Иллюстрация Виктора БАЗАНОВА
Дождь струями пота стекал по бежево-черной горе компьютерных корпусов, словно приборы до сих пор не могли привыкнуть к местному климату. Амината Дайелло открутила винт, оборвала шлейф и вытащила из недр компьютера на верстак крошечный жесткий диск.
Диск отправился в корзину, и она уже собиралась принести следующий компьютер из высокой расползающейся груды, наваленной возле задней стены глухого переулка, когда ее взгляд привлекло какое-то движение у подножия кучи. Крыса? После того как Олсени перевел ее сюда со свалки, работать стало безопаснее, и она позволила себе потерять бдительность.
Вон там! На поверхности укрывшейся в тени зеленоватой лужи колыхалась многозначительная рябь. Кажется, Мина видела даже касающуюся воды мохнатую лапу. Слишком короткая и толстая для крысы… Она сжала в руке филлипсовскую отвертку, жалея, что у нее на ногах сандалии, а не ботинки.
— Hello? — произнес по-английски тоненький писклявый голосок.
Мина перебрала в уме возможные варианты. Она никогда не верила в духов, о чем вечно бормотал отец, однако, оказавшись лицом к лицу с одним из них, было бы безрассудством пренебрегать основными мерами предосторожности, которым научил ее Баба. И опять же для происходящего могло отыскаться вполне естественное объяснение.
— Hello, — повторила Мина, не уверенная в своем произношении. Взгляд она почтительно устремила в землю.
Существо прошлепало вброд через грязную лужу и выбралось в переулок. С него капало. Маленькое и косматое, пурпурного цвета, с большими влажными глазами и болтающимися ушами — Мина едва не прыснула при виде такой очаровательной замарашки, но сдержалась, поскольку существо несомненно оскорбилось бы. Оно разразилось пулеметным потоком английской речи.
— То, что вы говорите, конечно же, так и есть, сэр, — отозвалась Мина на сусу, — но боюсь, я не так уж хорошо понимаю по-английски.
Существо воззрилось на нее, приподняв голову. Тогда она, как смогла, изложила то же самое, используя немногие французские слова, которые выучила в школе.
— Bonjour mademoiselle, — отозвалось насквозь вымокшее привидение (возможно, с истинным парижским выговором). — Видите ли, я потерялся. Если вам не сложно, не могли бы вы переправить меня по адресу: 1324, Телеграф-авеню, Оукленд, Калифорния?
Калифорния? К тому моменту, когда Баба уволили и денег на уплату школьных взносов и покупку формы больше не стало, они дошли только до географии Африки, однако она знала, что Калифорния находится в Соединенных Штатах. Там занимаются серфингом и снимают кино. Должно быть, эти компьютеры приплыли из Калифорнии на корабле, а вместе с ними и это… этот… дух? Животное? Машина? Нет, определенно не дух. Если они где-то и существуют, то, наверное, только в каких-нибудь пыльных древних уголках вроде родной деревни Баба, а не в таких современных местах, как Калифорния. И хотя попугаи тоже могут болтать, она никогда не слышала о животных, у которых был бы пурпурный мех.
— Ты можешь разговаривать о чем угодно? — спросила она. — Или только о том, чему тебя научили люди?
— О чем угодно. Какие сладости ты больше всего любишь?
Умнее попугая, но не такое умное, как человек. Какая-то машина. Мина знала, что отвечать на вопрос не следует. Хотя Олсени и не вдавался в подробности насчет того, что узнавал из жестких дисков, но слухи ходили, и у Мины было общее представление, как работают подобные устройства. Пусть-ка богатенький иностранец назовет свой идентификационный номер. А когда у него день рождения? Как звали его мать в девичестве? А как насчет имени его первого домашнего животного, марки его первой машины… какие сладости он больше всего любит?
— Заткнись, — бросила она. Существо повиновалось, и она вернулась к работе.
* * *
Мина поспешила домой, крепко сжимая в руках две полиэтиленовые хозяйственные сумки. В одной лежали инструменты и складной зонтик, в другой — миска с вилкой и найденная мохнатая машинка. Дождь кончился. Электричества, как всегда, не было; лишь в одном месте, где она пересекла Авеню-де-ла-Репюблик, плескалась лужица голубого флуоресцентного света из интернет-кафе, в котором был свой генератор. Она постаралась напустить на себя деловой вид, чтобы не привлекать внимания. Никогда не знаешь, чего можно ожидать от какого-нибудь солдата, и хотя люди, праздно околачивающиеся на перекрестках, обычно безобидны, молодой девушке лучше избегать вопросов, почему она ходит ночью без спутника. Что она смогла бы им ответить? «Мой брат еще слишком молод, а отец попрошайничает на Плас-дю-23-Феврье, клянча денег на пальмовое вино»?
К удивлению Мины, в окнах ее дома виднелся отблеск желтого света, отраженного от гофрированного железа внутренней стены. Неужели кто-то из родителей уже вернулся? Однако войдя, она увидела, что лампочку включили не Нга и не Баба, а ее брат Рафаэль.
— Ты с ума сошел? Она что, была включена у тебя весь вечер? — Мина отвесила ему подзатыльник. Теперь ей приходилось вытягиваться вверх, чтобы это проделать. — Ты же знаешь, сколько стоят аккумуляторы!
— В темноте мне было одиноко. — На нем была черная, слишком тесная для него футболка, перешедшая от сестры по наследству, и на мгновение Мине показалось, будто брат может полностью исчезнуть, если свет погаснет.
— Откуда у тебя взялось время на одиночество? Ты помыл пол, принес воду? Нга же сказала тебе!
— Носить воду — женское дело.
То есть он пренебрег своими обязанностями и провел весь день, забавляясь с шахматами. Доска стояла на столе, и Мина не сомневалась, что расстановка фигур могла бы заинтересовать любого знатока. Рядом, раскрытая, лежала одна из книг Баба — толстенный затрепанный том с загнутыми уголками страниц, с диаграммами и замысловатыми символами, обозначавшими ходы. Книга была на каком-то иностранном языке, может быть немецком, но, по-видимому, Рафаэль мог разобраться в ней и не понимая слов. Мимо доски, словно крошечные смертные, безразличные к битве богов, колонной маршировали муравьи — их интересовала лежавшая на столе апельсиновая корка. Еще не успев поставить сумки на пол, Мина двумя пальцами схватила ее и вышвырнула за окно.
Женское дело… Ее тень падала из окна на улицу, настолько узкую, что силуэт головы виднелся на осыпающейся оштукатуренной стене дома старой мадам Сумах. Руки бесконечно вытягивались, словно плавящиеся пластмассовые части компьютеров, которые они сжигали на помойке, чтобы добыть из них медь. Мина закрыла глаза, чувствуя, как сумки в руках тяжелеют, превращаются в груз двух мужчин в ее семье, тянущий ее вниз.
