Максимилиан ответил не сразу.
— Я думаю, нам не следует слишком поспешно прибегать к крайним мерам, если они не причинят нам особого вреда. Нужно сначала хорошо сориентироваться. Они, возможно, сильны ещё в чём-то, кроме телепатии, и в таком случае даже их предупредительный выстрел может смести нас одной ударной волной.
— Но если творящееся на планете — дело их грязных рук? Как нам быть тогда?..
— Это ещё никем не доказано, — неуверенно возразил Максимилиан. — Чисто теоретически они, как и мы, тоже могли оказаться всего лишь свидетелями всех этих событий. А мы просто чужаки, которых не ждали на шоу, и которые явились на него самозванно.
— Но это наиболее вероятно! Даже если они — пассивные зрители, то они уже — активные антагонисты нашей морали, и гуманизму! Мы рвёмся спасать, а они недовольны тем, что мы мешаем им развлекаться чьей-то гибелью!
Максимилиан предупреждающе погрозил пальцем.
— Не будем торопиться с выводами.
Он повернулся к Кросби.
— Как дела на планете?
— Вывели на поверхность две группы аборигенов, занимаемся поисками других. Главная сложность в том, что кое-где их наземные надстройки снесены ураганным ветром, а шахты впоследствии завалены деревьями и разным мусором. Но мы ищем.
* * *
…На поверхности планеты было уже гораздо спокойнее. Скорость ветра снизилась примерно до десяти метров в секунду, и она продолжала неуклонно уменьшаться. Отдельные островки пожара, оставшиеся после бомбёжки, гасли, зачастую, не без помощи землян. Содержание кислорода в атмосфере за сутки упало менее чем на процент и фиксировано держалось на образовавшемся уровне. Это и обнадёживало, и радовало тем, что гости успели вовремя вмешаться в беду хозяев…
Вернувшись на бот, Рощин первым делом скинул с себя испорченный скафандр, и надолго забился в реанимирующий душ. Другие в это время носились по планете в поисках новых колодцев; кто-то на пальцах пытался вступать в контакт с бестолковыми до безобразия аборигенами, а он в данный момент мог думать только о собственной гигиене. Юркнув под тёплые очищающие струи, он с блаженством чувствовал, как они сдирают, соскабливают, смывают с его усталого тела его же собственную внутриутробную мерзость, и ощущение первородной чистоты, возвращаясь к нему, одновременно возвращало ему и присутствие духа, и былую уверенность в себе.
— «Чистота — великое дело! — думал он с восторгом. — Чистота делает человека сильным!»
Одевшись, он воспользовался своим одиночеством и послал Максу мысленный сигнал. Это был всего лишь посыл, лишённый конкретного смысла — Олег просто проверял «линию связи».
Перебравшись из тесной душевой в просторную кабину экипажа, он связался с Кораблём.
Максимилиан отозвался сразу же.
— Спасибо за горячий привет, дружище! — сказал он. — Я принял твой сигнал! Правда, получается так, что я зря тебя туда загнал. Тут обстоятельства без вас сложились таким образом, что меня самого фактически ссылают к тебе в компанию.
— Давай-давай! — рассмеялся Рощин. — Тут работы много, на всех хватит, даже на капитанов!
Максимилиан почему-то промолчал.
— Ладно, собирай вещички… — сказал Олег и протянул руку к выключателю связи.
Капитан по-прежнему молчал, и эта необъяснимая и неожиданная пауза слишком уж затянулась. Рощин вдруг явственно ощутил нарастающую в душе тревогу.
— Макс… — осторожно позвал он. — Ты где там?..
— Тихо… — угрожающе прошипело в динамиках, и Максимилиан вдруг отключился сам.
Что-то стряслось! Олег резво вылетел из кабины экипажа и помчался в рубку бота.
Энтони сидел там один, с нахлобученными на голову наушниками, неподвижный, как статуя самому себе, и лишь односложно повторял: — Да… Согласен… Сделаем… Попробуем…
Рощин не стал к нему привязываться с вопросами некстати. Он перебрался в шлюзовую камеру, быстро натянул на себя первый попавшийся на глаза лёгкий скафандр, и выскользнул наружу.
…От вездеходов сразу человек десять бежали к боту, а вокруг явственно просматривалась какая-то нездоровая суетня и суматоха.
Но это — только среди землян. Аборигены же, всеми вдруг позабытые, кучками стояли в стороне, и ошалело наблюдали за тем, что творилось у них на глазах.
Рощин включился в общую систему связи:
— …Йохан, ты всех забрал?!
— …Всех! Всех!
— …Ребята, а где Олег?!!
— …Да дома он! Дома!
