Работа экспедиции протекала успешно. Каждое погружение гидростата давало огромный научный материал. Кроме того, сильнейшие приливные явления вызывали небывалое перемещение нижних и верхних слоев океанской воды, и на поверхности появлялись трупы глубоководных животных, разорванных внутренним давлением. Сотрудникам «Нептуна» оставалось подбирать их.
Однако чем ближе подходила звезда к Земле, тем опаснее становилось пребывание экспедиции на экваторе, где притяжение звезды чувствовалось особенно сильно. Переходы от прилива к отливу сопровождались все более бурными явлениями и в воздухе и в океане. «Нептун» постепенно поднимался приливом вверх вместе с растущей водяной горой и медленно, несколько часов, опускался вниз. Если теплоход оказывался не на самой вершине, на склоне водяной горы, его положение становилось критическим. Он валился набок, его заливали волны небывалой высоты. Тучи то смешивались с волнами, то внезапно перелетали через водяную гору или же поднимались на необычайную высоту и исчезали. Атмосфера была насыщена электричеством.
Капитан теплохода Виноградов все последние дни чрезвычайно нервничал и наконец не выдержал, пригласил к себе в каюту академика Шипольского и его молодых сотрудников — Прохорова, Залкина, Савича и Дудина — и обратился к ним с такой речью:
— Мне приказали ожидать профессора Тюменева. Он не явился в срок и не подает о себе вестей. Быть может, погиб. Это естественно в такое время. Ждать больше не могу. Я отвечаю за теплоход, отвечаю за команду, отвечаю за всех вас. Сейчас отлив, и мы опускаемся. А уже в следующий прилив — через несколько часов! — звезда оторвет часть океана. С теплоходом. Нам необходимо быстро уходить на север. Гидростат придется бросить. Тащить его на буксире — значит задерживать ход. Я нарушу приказ, но спасу людей. Пусть меня судят.
Это было сказано таким решительным тоном, что все поняли — спорить бесполезно.
— Гидростат должен быть спасен. Звезда может похитить его, — горячо воскликнул научный сотрудник Прохоров. — Если его нельзя взять с собой на север, следует кому-нибудь из нас погрузиться в гидростате на максимальную глубину и там отсидеться, пока звезда будет отрывать верхушку океана, а потом всплыть на поверхность. Я опущусь. Кто со мной?
Залкин, Дудин и Савич подняли руки. Шипольский о чем-то задумался, затем спросил капитана:
— А что будет с профессором Тюменевым и его сотрудниками, если они прибудут к острову Гуам и не найдут здесь теплохода? На обратный путь им не хватит ни горючего, ни продовольствия. Население Гуама и других островов давно эвакуировано. Гидростата, даже когда он всплывет, они могут и не заметить и тогда погибнут в океане или же в небе, захваченные звездой.
Капитан Виноградов развел руками.
— Печально, — сказал он, — но что станет с академиком Шипольским и его сотрудниками, если мы задержимся?
— Я прошу подождать хотя бы несколько часов, — сказал Шипольский.
Виноградов отказался. Шипольский настаивал. Сотрудники поддержали его. Виноградов тяжко вздыхал, вытирал пот со лба, но повторял:
— Нет!
— Подводная лодка на горизонте! — крикнул вахтенный.
— Это, наверное, он! — взволнованно сказал Шипольский. — Идемте!
Все поднялись на капитанский мостик. К теплоходу быстро подходил большой подводный корабль. На мостике стоял Тюменев и махал шапкой.
Они стояли друг против друга, два знаменитых ученых: высокий, кряжистый, румяный, с пушистыми усами восьмидесятичетырехлетний океанограф академик Шипольский и седоусый, седобородый старик-астроном Тюменев.
Вокруг них почтительно стояли молодые сотрудники Шипольского.
— Летим на звезду, Анатолий Иосифович? — шутил Тюменев, крепко пожимая руку Шипольскому. — На Бете, по всей вероятности, есть океаны, изучать будете.
— На мой век и земных хватит, Иван Иванович, — улыбаясь, отвечал Шипольский. — В Ленинграде не убедили меня, а здесь и подавно не убедите. Вон что делается! — И он широким жестом показал на горизонт. — Поздновато ваша звезда явилась. Я успел состариться. Куда мне лететь?
— Глупости. Старости нет. Старость! Все это выдумки. Вот именно. Посмотрите на меня.
— Да вы молодой человек по сравнению со мной… — ответил Шипольский.
— Молодой! Вот именно. Ну, как ваши подводные экспедиции?
Шипольский с увлечением начал рассказывать о необычайных находках в глубинах океана, о загадочных глубоководных животных, о раскрытых тайнах, которые океан тысячелетия скрывал от людей. Щеки его еще больше порозовели. Он забыл о своих годах, о подагре и начинающейся глухоте, забыл о том, что находится среди бурного океана и что над головой его сверкает зловещая звезда.
Тюменев слушал его с трудом: от темных океанских глубин мысли старого астронома невольно улетали к темным глубинам неба.
Капитан Виноградов ходил по капитанскому мостику, смотрел на волны, на небо и сердито отдувался. Он не мог дождаться наступления отлива. Только бы скорее усадить в гидростат Тюменева с его спутниками и бежать, бежать на север, спасая жизнь вверенных ему людей и имущество.
А Турцев стоял возле борта и смотрел на океан. На его зеленой поверхности сверкало красноватое пятно, отблеск звезды Абастумани.
Справа от теплохода виднелся мостик подводного корабля, в котором прибыли Тюменев и Архимед. Капитаны подводного корабля и теплохода решили совершить обратный путь совместно, чтобы, если потребуется, оказывать друг другу помощь.
Прямо перед Турцевым ныряла, как поплавок, верхняя надстройка гидростата. На палубе стоял человек небольшого роста, он махал рукой. Архимед присмотрелся и узнал Николая Владимировича Савича — третьего участника полета, молодого океанографа, помощника Шипольского. Турцев улыбнулся и помахал рукой в ответ.
Ему вспомнилась поездка в Ленинград, вечера в большой квартире Шипольского, обсуждение планов использования гидростата для вылета на Бету. Вспомнилось взморье. Хлопотливый Савич с испачканными в машинном масле руками. Знакомство с гидростатом, с его сложными машинами, остроумными приборами…
И вот их жизненные пути сошлись здесь, в океане, чтобы дальше идти вместе… куда? В неведомое…
— Привет, Савич! — кричит Архимед, но шум волн заглушает его голос.
Багровое солнце спускалось за горизонт. Стоял отлив — самый низкий за все время прохождения звезды — перед самым высоким — критическим — приливом.
Острова Марианы, остров Гуам словно выросли, поднялись над водою на небывалую высоту, обнажив свои извечно скрывавшиеся под водою, покрытые раковинами, водорослями и кораллами скалистые «фундаменты». Показались неведомые ранее острова, мокрые, голые, безжизненные, никогда не видевшие света и солнца.
