— Во всяком случае, нечто новое, — повторил он.
— А что, если… — Новиков запнулся, надо было обдумать неожиданную мысль. — Сергей Сергеич, — сказал он, помолчав, — а что, если переправить Вожака на тот берег?
— Зачем? — Резницкий быстро взглянул на Новикова.
— Его предки могли быть программистами Центра.
— Возможно. Но давайте, Алеша, опираться не на предположения, а на факты. Возбуждение прогениториальной памяти в мозгу аборигена вызывает, как я полагаю, очень смутные, рваные, бессвязные картины. Нужно не менее трех сеансов. Но я не могу приступить даже ко второму, пока не получу мало-мальски стабильной энграммы.
— Согласен, что ваша методика безупречна. Но вот факт — гражданин стоит целый час и смотрит на Центр. Пустое любопытство исключается, верно? Неужели вы не слышите, как со скрипом ворочаются его мозги?
— Конкретно, Алеша: чего вы хотите добиться?
— Нам нужно установить прямой контакт с Центром — иначе невозможно разобраться в его намерениях, иначе мы не сможем на него воздействовать. Прямой контакт когда-то осуществляли здешние программисты. Наш подопытный — их потомок…
— Не получится. Во всяком случае — до окончания эксперимента.
— А вдруг, Сергей Сергеич? Мы же ничем не рискуем. Вдруг в его смутных воспоминаниях мелькнет нечто такое… существенное для нас. Хотя бы намек. Да и Центр, вероятно, как-то среагирует на его появление.
— Вот этого я и опасаюсь.
— И напрасно. Центр не может сделать ему ничего дурного, за это я ручаюсь. Скорее всего он встретит нашего приятеля радостным хрюканьем. Ну что, Сергей Сергеич, все еще не убедил?
— Хорошо, — помолчав, сказал Резницкий. — Но я пойду с вами.
— Нет, — твердо сказал Новиков. — Ко мне Центр, вроде бы, привык, а как встретит вас — не знаю. Вы лучше посидите здесь на бережку. Помните васнецовскую «Аленушку»? Вот и вы так — подоприте щеку рукой, пригорюньтесь…
Усадить Вожака на плотик оказалось делом нелегким. Вожак топтался, дергал Резницкого за рукав и верещал. Сергей Сергеевич подталкивал его к плотику, на котором сидел Новиков с тубой питательной пасты. Вид и запах любимой еды заставили наконец Вожака ступить на плотик, он упал на сиденье, и в тот же миг Новиков оттолкнулся веслом от берега. Вожак пожирал пасту, глазки его беспокойно бегали. Плотик уткнулся в заросли противоположного берега. Вожак с визгом переполз на сушу, за что был вознагражден второй порцией: пасты.
Так он и стоял перед башней Большого Центра — жующий и глотающий, с мордой, выпачканной в пасте. Новиков не спускал с него объектива кинокамеры. Но никакими силами нельзя было заставить Вожака пролезть под решеткой в башню. Он стоял, жевал и смотрел. Очевидно, Сергей Сергеевич прав: никакого толку от Вожака не было.
И тут у Новикова возникло странное ощущение — будто в башне кто-то есть. Он просунул голову под решетку и явственно ощутил на лице легкое дуновение. На черном фоне одной из панелей блока программирования скользнула серая тень — Новикову почудился некто проворный, круглоголовый… Нет, это мерцал сложный узор рисованных схем.
Новиков пролез в башню, медленно приблизился к этой панели. Он не помнил точно, новый ли рисунок был на ней сейчас или тот же, что и раньше. Он знал, что должен проверить это, но не мог шевельнуть рукой, чтобы достать таблицы. Он застыл на месте и смотрел на мерцающую панель, и теперь ему казалось, будто он стоит перед невидимым экзаменатором, который упорно повторяет один и тот же вопрос, и наконец до него, Новикова, дошел смысл вопроса.
«Кто ты такой?»
Вопрос повторялся снова и снова, стучал в ушах, и он знал, что должен ответить. Он сосредоточился лишь на этом и проговорил раздельно, но беззвучно, — не проговорил, а подумал:
«Я человек».
Быстрее потекли, меняя цвета, огоньки по рисованным схемам. Новиков ощутил усталость. Он вылез из башни. Вожак все стоял, тупо глядя на башню, и жевал. Новикову вдруг захотелось есть, никогда в жизни он еще не был так нестерпимо голоден, и он вытащил из кармана тубу с пастой и выдавил себе в рот чуть ли не полтубы. Они стояли рядом — Вожак и Новиков. Они молча жевали и глотали, жевали и глотали. Новиков сам ужаснулся наслаждению, которое при этом испытывал. С трудом он заставил себя воздержаться от того, чтобы опорожнить тубу до конца.
Резницкий стоял на том берегу рва и махал рукой.
— Сейчас, сейчас, — сказал Новиков с набитым ртом.
Торопливо дожевывая, он схватил Вожака за руку и потащил к плотику. Вожак упирался и взвизгивал, и опять пришлось пустить в ход пасту в качестве приманки.
— Ну что? — спросил Резницкий. — Добились чего-нибудь?
— Нет… Потом расскажу, давайте сперва позавтракаем. Новиков быстро зашагал к вездеходу. Резницкий последовал за ним, позади плелся Вожак.
* * *
Это утро было богато событиями.
— Где вы пропадали? — спросила Таня. — Я ужасно беспокоилась.
— Завтракать, завтракать, — сказал Новиков.
— Сейчас у входа в мастерскую разыгралась драка. Я услышала визги и побежала туда. Два самца дрались камнями. Наверно, за право владения запасами орехов, которые остались после Вожака. Я не успела вмешаться, один проломил другому череп… — Таня передернула плечами.
— Черт с ними, — сказал Новиков. Он полез в вездеход, вынес оттуда складной столик и цилиндрический контейнер с брикетами. — Давайте завтракать. Где витакол?
— Сейчас, Алеша. Я тоже очень голодна… Только доскажу… Я пошла обратно и вон там, на опушке, что-то черное мелькнуло меж деревьев. Унилок у меня был включен, я сразу посмотрела — на экране было эхо быстро движущегося предмета, но не биомассы. Он мелькнул снова, мне показалось — будто огромная теннисная ракетка. И я вспомнила…
— Ракетка? — промычал Новиков, вгрызаясь в брикет.
— Я вспомнила ваш отчет о первой экспедиции, Сергей Сергеевич. Там ведь упоминались роботы, внешне похожие на ракетки.
— Да, — сказал Резницкий. — Мы думали, Центр выключил всех роботов. Если ваше наблюдение не ошибочно…
— Я видела своими глазами.
— Значит, выключены не все роботы.
Резницкий тоже принялся за еду. Некоторое время разведчики молча ели.
— Не знаю, что со мной творится, — сказал Новиков, — но я никак не наемся. Принесу еще пасты.
Он пошел к вездеходу, взялся за ручку дверцы и с изумлением обнаружил, что она заперта изнутри. Новиков обежал вездеход и рванул дверцу другого борта — она тоже не поддалась.
— Вожак заперся в вездеходе! — крикнул он.
Подбежали Таня и Резницкий.
