- Но все-таки почему дети не общались с ней? Она вела себя агрессивно, вызывающе? - мне было все равно, что спрашивать, лишь бы учитель откровенничал и дальше.
- Агрессивно? Нет. Безразлично. Ей были безразличны окружающие, такое впечатление. Она жила в своем собственном мире... Мне, конечно, очень жаль, что с девочкой случилось несчастье, - опомнился герр Фрай.
- Может быть, у нее был аутизм? - предположил я.
- Аутизм? Нет. Ее обследовали психиатры, никаких психических отклонений не обнаружено. Просто такой характер. К сожалению, практически не поддающийся коррекции. Я думаю, там была психотравма в раннем возрасте...
- Да-да, я слышал, очень неадекватная мать.
- Насколько я понимаю, герр и фрау Шефер приложили все усилия, чтобы восстановить психику ребенка, но это не удалось до конца.
- Вы не знаете каких-либо подробностей о ее матери?
- О матери? - герр Фрай задумался, - к сожалению, нет. Я ведь знал Лауру всего три года, только здесь, в гимназии. Но училась она хорошо, здесь претензий нет. Правда, мало отвечала на уроках, не поднимала руку, поэтому оценки... словом, они могли быть значительно лучше. Мы не можем ставить ребенку отличную оценку, если он вообще не участвует в уроке.
- В основном воспитанием Лауры занимался отец? - спросил я.
- Мне трудно сказать, как это было поставлено у них дома, но в школу частенько приходила фрау Шефер.
Учитель ненавязчиво взглянул на большие часы над дверью. Перемена заканчивалась.
- Спасибо большое, герр Фрай. Жаль только, что у Лауры совсем не было друзей. Может быть, она все-таки с некоторыми детьми была не в таких плохих отношениях? Мне бы хотелось поговорить с кем-то из ее подруг - может быть, они знают о происшествиях в последнее время, может, Лаура чем-то делилась?
Герр Фрай подхватил папку и сделал шаг к двери. Обернулся.
- У Лауры не было друзей, герр Оттерсбах. Впрочем, если желаете... поговорите с Таней Бреннер из ее класса. Там была не дружба, но... если кто-то может рассказать о Лауре - это Таня.
Перед тем, как отправиться в кабак на встречу с Максом, я сделал два звонка - позвонил психиатру и психологине, у которых в разное время наблюдалась Лаура.
У психиатра мне не повезло совершенно - автоответчик поведал, что практика закрыта на неделю в связи с отпуском.
Практика психологини была открыта. Правда, помощница настаивала, что никакого времени у них нет, все расписано на несколько месяцев вперед. Я был вынужден немного покривить душой, заявив, что я работаю для полиции частным образом (так не бывает, но не каждому это известно). Помощница нехотя выделила мне пятнадцать минут в завтрашнем расписании детского психолога.
С Максом, в отличие от остальных, все прошло гладко. Коллега обрадовался и работе, и возможности повидать родину. Мы с ним душевно посидели за пивом и обсуждением возможностей победы дортмундской Боруссии в очередном матче с баварцами. Между прочим, я терпеть не могу футбол. Но в Германии нельзя не интересоваться футболом, если профессиональный долг обязывает быть свойским парнем в любом окружении.
Вечером мне было чем заняться. Меня ждали многостраничные акты психологических, медицинских и психиатрических обследований Лауры, ее досье, любезно выданное под расписку фрау Жанин Шефер.
К ночи у меня окончательно распухла голова от всей этой медицинской хренотени.
Бывают дети, которые болеют в раннем возрасте, а потом как-то выправляются и живут ничего себе.
Бывают дети, которые в общем здоровы, но в подростковом возрасте у них начинаются всякие хвори, изменения характера и даже психические заболевания.
Проблемы Лауры Шефер не прекращались никогда.
Впрочем, о ее раннем возрасте в досье ничего не было. Только "желтая тетрадь", дневник профилактики, из которого следовало, что девочка была абсолютно здоровой, хорошо развивалась, и что мать регулярно представляла ее врачу, соблюдая все положенные сроки и рекомендации.
Вот лет с пяти - то есть с момента ее переезда к отцу - документы были более полными. Или, как вариант, только тогда проблемы и начались. Последнее, предшкольное обследование, зафиксировало уже и хроническую астму, и какое-то "социальное отставание". Ей даже рекомендовали не идти в школу в 6 лет, а побыть еще год в специальной развивающей группе садика.Отец с фрау Шефер последовали этому совету.
Как уже сказано, Лаура Шефер страдала астмой, в тяжелой форме, которая, однако к 14 годам стала значительно легче. В детстве же ей давали гормональные препараты, и в связи с этим девочка имела избыточный вес. Который, опять же, прошел с наступлением пубертата.
Зато с пубертатом усилились ее психические проблемы. Все школьные характеристики отмечали полную несоциализированность, если даже не сказать - асоциальность девочки. Порой даже агрессию, правда, как я понял из описанных случаев, это была ответная агрессия - девочку в классе травили, и травили серьезно.
Естественно, виноват всегда именно тот, кого травят, это нам всем хорошо известно. Правда, не может же проблема лежать в нашем обществе?! У нас же такое милое, культурное, демократическое общество, это 70 лет назад оно было тоталитарным и ужасным, а теперь оно снова культурное и демократическое, и не может вся рота идти не в ногу, а одна какая-то девочка - в ногу. Поэтому Лауру постоянно обследовали в больницах, психиатрических кабинетах, иногда назначали какие-то средства. Но диагноза так и не поставили. Просто дурной характер. Или следствие дурного воспитания в раннем детстве.
Все детство и отрочество Лаура непрерывно занималась с разными психологами, в терапевтических группах и прицерковных кружках. В этих группах она обильно мастерила бумажные поделки, разыгрывала с другими асоциальными подростками сценки, пела песенки, играла в футбол. Но все это, как я понял, практически не помогало.
Лаура была трудновоспитуемой и не шла на контакт с родителями. Судя по заключениям психологов, у нее не было и привязанности либо воспоминаний об уехавшей матери.
Я попробовал выяснить, что же там было с матерью. Но понял немногое. Развелись родители Лауры, когда той было года четыре. Вскоре отец начал судебную тяжбу за определение Лауры к нему на жительство. Это было сложно, так как мать - неработающая, она с самого начала ухаживала за ребенком, и суду было сложно признать, что надо оторвать ребенка от привычного человека и отдать тому, кто до сих пор ребенком практически не занимался. Но отец все-таки этого добился. И тут же они с его новой женой начали новый процесс против матери Лауры - чтобы запретить ей видеть ребенка вообще. Этот процесс увенчался успехом. Аргументы я уже слышал от Жанин Шефер: мать была неадекватная, обливала Лауру холодной водой, заставляла читать и играть на скрипке, словом, дикая женщина из диких славянских земель.
