А народ стоял и любовался этим зрелищем. Сначала веревка оторвала поникший початок среднего, и он, пробежав десять шагов, рухнул лицом в пыль. Вслед за ним загнулся червяком среди сухих стеблей второй.
Но два пленника все еще продолжали, пригнувшись, бежать, ожидая стрел. Они постоянно вскрикивали от боли, не умея примерить шагов к совместному побегу.
Вдруг один из них запнулся на борозде, но товарищ не притормозил, он схватился за конец веревки и вырвал ее вместе с мужским достоянием. И потом, подхватив путы в охапку, скрылся за скалой.
Ни один наш воин не двинулся с места, чтобы догнать и прикончить беглеца. К чему вмешиваться в зрелище, достойное забав Кецалькоатля? Планы бога вне разума людей. Пусть бежит, ползет, скачет в ужасе по скалам.
Взор бога вдоволь насладился игрой. Возможно, трусливое бегство с кровавым подарком в руках и было главным замыслом Великого Шутника, который собственноручно выбирает нитки судеб из запутанного клубка грядущего.
- Ты на кого поставил? - спросил Ухо Пса у Глаза Кондора.
- Мой был третьим. А вот Несокрушимый, как всегда, продул. Его омельгон сошел первым.
-7-
Жабий Жрец воздел руки к хрустальным чертогам:
- Воины Солнечной Долины! Хватит игр! Дело не терпит. Пернатый Змей принял половину жертвенного подарка! Пленники сами убежали на небо. Возблагодарим же пристальное внимание Всевышнего к скромному дару! Продолжим Праздник вознесения дикарей в обитель мудрейших богов! Пусть не побрезгует Владыка Мира, принять скромный дар в Храме Уснувших Надежд!
Снова Жабий Жрец нашел причину оправдать бегство жертвенного подарка. Хотя каждый понял: "Великий Кетсаткоатль не пожелал принять дар из нечистых рук жреца".
Воины отправились собирать разбросанные по кукурузному полю останки беглецов. Они грузили мертвые тела на волокуши. Любопытная толпа детей с гиканьем встретила процессию на окраине деревни. Они разглядывали униженные тела взрослых мужчин, и это не добавляло радости их чутким сердцам.
Оскопленных омельгонов бросили в ноги смертниц, и те протяжно завыли, вперив отекшие глазницы в небо.
Похоже, людоеды тоже верят, что в хрустальном замке на золотых подушках их поджидает бессмертное божество. Омельгоны зовут его Оякулла и не разрешают рисовать лицо. Однажды дети заметили, что подлые твари соскребают наши рисунки с мегалитов около рассыпанной пирамиды.
Мы с ребятами устроили соревнование. Нарисованный мною Пернатый Змей получился живее и красочнее остальных. Секрет прост. Мама добавила в охру немного сока гевейи, и рисунки до сих пор не смылись дождями. Приятно думать, что даже после моей смерти нарисованные боги будут кружиться в веселом танце.
Жрец снова зазвенел бубенцами.
- Пора, дети мои! - сказал он. - Сплотимся и взойдем к храму. Отнесем тела недостойных омельгонов и пожертвуем богам плоть их жен. Пернатый Змей, владыка душ, отблагодарит наше племя за дары. Дарственной кровью смоем с памяти неба грязный проступок наших дев, и светлый дождь оросит кукурузные стебли, напитает животы младенцев, даст добро на удачную охоту и размножение во славу великого Кецалькоатля!
- Кецалькоатля! - откликнулись хором воины.
- Возложим жертву на алтарь, воскурим дымы, и сердце нашего бога смягчится, засуха отступит от полей. Божественное дыхание пригонит тяжелые тучи, наполнит кувшины влагой, а леса многоплодной дичью.
Вороньи перья на голове качнулись от ветра. Жрец с опаской придержал убор.
- Пора! - продолжил он. - Небеса торопят, боги ждут!
- Воины последуют за нами в Храм Спящих Надежд,- приказал Несокрушимый.- Там продолжим праздник. А женщины и дети останутся дома.
Женщины недовольно загудели из толпы:
- Подруги, вы слышали, что задумали наши храбрецы? Им, видите ли, пора на праздник! А нам, стало быть, пора варить щи, плести циновки и кормить младенцев?
- Как? Женщины останутся дома? А мужчины уйдут на праздник? Одни? Без жен и детей?!
- Не должны ли жены во время праздника стоять рядом с мужьями, а дети сидеть на широких плечах?
- Небеса торопят наших мужей?! Знаем мы, чем пахнут небеса в городе Уснувших Богов! И, конечно же, не только тыквенной брагой!
- К чему нашим мужьям жены, если в городе полно шлюх?!
- К чему стаду лежебок вся наша деревня, если завтра состоится большая игра в мяч?
- Несокрушимый вождь, ответь на вопрос, но ответь, хорошо подумав: если воины уйдут, кто будет охранять деревню? - спросила мать, вечная заступница женской половины племени. Слова жены Несокрушимый не мог попустить мимо ушей:
- В Храм Надежд пойдут лишь воины, а неполовозрелые мальчики и безусые юноши останутся. Они справятся с мышами и сороками, главными врагами наших женщин. Уверен, что за время праздника, другие опасности не потревожат сон наших жен. Тем более, что омельгоны разбиты, а хищником не крупнее ондатры справится любой мальчик.
- Никогда мужчины не оставляли своих жен во время праздников. Все должны идти в храм Надежд! Редкая красивая церемония проводится лишь раз в двадцать лет. Молодые девушки состарятся, так и не побывав на празднике женихов и невест.
- Что сказал жрец, о том помыслил бог. А жрец сказал, что женщины нашего рода греховны. Поэтому в наказание лишены праздника.
- Жаждой Неба запрещено потакать прихотям женщин. Тяжкий грех, содеянный Синевласой Ланью, до сих пор не смыт. Наказание должно продолжиться. Пусть его разделит весь женский род.
- Это не справедливо! Чем виноваты остальные женщины?
- Женщины останутся без праздника, так как веселье после греха недопустимо, - сказал Жабий Жрец, тыча пальцем в сторону города Уснувших Надежд.
- Пора! - вождь обвел суровым взглядом строй воинов, перья на маске качнулись.
Жрец дернул за веревку, приросшую к языкам пленниц, они хором завыли, рой мух взвился над их дурно пахнущими телами.
- Поторопитесь, воины! В путь! Иначе насекомые раньше богов полакомятся нашими дарами.
Встревоженные опарыши вылуплялись из струпьев пленниц и выкашливались из окровавленных глоток. Мухи с гудением взмывали в небо. Жужжание заглушило звон бубенцов на ритуальных сандалиях жреца. Черная туча, как густой дым, нависла над толпой.
- Откуда столько мух? Такие крупные кровососы в наших краях не водятся, - удивлялся народ. - Да и мухи ли это?
- Омельгоны, их привычная еда, перебиты. Чую, кровососы примутся за нас.
Когда люди поняли, что рой насекомых нашел новую жертву, разбегаться было поздно.
Черная туча облепила толпу. Насекомые безжалостно впивались под кожу. Дети и женщины завизжали.
