Ведь могло случиться и так, что ему понравятся те новые миры, которые он откроет. Но он предчувствовал, что его отношение к ним будет иным, чем у галактиан и даже людей Бетельгейзе. Первые глядели на мир свысока и с презрением. Одна планета стоила другой, а одна эпоха напоминала другую. Они ценили лишь тот клочок земли, на котором жили в данный момент, тот воздух, которым дышали в данное мгновенье, и только те секунды, которые были их настоящим. У бетельгейзиан отношение ко всему было другим — они напоминали хозяев, заботящихся о том, чтобы поднять стоимость своих земель, хотя заведомо знали, что никогда не посетят их. И те, и другие сознательно не замечали безбрежности космоса. Протяженность космоса представлялась им как дискретный набор задач, которые надо решить одну за одной.
Над экраном вспыхнула красная лампочка. Очертания башни размыло. Лампочка погасла. Ни грохота, ни малейшей вибрации. Алгана не вжало в жесткое кресло, он не услышал рева двигателей и скрежета металла. Только сменился голос, который с той же монотонностью чеканил слова, перечисляя цифры.
Корабль стартовал. Звездолет пересек границы атмосферы, и на экране холодным неподвижным огнем засияли звезды…
Алган встал и с осторожностью двинулся по проходу, ощущая в сердце сосущее чувство тоски: сила тяжести здесь была на треть меньше той, к которой он привык за тридцать два года скитаний по Даркии. Отныне ему суждено жить в этих условиях — такая сила тяжести была принята на всех кораблях Галактики.
Он приблизился к экрану, повернулся лицом к сидящим в креслах людям и спросил:
— Кто знает, к какой звезде мы летим?
Ответом ему было подавленное молчание.
Алган уселся и обвел взглядом тех троих, что делили с ним небольшую каюту с голыми стальными стенами, — Пейна, старого космического волка с изъеденным морщинами лицом, Сарлана, рыжеволосого молодого человека, его соседа в момент старта, и приземистого крепыша с бычьей шеей и крохотными глазками, чьего имени он не знал. Они выглядели неплохими ребятами, а двое последних во всем пытались копировать Пейна, упорно стремясь отвести взгляд от экрана, на котором чернела пустота с редкими блестками звезд.
— К какой звезде мы летим? — переспросил Алган.
Пейн засмеялся.
— Уже дрожишь, Жерг? Наслушался историй про жутких чудищ, которые населяют далекие планеты. Через пару лет станете жалеть, что их было маловато на вашем пути.
— А какое это имеет значение для нас? — скучным голосом пробормотал Сарлан. — Один мир или другой. В нашем положении…
Невысокий крепыш промолчал.
— Мы летим к центру Галактики, — сказал Пейн. — Там самая высокая плотность звездных систем и больше шансов наткнуться на подходящую для человека планету.
— Почему бы нам не глотнуть чего-нибудь покрепче? — неуверенно спросил Сарлан.
Пейн открыл шкафчик и извлек бутылку и стаканы.
— За старт, — предложил Алган.
Они молча выпили, избегая смотреть друг на друга. Их глаза скользили по блестящим стенам каюты, а лица выражали неуверенность.
Пейн усмехнулся.
— Не думайте, что будете жить в этой клетке целую вечность.
Он тронул клавиши переключателя. Свет погас. Кто-то уронил свой стакан, и тот запрыгал на упругом полу, словно мяч. Алган отступил на шаг, уперся спиной о металлическую перегородку и выбросил вперед руки, опасаясь нападения. Его зрачки расширились, пытаясь уловить хоть малейший свет. Но вокруг была беспросветная тьма. Тишину разрывало лишь свистящее дыхание соседей по каюте. Алган напрягся — в нем проснулись древние инстинкты, древние страхи и древнее умение преодолевать их.
Затем посветлело. Холодный голубоватый свет постепенно усилился и стал ровным, обрисовав зыбкие контуры теней, тел, заиграл на зубах, глазах, металлических застежках.
Подул сильный ветер. Они пробуждались от сна в необъятном лесу. Над головой вековые деревья играли изумрудной листвой. Где-то за кустами журчал невидимый источник.
Алган обернулся. Его пальцы ощупали холодную стену. Они были пленниками в стальной клетке, и их окружал нескончаемый нереальный лес.
— Значит все, что рассказывают о звездолетах, правда, — проговорил он.
— Ничего не бойтесь, — улыбнулся Пейн. Он нагнулся и запустил руку в траву. Она прошла сквозь изображение и нащупала стакан.
— Не бойтесь ничего, — повторил Пейн. — Это обычная техника. Я специально не предупредил вас, чтобы эффект был разительней. Пустую холодную каюту можно превратить во что угодно — в горы, леса, моря, подводные бездны, просторы заоблачных высот…
Во время первых полетов люди часто сходили с ума от однообразия и монотонности путешествия. Психологи нашли выход. Они создали иллюзию, полную и совершенную. Они преобразили окружение, сделав его изображением, декорацией, игрой. Вы можете скользить меж звезд и бродить среди руин давно покинутых дворцов. Вы — творцы, пока длится путешествие. Но человек привыкает ко всему. И вскоре начинает ощущать эти леса и горы как декорацию, необходимую для борьбы с клаустрофобией. Человек родился под открытым небом, и отсутствие небесных просторов давит на него сильнее, чем свинцовая клетка. Он не может долго выдержать отсутствия неба. А потому уносит его с собой в свои путешествия.
«Иллюзия», — думал Алган, поглаживая пальцами холодную переборку. Он вспомнил бескрайние леса и долгие скитания во время охоты, усталость мышц, когда часами сидишь в засаде, поджидая добычу, ледяной ожог воды, охватывающий разгоряченное тело…
Они уселись на поросшую мохом каменную скамью, не выпуская из рук металлических поручней. Они перенеслись в сновидение, стали актерами своих собственных снов, растянутых на все путешествие, на долгие месяцы, пока звездолет будет бороздить космос в поисках новых планет.
— К какому миру мы летим? — в третий раз спросил Алган.
— Жеребец бьет копытом от нетерпения, — усмехнулся Пейн. — Я уже сказал, к центру Галактики. Но прежде мы совершим посадку на Эльсиноре, одной из планет пуритан. Если кто-нибудь пожелает остаться там, по-видимому, сможет это сделать. Но охотников жить там мало. Желание обосноваться в сих краях пропадает через несколько дней пребывания на этих проклятых планетах. Сами увидите почему.
— А затем? — спросил Алган.
— Не спешите. Миры, куда мы направляемся, еще не имеют имен. Они обозначены цифрами. Не исключено, Алган, что одну из них заменит ваше имя, если, конечно, вас не останется в живых. Планета Алган! Неплохо звучит. Нам еще далеко до настоящих испытаний. А пока мы будем развлекать друг друга байками, читать, покуривать трубки, надеясь, что так время пролетит быстрее. А когда побываете на паре-другой особо негостеприимных миров, станете молиться, чтобы каждая минута здесь текла как можно медленнее.
