– Пускайте, – сказал Бордмен.
Хостен отдал приказ, и роботы-зонды двинулись в ворота. Теперь, наблюдая за приземистым роботом, Раулинс впервые увидел, как выглядит зона М прямо тут, за внешней стеной. Влево от входа бежала волнистая зубчатая стена, сделанная словно из голубого фарфора. Справа, с темной каменной плиты свисал занавес из каких-то металлических нитей. Робот миновал эту завесу, которая легко колыхалась в разреженном воздухе, нити задрожали и зазвенели. Он двинулся вдоль голубой стены, идущей слегка под уклон, и прошел метров двадцать. Дальше стена резко поворачивала и делала кольцо, образовывая что-то вроде длинного зала без крыши. Во время четвертой экспедиции на Лемнос здесь шли два человека, один из них остался на пороге, а второй прошел в центр зала и поэтому уцелел. Робот вошел в зал. Секундой позже из мозаики, украшающей стену, выстрелило мощное излучение, которое осветило ближайший участок и стены, и прошило все вокруг в радиусе двенадцати метров. В наушниках Раулинса зазвучал голос Бордмена:
– Мы уже потеряли, как и предвидели, четыре зонда прямо в воротах, а как твой?
– Идет по программе. До сих пор все хорошо.
– Вероятнее всего, ты потеряешь его в течение шести минут. Сколько времени уже прошло?
– Две минуты пятнадцать секунд.
Робот выглянул из-за голубой стены и начал быстро продвигаться к тротуару, где еще миг назад полыхало пламя. Раулинс включил обонятельные приспособления и почувствовал запах паленого, большое количество озона. Тротуар разделился. С одной стороны находился каменный мост с одним поручнем через яму, полную какого-то огня. С другой стороны дорогу загораживала куча каменных блоков, лежавших в положении неустойчивого равновесия. Мост казался более безопасным, но робот сразу же повернулся и начал карабкаться по блокам. Раулинс передал ему вопрос: почему? Робот ответил, что моста вообще нет – это только голографическая проекция аппаратов, которые помещаются за ямой, под виадуком. Нед потребовал проверки, и увидел, как объемное изображение робота взбирается на солидно выглядевший мост, а затем качается, пытаясь удержать равновесие, когда этот мост падает в огромную яму. «Хитро», – подумал Раулинс, и его затрясло при мысли, что так мог попасться он сам.
Тем временем робот благополучно перебрался по каменным блокам. Прошло три минуты восемь секунд. Дальше дорога была прямой и безопасной, по крайней мере, такой она выглядела. Это была улица между двумя башнями без окон высотой по сто метров, сооруженных из какого-то гладкого минерала. Поверхность их казалась масляничной и переливалась всеми цветами радуги. В начале четвертой минуты робот миновал светлый квадрат, рисунком поверхности напоминающий крепко сцепленные зубы, и отскочил в сторону. Благодаря этому его не уничтожил удар выпуклого металлического бруска. Через восемьдесят секунд робот обошел трамплин над пропастью, умело обогнул пять четырехгранных острых шипов, которые неожиданно выскочили из мостовой, и вступил на такую длинную наклонную плоскость в виде трамплина, что хотя и несся по ней с огромной скоростью, спуск продолжался сорок секунд.
Все, что он встречал на своем пути, уже давно, много лет назад описал один человек, по имени Кэртносэнт, там и погибший. Он продиктовал полный отчет об этих ловушках лабиринта и выдержал там шесть минут тридцать секунд. Его ошибка заключалась в том, что он не покинул трамплин на сорок первой секунде. А те, кто наблюдал за ним снаружи, не поняли, что же с ним произошло. Раулинс, после того как робот сошел с трамплина, потребовал еще одной инсценировки, и увидел предполагаемый компьютером вариант на телеэкране. В конце ската открылась широкая щель и втянула изображение робота. Тем временем робот быстро двигался к чему-то, что могло быть входом в другую зону лабиринта. За этими воротами простиралась хорошо освещенная веселенькая площадь, вокруг которой поднимались в воздух шары из какой-то субстанции, напоминающие мыльные пузыри. Раулинс сказал:
– Идет седьмая минута, и мы продолжаем продвигаться вперед, Чарли. Мне кажется, что я вижу вход в зону G прямо перед собой, перед нами. Не возьмешь ли ты моего робота под свой контроль?
– Если он выдержит еще две минуты, то так и сделаем, – ответил Бордмен.
Перед воротами робот остановился, осторожно включил свой гравитрон и создал энергетический сгусток, и ввел его в ворота.
Ничего не произошло. Как будто успокоенный, он двинулся к воротам сам, и когда входил, стены неожиданно захлопнулись, как челюсть какой-нибудь сверхакулы, раздавив его в лепешку. Экран погас. Тогда Раулинс перешел на прием еще одного аппарата-зонда, находящегося вверху. Аппарат передал снимки расплющенного робота. Человека такая ловушка стерла бы в порошок. Раулинс доложил Бордмену:
– Мой робот скончался. Шесть минут сорок секунд.
– Так я и предполагал, – прозвучало в ответ.
– У нас осталось только два робота. Переключайся и наблюдай.
На экране появился рисунок – упрощенная схема лабиринта с высоты птичьего полета. Маленький «x» обозначал каждое из мест, где был уничтожен один из роботов. Раулинс после коротких поисков нашел место на границе между двумя зонами, где находилась эта захлопывающаяся ловушка. Он отметил, что его робот зашел дальше, чем другие, и его развеселила собственная детская гордость от этого открытия.
Так или иначе, два робота все еще продвигались вглубь лабиринта. Один действительно был во второй зоне, а другой кружил по ведущим в нее пандусам.
Чертеж исчез с экрана, и Раулинс увидел картину лабиринта, передаваемую на экран одним из роботов. Почти с балетной гибкостью этот металлический столб лавировал между строениями, обходя золотистые пилоны, из которых неслась удивительная мелодия, потом какой-то световой омут, затем паутину из серебряных блестящих нитей и, наконец, побелевшие кости. Раулинс только на мгновение увидел эти кости, но несомненно, это были останки людей. Прямо-таки галактическое кладбище для смельчаков.
Со все возрастающим возбуждением он наблюдал за продвижением робота и чувствовал себя так, будто шел сам, избегая убийственных ловушек, и с течением времени его триумф возрастал. Уже пятнадцать минут. Второй уровень лабиринта казался более просторным, чем первый. Были видны широкие аллеи, высокие колонады, длинные пассажи, расходящиеся веером от главного пути. Гордость за этого робота, за совершенство его аппаратуры и датчиков наполнила его. Раулинс перестал нервничать и почувствовал себя неуязвимым. Поэтому он пережил сильное потрясение, когда одна из плит мостовой перевернулась ни с того ни с сего, и робот съехал по длинному желобу во вращающиеся зубчатые колеса какой-то мощной машины. А ведь они и не ожидали, что этот робот зайдет так глубоко в лабиринт.
