Александр Тюрин - Повесть о тихом ужасе

Александр Тюрин

Повесть о тихом ужасе

(журнальный вариант)

1. "МЫ - МАТЕРИАЛИСТЫ"

Врач Петрова Антонина Федоровна работала на "скорой". Когда в 9:30 утра она приехала по вызову на Малую Албанскую, 15, 24 к Потыкину, на ней были новые туфли "Саламандра", которые жали, и плащ кооператива "Привередница", который был ей велик. Эти вещи занимали Антонину Федоровну почти целиком, на все другое оставался автопилот.

- Где бальной? - спросил автопилот у вышедшей встречать женщины с густым слоем бигудей на голове.

- Сейчас покажется, - ответила та и с нервным смешком добавила, - хотя он, наверное, уже и не болен. Помер"

- Зачем он это сделал? - продолжал работать автопилот.

- Вас не спросил, - буркнула женщина.

Тут Антонина Федоровна поняла, в чем дело, и испугалась:

- А я-то что могу?

Тем временем распахнулась еще одна дверь, и перед глазами появился тот, из-за которого все неприятности. Окна были зашторены, и покойник пользовался этим вволю, хищно клюя натянутую на него простыню и жутко поигрывая тенями под неровным светом ветхого ночника. Врачиха старалась не смотреть и не подходить близко. Ей почему-то казалось, что кто-то может цапнуть ее за палец.

- Когда умер? - собравшись с силами, спросила она.

- А про "когда", верно, только он сам знает. Василий Егорович по бюллетеню сидел. Раньше не болел почти, а тут на глазах исчах. Еще пошучивал: "Выпили меня, как шкалик. Теперь пора туда, где за тучей белеет гора". Вечером у него товарищ был, в карты играли. А утром, часов в восемь, он вдруг в стенку как забарабанит. Муж-то у меня с ранья на работу уходит, вот я и побоялась сразу посмотреть, что с ним.

- Как же так? Человек, можно сказать, кончался, а вы!..

- Я крайняя, что ли?! А если бы он приставать начал?

- Да как бы он стал приставать с сердечным приступом, - сказала врачиха и покраснела, потому что вспомнила"

- Прошел бы у него приступ, так он бы и пристал на радостях, возразила женщина и тоже что-то вспомнила.

Врачиха прикинула, что неплохо бы вызвать милицию.

Они пришли вдвоем, лейтенант и сержант, вялые, как мокрые простыни на веревке. Тяжело походили по комнате, заглянули в письменный стол. Лейтенант Батищев лениво отодвинул простыню. Лейтенант уже имел с Потыкиным не слишком дружественные встречи.

- Значит, сердце, - буркнул он. - А это что?

Батищев показал на два еле заметные багровые пятнышка на шее покойника.

- Клопики покусали, - пожала плечами врачиха.

- Имеется, имеется, - подтвердила соседка.

- От такой фигни не окочуришься. А как звали приятеля, который заходил к нему вечером?

- Да Летягин звать. Он в десятом доме живет, - с готовностью подсказала соседка.

- Значит, Летягин, - меланхолично отозвался лейтенант"

Летягин не страдал стенокардией, так как был, не по его мнению, довольно молод. Примерно в этом возрасте герой Данте заблудился в сумрачном лесу со всеми вытекающими последствиями.

Предшествующая жизнь Георгия Летягина состояла из одного продолжительного подъема, который давно завершился, и одного нескончаемого спада. В подъем вошли следующие основные события: переселение из поселка городского (по количеству реализуемого портвейна) типа в сердцевину большого города; учеба в мореходке, посещение островов, населенных свободолюбивыми людоедами, у которых можно было выменять джинсы не только на доллары, но даже на родные червонцы; прописка в отдельной однокомнатной квартире; женитьба на активистке кафе "Метелица"; удачная игра "Докера". Упадком можно было назвать и лишение визы за нарушение таможенных правил, и связанный с этим полный отход от флотских дел, и имеющий какое-то отношение к этому развод, и бездарная игра "Докера", и свойственный деквалифицированным элементам переход в программисты.

Теперь в любое время дня и ночи он выглядел непричесанным, потертым, неумытым и не стиранным, даже если улучшал свой облик три часа кряду и надевал все, что чище. Ему даже казалось, что он не поселился в этой квартире со всеми удобствами и неудобствами, а завелся в ней от грязи и сырости, как это бывает с тараканами, мокрицами и другими домашними животными.

Струйки дождя, вытекая из свинцового неба, с успехом преодолевали все препятствия и проникали в жилище Летягина в смягченном виде капели. Если Летягин не успевал ловить капли в батареи тазов и банок, то наступала финальная часть драмы. Вода начинала фильтроваться в квартиру ниже этажом.

Ниже этажом жила семья Дубиловых.

Однажды, воспользовавшись беспечностью Летягина, Дубиловы возникли в его квартире. Их было трое. Мамаша и два сына, недавно совершившие ритуал совместного пожирания аленького цветочка из лепестков-бифштексов. Короткие ножки-столбики, мощные загривки, попы на коленках, сдвинутые вперед челюсти и, в противовес, утопленные глаза типа букашки не предвещали ничего светлого.

- Поговорим как мужчина с мужчиной, - сделала странное предложение Дубилова и с ходу атаковала Летягина бюстом, после чего он стал видеть встречу хозяина и гостей как бы со стороны.

Встречу комментировала та же гражданка Дубилова:

- Умел бедокурить - умей и ответ держать, - когда Летягин был обездвижен юными штангистами, наступившими ему на ноги.

- Чего их жалеть, басурманов, - когда юные хоккеисты плющили Летягина, заложив его между шкафом и собой.

- Будет ему наука, - когда Летягин уже лежал на полу, жадно глотая воздух. - Они у меня такие. Маманю в обиду не дадут, каждый день им по две авоськи с рынка тащу - белки для силы, а фосфор для мозгу.

Да, видно, забрела летягинская звезда в созвездие Скорпиона...

Когда потерпевший пришел в отделение милиции с заявлением на Дубиловых, то попал на Батищева, а Батищев оказался близким другом субъективно привлекательной гражданки Дубиловой и возможным автором одного из сынов. Он сосредоточенно подумал, где мог слышать фамилию "Летягин", и вспомнил свой визит к покойнику Потыкину. "Я никогда ничего не забываю", удовлетворенно отметил Батищев и посоветовал Дубиловым нанести превентивный удар - подать гражданский иск. Так в руку Летягина легла повестка в суд.

И тут он вспомнил Головастика.

Долгое время Летягин принимал его - вернее, его голову - за глобус, стоящий на подоконнике и, больше того, различал материки и океаны. Со временем выяснилось, что у "глобуса" есть глаза, с ласковым любопытством глядящие на мир, улыбающийся рот, большие красные щеки. "От нечего делать он следит за всеми, - решил Летягин. - Надо ненавязчиво выудить у него что-нибудь полезное для зашиты в суде от Дубиловых. А старичку, главное, что? Внимание".