Он весело ей улыбнулся. Кэрол пожала плечами.
– Таких сумасшедших я еще не видела, – сказала она. – И знаете, мне это нравится.
– Мне тоже, – объявил Оп. – Что ни говорите, а эта ваша цивилизация куда приятнее давних эпох. В моей жизни не было дня счастливей того, когда экспедиция из Института времени утащила меня сюда как раз в тот момент, когда несколько моих любящих соплеменников вздумали подзакусить мною. Впрочем, у меня к ним нет никаких претензий. Зима выдалась долгая и суровая, снег был очень глубоким, и дичь совсем исчезла. К тому же кое-кто из племени имел на меня зуб – и не без основания, не буду вас обманывать. Меня уже собирались тюкнуть по затылку и, так сказать, бросить в общий котел…
– Каннибализм! – с ужасом произнесла Кэрол.
– Естественно, – утешил ее Оп. – В те безыскусственные первобытные деньки в подобной ситуации не было ничего особенного. Но, разумеется, вам этого не понять. Ведь вы ни разу не испытывали настоящего голода, верно? Такого, чтобы кишки сводило, чтобы совсем иссохнуть…
Он умолк и обвел глазами зал.
– Наиболее утешительный аспект этой культуры, – продолжал он, заключается в изобилии пищи. В старину у нас была чересполосица: ухлопаем мастодонта и едим, пока нас не начнет рвать, после чего опять едим и…
– На мой взгляд, – предостерегающе сказал Дух, – эта тема не слишком подходит для разговора за столом.
Оп поглядел на Кэрол.
– Во всяком случае, вы должны признать, – объявил он, – что я прямодушен. Когда я имею в виду рвоту, я так и говорю – «нас рвало», а не «мы срыгивали».
Подошел официант и почти швырнул на стол бутылку и ведерко со льдом.
– Горячее сейчас закажете? – спросил он.
– Мы еще не решили, будем ли мы питаться в этой подозрительной харчевне. Одно дело тут нализаться, и совсем другое…
– В таком случае, сэр… – сказал официант и положил перед ними счет.
Оп порылся в карманах и вытащил деньги. Максвелл придвинул бутылку и ведерко поближе и начал накладывать лед в рюмки.
– Но мы же поужинаем тут? – спросила Кэрол. – Если Сильвестр не получит бифштекса, который вы ему обещали, я ничего не гарантирую. И ведь как терпеливо и благонравно он ведет себя, несмотря на все эти аппетитные запахи!
– Но он уже скушал один бифштекс! – напомнил Максвелл. – Сколько еще он способен их сожрать?
– Неограниченное количество, – ответил Оп. – В старину такое чудище в один присест запросто уминало лося. Я вам когда-нибудь рассказывал…
– Думаю, что да, – поспешно сказал Дух.
– Но бифштекс был пережаренный! – запротестовала Кэрол. – А он любит их с кровью. И к тому же совсем крохотный!
– Оп, – попросил Максвелл. – Верни официанта. У тебя это отлично получается. Твой голос словно создан для этой цели.
Оп взмахнул могучей рукой и взревел. Потом подождал немного и снова взревел, но опять безрезультатно.
– Он меня игнорирует, – проворчал Оп. – А может быть, это вовсе и не наш официант. Я их, макак, не различаю. Они для меня все на одно лицо.
– Не нравится мне сегодняшняя публика, – сказал Дух. – Я все посматриваю по сторонам. Что-то назревает.
– А чем они плохи? – спросил Максвелл.
– Слишком много слизняков из английской литературы. Обычно они сюда не заходят. Завсегдатаи здесь временщики и сверхъестественники.
– Ты думаешь, из-за Шекспира?
– Возможно, – согласился Дух.
Максвелл передал рюмку Кэрол, а другую подвинул через стол Опу.
– Как-то неудобно, что вы остаетесь ни при чем, – сказала Кэрол, обращаясь к Духу. – Ну, понюхайте хотя бы!
– Пусть это вас не тревожит, – вмешался Оп. – Этот субъект напивается до розовых слонов одним лунным светом. Он может танцевать на радуге. У него перед вами масса преимуществ. Например, он бессмертен. Духа ведь ничем не убьешь.
– Ну, не знаю, – сказал Дух.
– Я не понимаю одного… – сказала Кэрол. – Вы не рассердитесь?
– Пожалуйста, не стесняйтесь!
– Вы сказали, что не знаете, чей вы дух. Вы пошутили или это правда?
– Это правда, – ответил Дух. – И поверьте, весьма неприятная правда. Я чувствую себя крайне неловко. Но что поделаешь – забыл! Из Англии – это я, во всяком случае, знаю твердо. Но фамилию вспомнить никак не могу. У меня есть подозрение, что и остальные духи…
– У нас тут нет других духов, – сказал Максвелл. – Контакты с духами, беседы, интервью – это сколько угодно, но ни один дух, кроме тебя, не захотел жить среди нас. Почему ты это сделал, Дух? Пришел к нам, я имею в виду?
– Он прирожденный аферист, – заметил Оп. – Всегда высматривает, где чем можно поживиться.
– Ну, положим! – возразил Максвелл. – Что, собственно, мы можем дать духу?
– Вы даете мне, – сказал Дух, – ощущение реальности.
– Какова бы ни была причина, я очень рад, что ты пришел к нам, – сказал Максвелл.
– Вы трое – уже давние друзья, – задумчиво произнесла Кэрол.
– И это вас удивляет? – спросил Оп.
– Да, пожалуй… Я не очень отдаю себе отчет, что, собственно, я имела в виду.
В противоположном конце зала послышалась какая-то возня. Кэрол и Максвелл обернулись на шум, но не смогли разобрать, что там происходит.
Внезапно на один из столиков вспрыгнул человек и запел:
Билл Шекспир, хороший малый,
Зря бумаги не марал,
Не давал проходу юбкам,
Громко песенки орал…
Раздались возмущенные вопли и свист. Кто-то бросил чем-то в певца, но промахнулся. Часть посетителей подхватила песню:
Билл Шекспир, хороший малый,
Зря бумаги не марал…
Какой-то могучий бас оглушительно взревел:
– К черту Билла Шекспира!
И зал словно взорвался. Летели на пол стулья, люди вскакивали на столы, пронзительно вопили, сталкивали и стаскивали друг друга вниз. Замелькали кулаки. В воздух взвились различные предметы.
Максвелл вскочил, протянул руку и перебросил Кэрол себе за спину. Оп с оглушительным боевым кличем перепрыгнул через стол и опрокинул ногой ведерко. Ледяные кубики разлетелись во все стороны.
– Я посбиваю их, как кегли, – кричал он Максвеллу, – а ты знай оттаскивай!
Максвелл заметил кулак, взметнувшийся у него над ухом, увернулся и нанес удар в пустоту, примерно в том направлении, откуда появился кулак. Над его плечом промелькнула ручища Опа, завершавшаяся могучим кулаком, который врезался в чью-то физиономию, и кто-то покатился по полу за их столиком.
В затылок Максвелла угодил какой-то тяжелый предмет, летевший со значительной скоростью, и он свалился. Вокруг двигалась стена ног. Кто-то наступил ему на руку. Кто-то упал на него. Где-то в неизмеримой вышине раздавались дикие завывания Опа.
