Александр Гейман - Вайка-булкутенок, зверек удачи

Александр Гейман

Вайка-булкутенок, зверек удачи

Рассказ-фэнтэзи

За ужином пато Лувгалл едва притронулся к еде, рассеянно выслушивая жалобы жены на очередной приступ ужасной мигрени и шалости детей. У Лувгалла была своя головная боль -неприятности на работе. На следующее утро, только встав с постели, Онголл, шестилетний сын Лувгалла и Адины, сильно расшиб плечо, а восьмилетняя Дита ела абрикос и опасно подавилась косточкой. И тогда Экке, старому слуге четы Коддоров, стало окончательно ясно: на дом пато Лувгалла навели порчу. Столь же очевидно было и противоядие: булкут!

Однако в доме хозяина заправляли женщины, и Экке следовало действовать осторожно и в обход. Сначала он заручился одобрением муты Адины. Улучив подходящую минуту, старый слуга начал жаловаться на засилье обнаглевших крыс и полную небоеспособность обленившегося кота Коддоров, -- и то, и другое, кстати, было совершенной правдой.

-- Ну хорошо, хорошо,-- простонала Адина, прижимая к вискам платок, смоченный в итейском бальзаме,-- возьми нового кота или... я уж не знаю что! Боже мой, Экка, поговори об этом с М'Нади, неужели тебе нравится наваливать на меня каждую мелочь!..

Такого ответа и ждал Экка и тотчас отправился к кухарке.

-- Мута М'Нади,-- убеждал он,-- этот бездельник Гридо совсем никуда не годится. Вчера в погребе я видел вот такую крысу! Принес кота, и что же? Он посмотрел на хвостатую воровку, зевнул, забрался на бочку и уснул.

-- Да? -- с неудовольствием отвечала кухарка (кот был ее любимцем). -- Что ж, все мы стареем.

-- Что ты, мута М'Нади! -- горячо опроверг Экка. -- Ты нисколько не постарела, все такая же сдобненькая шалунья, как в семнадцать лет!

-- Ах ты, старый кот! -- отмахнулась польщенная повариха. -- Еще не разучился подъезжать к глупым бабам. Ну, что тебе надо, признавайся.

Если Экка со дней своего отрочества служил семье Коддоров, начиная с деда Лувгалла, то М'Нади была кормилицей Адины и вошла в дом ее супруга вместе со своей госпожой. Она пользовалась безграничным доверием своей госпожи и на деле была не поварихой, а мажордомом -- заправляла и кухней, и казной, и всем вообще хозяйством пато Лувгалла. Нянька и молоденькая служанка Остия подчинялись М'Нади беспрекосоловно, а с Эккой у домоправительницы установилось нечто вроде раздела сфер влияния: он отвечал за гардероб хозяина, выполнял мужскую работу по дому и в саду и еще присматривал за деревенским имением Коддоров неподалеку от города. Так что М'Нади была не более благородных кровей, чем Экка, и он называл М'Нади мутой -- госпожой -- желая польстить и показать свое уважение к самовластной распорядительнице. Его маневры удались, и Экка без хлопот разжился нужной суммой.

-- Пойду присмотрю какую-нибудь зверушку в помощь Гридо,-пообещал он.

-- Только смотри, чтоб покрасивей и пушистого! -- наказала служанка.

-- Да уж само собой,-- ухмыльнулся Экка.

Он направился прямиком на Птичий рынок -- именно там можно было купить не только какую-либо птицу, а всякую живность вообще -- барашка или собаку, или ласку -- или вот булкута, как намеревался Экка.

В Дхаранге булкуты были еще редки -- десятка два-три на город. Они водились в другом конце Увесты, в Зантойе, в самых диких и неприступных уголках джунглей. Топотун, топтыжка -- а таково было значение зантойского слова "булкут" -- был сноровистым и неутомимым охотником, несмотря на некоторую внешнюю неуклюжесть. Булкуты легко приживались в человеческом доме и, несомнено, сильно потеснили бы кошек в качестве домашних мышеедов. Одна беда -- булкуты плохо размножались, особенно за пределами мест своего обитания в Зантойе. Вот почему эти зверьки были редки и стоили довольно дорого, так что простой народ предпочитал держать обычных кошек, чаще всего нидийских, гладкошерстных, что лучше соответствовало теплому климату Дхаранга.

Но было у булкутов кое-какое свойство, о котором знали немногие -- в основном, туземцы джунглей Зантойи или наиболее сведущие из знахарей и колдунов. Об этом особом даре топтыжек знал и Экка -- он был сыном зантойского шамана, но на их деревню напали враги и Экку ребенком продали в Дхаранг. Коддор-дед купил его из жалости и хотел отпустить на волю, но Экке идти было некуда, и так он стал слугой Коддоров. Теперь он мог отблагодарить семью своих благодетелей. Правда, личных сбережений Экки не достало бы на покупку хорошего зверька, и вот почему ему пришлось уламывать М'Нади. Зато -- он знал, какого зверька купить -- вот этого повариха бы не сообразила.

Однако на Птичьем рынке Экке поначалу не посчастливилось. Он шел вдоль рядов, степенно здороваясь и перекидываясь парой словечек с торговцами постарше -- он знал почти всех, и его все тут знали. Какой только живности не было у продавцов: и попугаи, говорящие человеческим языком, и собачонки величиной с рюмку, и павлины, и анорийские белки, и генеты, и фазаны, и соловьи, и самые разношерстные отпрыски кошачьего племени, и даже несколько бамбуковых медежежат -- в общем, все, что потребно для услады глаза или слуха дхарангских вельмож или купцов побогаче. Не было только булкутов -- ни единого.

Убедившись, что нужного ему товара нет, Экка спросил одного-другого из знакомых, и наконец Самил, продавец мангуст для бродячих факиров, подсказал ему, к кому обратиться:

-- Кажется, у одного матроса был булкут на продажу. Я не стал брать, зверек был полудохлый. Но ты можешь взглянуть сам, Экка.

-- А где этот моряк?

-- По-моему, он в рядах певчих птиц, продает попугаев, если только еще не ушел. Ну-ка, Норрил! -- окликнул он сынаподростка. -- Проводи-ка пато Экку к матросу -- ну, тому, что подходил утром.

Мальчишка живо нашел моряка с попугаями.

-- Эй, господин морской волк! К тебе покупатель.

Бородатый и крепкий матрос, заурядный представитель своего сословия, зорко оглядел Экку, мгновенно оценив верхний и нижний предел возможной поживы.

-- Верный выбор, пато! -- начал он торговлю. -- Посмотри на расцветку -- это павлины, а не попугаи. А как схватывают язык! Вон этот зеленый -- он даже по-очакски знает. И всего дюжину монет за...

-- Птицы красивые,-- холодно остановил его Экка,-- но я пришел посмотреть булкута.

-- Булкута?

Моряк прищурился, вновь прикидывая, какова степень нужды в его товаре и какая вытекает из этого прибыль.

-- Что ж, есть у меня булкут, да вот не знаю -- может оставить своим детишкам на забаву,-- проговорил матрос, изображая нежелание расставаться со зверьком. -- Ну, разве что показать уважаемому господину...

Он взял с земли корзиночку и, открыв плетеную крышку, поднял ее на уровень груди. Экка с равнодушным лицом глянул на зверька и нахмурился: