— Деньги, — перевел Федя.
— Откуда ты знаешь английский язык? — кисло спросил Витя.
— Федя свободно говорит по-английски, — вместо Феди ответил стоявший с ребятами дядя Саша. — Он выучился на острове. Родители его так хотели… И он дал мне много очков вперед. Ну как, переводчик, не побоишься в шлюпку сесть?
Федя с упреком посмотрел на дядю Сашу, но тот, смеясь, обнял мальчика за плечи и повел с собой.
На штормовую волну спускали шлюпку.
— Она сейчас перевернется, — шептала Женя, зажмурившись.
Галя с бьющимся сердцем наблюдала, как шлюпка ударилась о гребень, подскочила, потом повисла в воздухе, снова ударилась о воду. Галя гордилась Федей, своим товарищем. Он крепко, обеими руками держался за борт шлюпки, напряженный, сосредоточенный. По сравнению с матросами он казался совсем маленьким. Рядом с ним сидели дядя Саша и старпом.
— Винтовку взял, — заметил Витя. — Тогда уж лучше меня надо было, а не Федьку…
— Витя, как тебе не стыдно! Ты не так уж хорошо знаешь английский язык, — укоризненно сказала ему сестра.
— Ерунда! Зато стрелять умею. Медведица знает, как…
Шлюпка подошла к самому борту «Мони». Иностранные моряки покорно сбросили штормтрап. Федя видел, как он то погружался нижними ступеньками в воду, то пролетал мимо борта шлюпки, взвиваясь кверху. Первым за ступеньки ухватился старпом и ловко, как акробат, «на лету» вскочив на лестницу, полез по ней.
— Теперь ты, — скомандовал Феде дядя Саша.
У мальчика сжалось сердце. Он никогда в жизни не пробовал в такое волнение взбираться по штормтрапу. Ведь он пока только мечтал стать моряком, а жил-то всегда на острове.
Федя не боялся упасть в воду и утонуть, — это ему не приходило в голову. Он просто не хотел показаться морякам неуклюжим или трусливым.
Дядя Саша видел, что его питомец один раз уже пропустил пронесшиеся мимо него скользкие ступеньки. Выждав момент, когда штормтрап пролетал мимо шлюпки в следующий раз, он легонько подтолкнул мальчика. Федя рванулся вперед, ухватил мокрую ступеньку и… повис в воздухе. Он хотел поймать ногой другую ступеньку, но не мог. Кто-то схватил его ногу и поставил ее на перекладину. Конечно, это был дядя Саша.
Федя, взволнованный и смущенный, выбрался на палубу.
«Грязная», — подумал он, оглядываясь.
На него смотрели хмурые, небритые лица чужих моряков. Федя приосанился. Над поручнями показалась голова дяди Саши, и Федя сразу заметил его аккуратно расчесанную бороду. «В шлюпке успел», — подумал мальчик. Полярник перепрыгнул через реллинги и, широко расставив ноги, прочно встал на кренящуюся палубу.
— Мистер кэптэн? — вопросительно сказал он, обводя взглядом одинаково одетых в мокрые макинтоши моряков. — Толмедж, — указал он рукой на Федю.
— Как поживаете, сэр? — выступил вперед один из моряков. — Наш капитан просит извинить его. В шторм он всегда читает библию. Он просил также напомнить вам, что мы не просили помощи. Федя перевел. Дядя Саша и сам все понял.
— Вы в советских территориальных водах, — заметил он.
— Мы очень сожалеем, сэр. Наше рулевое управление повреждено. Шторм затащил нас в эти проклятые воды…
Федя гневно взглянул на наглого моряка. Тот осклабился:
— Ветер, сэр. Переведите, бой, что виной всему ветер.
— Переведи, Федя, что ветер все последние дни был северный и северо-восточный, а никак не западный.
Моряк развел руками:
— Проклятый ветер, сэр! Никогда не знаешь, откуда он дует.
— Мы знаем, — ответил дядя Саша.
— Судовые документы, — потребовал старпом.
— Капитан не может вас принять. Как я уже сказал, он читает библию…
— Судовые документы, а не библию! Живо! И откройте трюмы, — скомандовал старпом. — Мы осмотрим их.
Повелительный тон советского моряка, казавшегося богатырем рядом со щуплым иностранцем, произвел на того впечатление. Но он все же пробовал сопротивляться:
— Да, сэр… Но… открывать люки в такой шторм небезопасно. Я ведь только помощник капитана. Право, я не знаю, как сочтет нужным наш капитан. Трюм может залить водой. Я не могу взять на себя такую ответственность…
— Ответственность за судно теперь несу я, — спокойно сказал помор, смотря иностранному моряку в лицо холодными, прищуренными глазами.
— Мы подчиняемся, сэр, — сразу сменил иностранец тон. — Мы всего-навсего норвежское рыболовное судно… нас занесло сюда штормом… мы склонны рассматривать ваше вмешательство как гостеприимство и заранее благодарим вас. Если вы приказываете, сэр, мы откроем люки.
— Александр Григорьевич, вы осмотрите с Федей трюмы, а я отвлеку мистера кэптэна от богоугодных дел. Переводчика не надо, на морском изъяснимся. Приму команду, а потом возьмем буксир с «Лейтенанта Седова».
Помощник капитана «Мони» повел дядю Сашу с Федей к трюму.
Корабль нещадно валяло. На всей его палубе, казалось, не было уголка, куда не доставали бы волны. Вода мчалась по палубе от одного борта к другому, сливалась в море через низкий борт, и тут же судно зачерпывало не меньшую порцию воды.
Люк лишь немного приоткрыли.
— К сожалению, сэр, я очень огорчен… У нас не проведено в люк электричество. Такое упущение… Там темно, сэр, как в душе грешника, а у нас нет переносных фонарей, — раскланивался перед дядей Сашей помощник капитана.
— Скажи ему, Федя, а то я за свое произношение не ручаюсь… скажи ему, что у нас найдется фонарик.
— О'кэй, сэр! — «норвежец» прижал руки к груди. — Я сожалею, но в этот проклятый трюм так неудобно спускаться.
Помощнику капитана пришлось сопровождать своих «гостей» в трюм. Фонарик вырывал из тьмы мокрые бревна.
И вдруг весь трюм залило ярким электрическим светом. Помощник капитана стал скверно ругаться:
— Это опять проклятый паршивец, сын негра и собаки, рыжий Майк! Я набью этому мальчишке глотку его же собственными обезьяньими ушами!
— Чего это он? — поинтересовался дядя Саша.
— Я ругаю этих проклятых бездельников, сэр.
В трюме повреждена электрическая проводка, а кто-то дал ток. Это грозит пожаром судна, сэр…
— Слишком много воды для пожара, — усмехнулся дядя Саша.
Весь трюм был загружен мокрыми бревнами, распространявшими сырой, затхлый запах. Некоторые из них были с характерными закругленными, «обтолканными» краями, напоминая плавник.
— Та-ак, — протянул дядя Саша. — Плавник…
— О'кэй, сэр! — закивал головой «норвежец», слишком часто употреблявший американские словечки. — Обыкновенный, никому не нужный плавник. Надеюсь, вы не осудите это невинное занятие?..
