Пока коммодор говорил, его внимание привлек резкий скачок в диаграммах, отражающих ход полета. Похоже, начались сбои в правом атомном двигателе. Но ничто в голосе Маогана не выдало зародившейся в нем тревоги.
— В то же время, учитывая чрезвычайные условия, в которых нам пришлось стартовать, — спокойно продолжил он, — прошу всех немедленно защелкнуть крышки изоспейсов. — Он на мгновение замолк. — Не исключено, что в самое ближайшее время мы будем вынуждены осуществить мгновенный внепространственный прыжок.
Не переставая говорить, Маоган одновременно пытался вручную отрегулировать контрольный коммутатор забарахлившего двигателя. Но в этот момент нештатный вид приняла другая кривая.
— Как только изоспейсы будут герметически закрыты, в них начнет подаваться усыпляющий газ. В этой, хотя и срочной, процедуре анабиоза нет ничего необычного, так что каких бы то ни было неудобств она вам не доставит.
Ни на секунду не прерывая своего обращения к команде и пассажирам звездолета, Джорд Маоган быстро перевел работу аппаратуры кондиционирования воздуха на максимальный режим, поскольку непонятно почему и совершенно неожиданно в мгновение ока испарилось все охладительное покрытие корпуса корабля.
— Попрошу ускорить выполнение указаний, — чуть быстрее, чем раньше, произнес он. — У меня тут забот хватает.
На сей раз до всех, должно быть, дошло, что происходит нечто не совсем обычное. Почти одновременно на пульте в рубке вспыхнули огоньки, показавшие, что все изоспейсы, один за другим, захлопнулись.
— И последнее, — невозмутимо закончил инструктаж Джорд Маоган. — Мне пришлось включить систему автоматического выпадения корабля из нашего континуума. Достигнув скорости отрыва, звездолет сам совершит вне-пространственный прыжок. Если за это время что-то случится со мной, после пробуждения командование перейдет к Роллингу.
Коммодор мягко опустил рычажок, включающий подачу газа в изоспейсы. Теперь все на борту, кроме него, забудутся сном, который позволяет человеческому организму безболезненно переносить фазу перехода. Покончив с этой процедурой, командир бросил взгляд в иллюминатор, Солнце, раздувшись до гигантских размеров, занимало уже половину видимого небосвода, а температура освещенной стороны корпуса звездолета подскочила до критической. Верно говорил Роллинг: задержка со стартом из-за Стаффа действительно может обернуться катастрофой, гибелью всех. Следовало уходить из этого пространственно-временного континуума в самом срочном порядке.
«Алкиноос» к этому моменту пересек орбиту Феоба, спутника Алониты-2 лунного типа. Теперь, согласно теории, приступать к подпространственному броску можно было не раньше чем через час.
Но такого резерва времени у него попросту не было. Обшивка корабля на той стороне, что была развернута к солнцу, раскалилась уже на сто градусов выше допустимой. Еще несколько минут — и окись сториума начнет плавиться.
Джорд Маоган вырубил атомные реакторы и с помощью боковых аварийных двигателей придал звездолету медленное вращательное движение вдоль оси. Температура обшивки корпуса на всех участках выровнялась, упав чуть ниже трех тысяч градусов
Маоган, заточенный в свой космоскаф, начал задыхаться: несмотря на запущенные на полную мощность охладители, стало невыносимо жарко. Но, всецело поглощенный обеспечением подготовки к прыжку, командир даже не замечал этого. Сейчас, когда корабль был выведен на исходную позицию, главная задача Маогана состояла в том, чтобы точнейшим образом его сориентировать. Маоган привычным движением подал команду, открывающую обе створки космического секстанта. Но те, очевидно заблокированные из-за адской температуры, даже не шелохнулись. Вот это была уже полнейшая катастрофа, поскольку без определения необходимых координат звездолет мог запросто затеряться в бесконечности. Коммодор быстро взглянул на магнетометр.
Тот совсем спятил. Поток внешних нейтронов достиг никогда ранее не фиксировавшегося уровня плотности, и степень радиоактивности корпуса снаружи вышла за черту допустимой опасности.
За все это время Джорд Маоган ни на мгновение не потерял хладнокровия, не сделал ни одного лишнего движения. Еще раз проверив работу боковых двигателей космолета, он поступил так, как поступил бы его далекий предок, королевский корсар из Сен-Мало. Он склонился к иллюминатору и, повернувшись спиной к Алоните-2, пылавшей на фоне разъяренного солнца, сориентировался с помощью ручного секстанта. Через десять секунд полученные данные были введены в компьютер. Карточка вернулась, и коммодор всунул ее в щель автоматической памяти корабля. Посмотрел на часы звездного времени. В его распоряжении оставалось четыре с половиной минуты, в течение которых предстояло сделать то, что вызывало наибольшую тревогу.
К счастью, улавливатели благополучно выскочили из гнезд. И все же при всей своей выдержке Маоган не мог не вздрогнуть, когда увидел показания контролировавшей их аппаратуры. К его изумлению, они свидетельствовали о том, что в этой зоне континуума нарушался даже поток времени. А это значило, что кораблю, вероятно, все же удастся совершить внепространственный скачок, но вот где он впрыгнет обратно в обычный континуум? На этот вопрос был бессилен ответить даже самый совершеннейший электронный мозг.
Но выхода не было. С тяжелым сердцем Маоган нажал кнопку ввода «Алкинооса» в подпространство. Поскольку эта команда была поставлена им в режим замедленного исполнения, коммодор, расстегивая на ходу космоскаф, быстро направился к своему изоспейсу.
Менее чем через две минуты будет брошен вызов судьбе.
Чистый кислород начал с шипением поступать в изоспейс Маогана. Коммодор открыл глаза. Над головой вспыхнул зеленый огонек, означавший, что он может покинуть свое убежище.
Но командиру понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя и восстановить в памяти все, что произошло. Постепенно, по мере того как живительный газ заполнял легкие, возвращались воспоминания. Он вновь прокрутил перед мысленным взором всю пережитую ими драму взорвавшегося светила, потом их поспешное бегство из зоны бедствия. Коммодор встряхнулся и, неожиданно охваченный острым любопытством, нетерпеливо дернул за рычаг, открывавший крышку изоспейса.
Внутри корабля было свежо и тихо, лишь тускло голубели дежурные лампочки. Маоган поспешил, гулко топая по коридору, пройти в командную рубку. Внутри вроде бы ничего и не изменилось, но достаточно было взглянуть на начавший было плавиться урдилокс иллюминаторов, чтобы понять, что грузовоз успел улизнуть из внезапно взбесившегося мира буквально в самое последнее мгновение.
