкое слово на всякий случай не употребил. Иногда он жалел Наташины уши.

Илья делал вид, что не прислушивается к разговору, а читает с дисплея на предплечье выдержки из легенд рас Галактического Союза о пещере Морока. Насчет того, кто из них Лишний, он имел иное мнение. Мне же было абсолютно все равно, кто из них Лишний. Сами разберутся.

Наконец Илья отключил шевронник.

— Отдохнули? — спросил он и встал. — Пятнадцать минут прошло. Пора.

— Ох… — выдохнула Наташа, растерла икроножные мышцы и попросила: — Еще пару минут…