— …Ребята, а я что-то забыл…
— …Да иди ты со своим склерозом!!!
…За спиной Рощина вдруг так жутко взревел двигатель вездехода, что он испуганно метнулся в сторону, оглянувшись уже в прыжке.
Тяжёлая машина, крутанувшись на месте, нервно дёрнулась было к аборигенам, но те тоже шарахнулись от неё, готовые разбежаться, и двигатель тут же заглох.
Из люка вездехода выпал злой донельзя Альтман.
— Ну, чего стоишь?!! — зло спросил он, увидев Рощина. — Гони их всех под защитный колпак!
Олег, не теряя времени на разборки, помчался к аборигенам.
Те встретили его почти радостно, сразу узнав. Вместе с подоспевшим и уже остывшим Альтманом Рощин стал, насколько это было возможно, объяснять им, что надо идти к вездеходам.
Аборигены заупирались. Вездеход, совсем недавно так ужасно рычавший, их откровенно пугал.
— Ч-ч-ч-чёрт… — зашипел Альтман. — И без вас тошно! Давай их тогда к боту!
К боту аборигены пошли. Огромная толпа численностью в несколько тысяч человек, пропустив людей, несколькими слоями окружила машину плотным кольцом. Энтони раскрыл мощный силовой купол, накрыв им бот и толпу. Вездеходы, поспешно вернувшиеся из поиска, не стали подъёзжать к боту слишком близко, и тоже накрылись силовыми колпаками. Через пятнадцать минут все были в глухой защите
Аборигены смирно жались к горячим бортам бота и традиционно помалкивали. Рощин попытался представить, какое они сейчас излучают мощное телепатическое поле, и не смог. На такой подвиг из всего экипажа Корабля был способен лишь Макс, который сейчас болтался на высокой околопланетной орбите.
Олег, уже знавший о том, что чужой корабль неожиданно начал проявлять какую-то, пока непонятную активность, стоял на краю люка, и с немалой высоты бота смотрел вниз на запрокинутые вверх прекрасные, покрытые грязью и пылью лица аборигенов, с тревогой думая о том, что их всех надо будет хорошенько отмывать, одевать, и чем-то кормить, когда все эти безобразия окончательно завершатся. Продуктовых запасов бота им всем хватит разве что на лёгкую закуску, а полевые синтезаторы с такой нагрузкой попросту не справятся. Значит, надо будет что-то придумывать прямо на ходу…
…Вдруг в жавшейся к боту толпе что-то произошло. Все аборигены точно по команде подняли головы и стали смотреть на дымное небо. В глазах их и на лицах была всё нарастающая тревога, стремительно переходившая в панический ужас.
Рощин тоже вопросительно посмотрел вверх, на облака, ничего особенного там не найдя.
Что-то вдруг коротко мелькнуло в мозгу посторонней подсказкой. Рощин нырнул в люк и связался с Кораблём.
— Что у вас стряслось, Макс?!
— Олег, ОН излучает! С нарастающей мощностью! Я улавливаю лишь сопутствующее поля, а основное, очевидно, направлено на вас! Будьте там осторожны!
Рощин опять вылез из люка и испуганно посмотрел на аборигенов. Он сразу понял, что начинается что-то нехорошее, и что это может кончиться чем-то, совсем плохим…
…Толпа внизу уже вовсю ходила ходуном. Стиснутые соседями, плотно прижатые защитным полем к бортам бота, аборигены явно пытались от чего-то спастись, но они сейчас были лишены возможности двигаться. Живая плотная масса раскачивалась со всё возрастающей, угрожающей амплитудой. По огромным посадочным гусеницам бота потекла первая кровь раздавленных. Могучий бот закачался. Толпа неумолимо входила в какой-то жуткий, убийственный резонанс…
Рощин запоздало пришёл в себя.
— Выключите защитное поле! Скорее!! Иначе мы их убьём!!!
У Энтони была неплохая реакция.
Как только поле исчезло, толпа отшатнулась от бота, и стала беспорядочно рассыпаться по полю. Возле гусениц остались лишь несколько изуродованных, окровавленных тел.
Выждав, Энтони снова включил защитное поле, прикрывая экипаж бота от всех возможных неожиданностей.
Аборигены дико носились по полю, падая и вновь поднимаясь. Некоторые уже лишь ползали, обессилев.
…И вдруг точно прозвучала беззвучная команда, адресованная только им. Все они оцепенели на несколько коротких мгновений, и безжизненно рухнули на усеянную мусором землю…
Рощин оцепенело смотрел на происходящее. Ему казалось, что это какая-то детская игра в замри, что все они сейчас поднимутся, и, дружелюбно улыбаясь, вернутся к боту.
Но тела на земле не шевелились.
