— А где это? — спросил Комаров.
— Далеко. Баренцево море. Папка там директором опытного подводного совхоза. Планктон выращивают и водоросли. Конечно, люди живут на берегу, а под водой только участки и агрегаты для вычерпывания планктона. Там...
— Вызываю, — сказал женский голос из аппарата. — Сергей Николаевич слушает.
— Слушаю, — подтвердил приятный баритон.
По экрану по-прежнему бежали быстрые волны. Радиофон далекого собеседника не мог дать изображения, но голос его Нина узнала бы из тысячи.
— Папка! — закричала она. — Здравствуй, папка!
— Нина! Вот умница, что догадалась вызвать. Ты из Омска?
— Да. Устроилась тут чудесно. Практика начинается завтра.
— С мамой говорила?
— Вчера вечером. Сразу, как приехала. Как ты там?
— У меня все в порядке. Небольшая авария была, но уже устранили. Сейчас иду отдыхать.
— А у меня к тебе просьба. Скажи, ты знаешь что-нибудь про своего дедушку? Платона Журко?
— Странный вопрос. Почему он вдруг тебя заинтересовал?
— Нет, ты ответь: знаешь что-нибудь о нем?
— Сейчас не время об этом говорить. В другой раз.
— Но мне необходимо сейчас, сегодня. Это очень важно!
— Нина, я просто не хочу об этом вспоминать.
— Вспомни, папочка! А хочешь — я напомню. Он был революционером, да? И его все считали предателем?
— Ты что-то узнала?
— Узнала. Скажи, так было?
Сергей Николаевич помолчал.
— Хорошо. Я скажу. Мой дедушка был врач. После того, как красные отступили в восемнадцатом году из Омска, он ушел в партизанский отряд. Потом... Потом распространился слух, что он выдал этот отряд врагу. Сам же дедушка исчез бесследно. Вот все, что я знаю,
— А я знаю больше! — с торжеством заявила Нина. — Знаю, что твой дедушка ни в чем не виноват. У меня есть письмо, где об этом сказано.
— Что ты говоришь! — в голосе Сергея Николаевича звучало волнение. — Не может быть!
— Совершенно точно. Письмо подлинное. Правда, в нем не все ясно. Сейчас мы решили искать документы, где обо всем говорится подробно. Мы их обязательно найдем, слышишь, папка!
— Заканчивайте разговор, — вмешался невозмутимый голос дежурной. — Совхоз срочно вызывает Москва.
— Мы еще поговорим, Ниночка! — крикнул Сергей Николаевич. — Спасибо тебе за добрую весть. А завтра вызови меня еще раз...
— Неужели он из-под воды говорил? — спросил Володя, когда экран погас. — Он что, был в скафандре?
— Нет, что ты! У них к машинным залам ведут тоннели. Там все изолировано пластиком. А он как раз был в таком зале.
— А ты жила в этом совхозе?
— Конечно.
— Интересно было бы там побывать.
— Еще бы! Ты только подумай: там гектар водной поверхности дает кормов для животных раз в двадцать больше, чем гектар самых урожайных культур. Я тебе расскажу как-нибудь о подводном земледелии...
— Товарищи, не будем отвлекаться, — строго сказал Комаров. — Из этого разговора меня интересует другое. Итак, мы получили еще одно подтверждение реальности событий, о которых говорится в письме. Ваши выводы?
— Конечно, надо приниматься за поиски рукописи! — горячо и взволнованно сказала Нина. — Конечно, надо!
— Нина, можешь рассчитывать на мою полную поддержку, протянул ей руку Володя. — Для журналиста такая тема — клад. Только не надо торопиться.
— Правильно, — поддержал Комаров. — Я предлагаю следующее: попробуйте рассуждать. Проанализируйте все данные, подумайте, с чего надо начать. А потом я кое-что добавлю.
— Начнем с имен, о которых говорится в письме, — сказал Володя. — Адресат, которого зовут, кажется, Николаем, по-моему, отпадает. Автор письма Степан — тоже. Их, конечно, давно нет в живых. Разыскивать следы Дмитрия Соснина бесполезно. Таким образом, остается только Бакенщик. Вернее, его родственники — если они есть. Но .как их найти...
— Бакенщик, — наверное, не фамилия, а подпольная кличка, — заметила Нина.
— Возможно. И еще это непонятное «П». Прямо ребус какой-то!
— А по-моему, ничего сложного тут нет, — оказала Нина. Бакенщик — профессия. Раньше так называли людей, которые зажигали на реке фонари бакенов, давали сигналы для проходящих судов. Жил наш бакенщик, .конечно, на берегу. Место это не должно быть удалено от города — иначе бессмысленно устраивать там потайной склад. Короче говоря, я думаю, что «П» это маленькое село на берегу Иртыша. И если посмотреть по старой карте...
— Совершенно правильно! — сказал Комаров. — Из вас, товарищ Журко, получится хороший историк. А теперь могу вас обрадовать. Дело в том, что мне удалось выяснить весьма существенные обстоятельства. Во-первых, я точно знаю, что «П» — это крохотная деревушка Падь. Вот она, видите на карте? Вернее, бывшая деревушка. Сейчас ее нет. На этом месте новый совхоз.
— А вы не ошибаетесь? — недоверчиво спросил Володя.
— Что там новый совхоз? — улыбнулся Комаров.
— Я серьезно говорю. Что «П» — именно Падь?
— Судите сами. Вот вам еще один документ...
Николай вытащил из папки выцветшие бумаги. Володя, вытянув шею, смотрел ему через плечо.
— Интересно получается, — сказал Комаров. — Эта копия доклада офицера контрразведки своему начальнику обнаружена совсем недавно — года два назад. И когда мне стало известно о найденном строителями письме, я сразу вспомнил, что уже встречал где-то упоминание о Бакенщике. Порылся немного — и вот, смотрите...
Он поднес листок к глазам и медленно стал читать:
— «По полученным мною негласным сведениям в окрестностях г. Омска по деревням и заимкам формируется сеть мелких партизанских отрядов по 10-15 человек, по преимуществу из дезертиров и беглых военнопленных. Назначение этих отрядов при наступлении красных на Омск отрезать пути отступления нашим армиям. Отряды поддерживают связь с городом.
По тем же сведениям одним из связных является крестьянин Семен Павленко, который служит бакенщиком и проживает вблизи деревни Падь в пятнадцати верстах от города. Можно предполагать, что означенный Павленко держит потайной склад оружия и нелегальной литературы. Считаю необходимым установить за ним непрерывное наблюдение. Ротмистр»... Подпись неразборчива.
— Конечно, говорится про нашего Бакенщика! — убежденно сказала Нина.
— Плохо, — вздохнул Володя. — Его, наверное, сразу же арестовали, и рукопись могла попасть в руки контрразведки. Выходит, что шансы на удачу у нас весьма незначительны...
— Нет, не выходит! — снисходительно улыбнулся Комаров. Слушайте продолжение рапорта, написанное несколько дней спустя. Оба эти листка лежали в одной папке обнаруженного нами «дела».
