— Вы спрашиваете счет, сэр? — сказала она.
— Почему мне не подали завтрака? Почему вы не приготовили мне завтрака и не отвечаете на звонки? Что же, по-вашему, воздухом, что ли, я питаюсь?
— А почему, желала бы я знать, — сказала мистресс Галль, — вы не платите мне по счету?
— Говорил же я вам три дня тому назад, что скоро получу с почты деньги?
— А я вам говорила три дня тому назад, что никакой вашей почты дожидаться не хочу. Велика беда, что вам пришлось подождать немного с завтраком, коли вот уже пять дней как я жду со счетом?
Незнакомец выругался кратко, но сильно.
— Ну, ну! — послышалось из-за прилавка.
— Прошу покорно не ругаться, сэр, — сказала мистресс Галль.
Незнакомец, стоя в дверях, более чем когда-либо походил на сердитый водолазный шлем, но все присутствовавшие почувствовали, что мистресс Галль одолевает, что подтвердилось и последующими его словами.
— Послушайте, голубушка… — начал он.
— Никакая я вам не голубушка, — оборвала мистресс Галль.
— Я говорил вам, что перевод еще не пришел.
— Уж и перевод? — уязвила мистресс Галль.
— Но все-таки в кармане у меня, может быть, найдется…
— Три дня тому назад вы мне говорили, что в кармане у вас найдется, много-много, что какой-нибудь соверен мелочью…
— Ну, а теперь нашлось еще.
— Эге! — раздалось из-за прилавка.
— Как же это так нашлось, смею спросить? — осведомилась мистресс Галль.
Вопрос, по видимому, очень раздражил незнакомца. Он топнул ногой.
— Что вы хотите этим сказать?
— Да что не знаю, как это так вдруг «нашлось», — пояснила мистресс Галль. — И прежде чем я буду начинать с вами новые счеты, готовить вам завтраки и все такое, извольте-ка объяснить-с некоторые вещи-с, которых ни я и никто здесь не понимает-с и все очень хотели бы понять. И почему, позвольте спросить, вас не было в вашей комнате, и как вы туда попали-с? Мои жильцы входят в дом через двери-с, такой уж у нас заведен порядок-с; а вы вошли вовсе не там, это уж верно… И как же вы вошли, позвольте спросить? Кроме того…
Вдруг незнакомец поднял свои руки в перчатках, сжал кулаки, топнул и с таким необыкновенным бешенством крикнул: «Стойте!», что мистресс Галль замолчала мгновенно.
— Вы не понимаете, кто я и что я, — проговорил медленно он. — А вот я вам сейчас покажу. Чорт возьми! Я покажу вам!
Он поднес открытую ладонь к лицу и отнял ее. Середина лица обратилась в черную яму.
— Вот! — сказал он, сделал шаг вперед и подал что-то мистресс Галль, — что-то, что она машинально приняла, углубленная в созерцание его преобразившейся физиономии. Но вслед затем, увидев, что это было, громко взвизгнула, уронила предмет, который держала в руке, и, едва устояв на ногах, отскочила назад. Нос, — это был нос незнакомца, красный и лоснящийся, — полетел на пол, издавая звук пустого картона. Вслед затем незнакомец сдернул очки, и у всех присутствующих захватило дыхание. Он сбросил шляпу и в бешенстве начал срывать с себя бинты, но бинты поддались не сразу. Прошла минута томительного ожидания.
— О, Господи! — сказал кто-то.
Бинты соскочили.
Хуже ничего совсем и быть не могло. Мистресс Гальь, стоявшая все время разинув рот и цепеневшая от ужаса, громко взвизгнула при виде того, что увидала, и бросилась вон из дома. За нею следом двинулись и остальные. Все ожидали ран, увечья, определенных ужасов, были к ним готовы, и вдруг ничего! Бинты и парик полетели через корридор в буфет и чуть не задели какого-то отскочившего вовремя мальчугана. Давя друг друга, все общество кубарем летело с лестницы, и не мудрено: человек, стоявший в дверях и оравший какие-то бессвязные объяснения, до воротника пальто представлял из себя плотную, сильно жестикулирующую фигуру, — а дальше была пустота, полное отсутствие чего бы то ни было.
В деревне слышали визг и крики, потом видели стремительно вырывающуюся из гостиницы толпу. Видели, как упала мистресс Гилль, и перепрыгнул через нее чуть не споткнувшийся было Тедди Годфрей; слышали страшные вопли Милли, которая выскочила из кухни на шум и прямо наткнулись на стоявшего к ней спиной незнакомца без головы. Но вопли эти внезапно смолкли.
И тотчас же, те кто был на улице, — торговец пряниками, хозяин тира и его помощник, хозяин качелей, мальчишки и девчонки, расфранченная молодежь, старики в блузах, цыгане в фартуках, — все они бросилась бежать по направлению к гостинице, и в удивительно короткое время толпа человек в сорок, быстро увеличиваясь, заколыхалась перед заведением мистресс Галль, сновала, кричала, расспрашивала, восклицала и давала советы. Всем хотелось говорить сразу, и в результате получалось вавилонское столпотворение. Маленькая кучка народу суетилась вокруг мистресс Галль, которую подняли без чувств. Царствовало полное смятение, среди которого какой-то очевидец, что было мочи, горланил свои совершенно невероятные показания:
— Оборотень!
— Так что ж такое он сделал-то?
— Девчонку приколотил!
— С ножом на нее бросился, вот что.
— Да говорю ж я вам: безголовый! Не то, что, как говорят, «безголовый», а просто без головы!
— Вздор это, фокус какой-нибудь.
— Как снял он это бинты, тут, братцы мои, и…
Стараясь заглянуть в отворенную дверь, толпа сплотилась в нечто в роде напиравшего вперед клина, вершину котораго, обращенную к гостинице, составляли наиболее смелые.
— Стоит это он, я девчонка как заорет, — он и обернись! Она давай Бог ноги, а он за ней… Всего какая-нибудь минута пришла, а он уж назад и ножик в руке, я в другой коврига хлеба, и встал, будто глядит. Вот сейчас только… В эту дверь вошел… Говорю ж я вам: башки у него никакой и в помине! Кабы вы раньше, сами бы…
Позади началось смятение, и оратор умолк. Он посторонился, чтобы дать пройти маленькой процессии, твердым шагом направлявшейся прямо к дому; во главе ее шел мастер Галль, красный и решительный, за ним мистер Бобби Джефферс, деревенский констэбль, и позади всех осмотрительный мистер Уоджерс. Они явились, вооруженные приказом об аресте.
Толпа кричала противоречивые наказания о последних событиях.
— С головой ли, без головы ли, — говорил мистер Джафферс, — а арестовать надо непременно, и я его арестую.
Мистер Галль торжественно поднялся по лестнице и торжественно подошел к двери приемной.
— Констэбль, — сказал ом, — исполняйте вашу обязанность.
Джафферс вошел в приемную, а ним — Галль, а за Галлем — Уоджерс.
Им предстала в полумраке безголовая фигура с обглоданною коркой хлеба в одной, обтянутой перчаткой, руке и куском сыру в другой.
